Все события вымышлены, а совпадения с реальными людьми случайны! Все на свете является оценочным суждением.
Ночной полет – необъятные просторы за стеклами кабины, тонущие в первозданной тьме, посеребренные лунным светом барханы облаков, россыпи холодных звезд и островки теплых огоньков на земле. Хотя, что-то похожее уже написал Экзюпери. Романтик хренов. А вот о чем он не писал, так это про песок в глазах, голову, будто ватой набитую, хронический недосып и мысли – «говорила мне мама, не ходи в авиацию!». У каждой медали есть две стороны, увы.
Летим ночью с Поволжья во Внуково. Рейс важный – за спиной сидит не кто-нибудь, а, страшное дело, владелец нашей авиакомпании. В связи с чем экипаж слегка напряжен. Уж не знаю, какой тут закон работает, Мерфи об этом, определенно, ничего не писал, но когда на борту начальство — жди беды. Или бортпитание не то привезут, или автобус пассажирский не той системы, или керосин опаздывает, или еще что-нибудь. И не важно потом, как экипаж долетел и сколько он всего превозмог, чтобы рейс вообще состоялся – кофе-то был хо-ло-дный!
Пока все складывается нормально – еду привезли вовремя, термосы кипятком заправили, вылет по расписанию. Вроде, все хорошо, но надо быть начеку.
Пару слов про кэпа. О да, это личность, заслуживающая отдельной главы в моих мемуарах, но если коротко: Егорыч был мужик простой. Вся мудрость человечества заключалась у него в трех коротких, но крайне емких выражениях:
— Леха, везде враги! Кругом засада! Ни к кому нельзя поворачиваться! Держи круговую оборону! — говорил он мне, обычно после общения со штабом компании.
— Леха, не ругайся! Скажи — трындец! — когда я пытался в экспрессивных выражениях описать проблему.
— Привет! Чешите грудь! — когда прощался.
В экипаж с ним я попал уже полноправным вторым пилотом — дрессированным и пуганым, но еще не до конца растерявшим щенячий задор. Егорыч в первом же рейсе вручил мне штурвал, посмотрел на взлет/посадку и удовлетворившись результатом объявил: «Землю видишь, летай! Оттачивай летное мастерство». После чего все две недели нашей командировки он ни разу за штурвал не брался. Единственное, от чего он приходил в неистовство, так это от моего радиообмена:
- Ну кто, ну кто, скажи мне, так говорит?! Ты сейчас зачем это сказал, а?!!!
- Так я ж это..
- Э-э-это.. Что э-э-это? – передразнивал он меня.
- Слушай как надо!
И немедленно исполнял «как надо». Я пристыжено внимал и всем своим видом показывал, что мол уж теперь-то я все осознал, что ужо теперь-то я больше ни-ни, теперь-то уж я только, вот так, как он. Спасибо, научил уму-разуму, отец родной!
Надо сказать, что уроки его были не бесполезны. Благодаря им я научился думать «вперед самолета». Искусство пилота, по большей части, состоит не в том, чтобы «ловко крутить штурвал», а в таланте точно предсказывать, что будет дальше. Только не подумайте, что Нострадамус был первым французским летчиком. Нет. Это значит заранее рассчитывать где ты вместе с самолетом окажешься в следующую минуту, пять минут, час. Какая погода тебя ждет, на какую полосу садиться, по какой схеме заходить, а по какой тебя может заводить диспетчер, когда начинать снижение и как сделать его плавным. В том числе, выполняя своевременные и точные доклады диспетчеру. Высший пилотаж — это когда ты, все рассчитав, приступил к снижению и раз установив вертикальную скорость и режим двигателя больше их не касаешься до выхода на посадочную прямую. Вот это был высший шик.
Подлетаем. Хоть уже за полночь, а в московском воздушном пространстве, как всегда, царит деловитая суета. Беру погоду внучки – все отлично, ни ветра, ни «явлений». Приступаем к снижению, и диспетчеры исправно начинают передавать нас друг другу.
Летим мы на самом новом и нафаршированном Pilatus NG. В кабине ни одного будильника - только экраны, клавиатуры, джойстики. Вся полетная информация как на ладони – скорость, высота, курс, положение, работа всех систем контролируется электронными мозгами. Короче, Егорыч этот самолет ненавидит. Всю свою сознательную жизнь он летал безо всех этих ересей и ничего, хороший аппетит и зорко смотрит вокруг насчет баб. Поэтому он занят своим любимым делом – радиообменом, а я, радуясь возможности пилотировать такую красоту, занят программированием автопилота перед посадкой.
- Егорыч, глянь пожалуйста, схема захода нормальная? – спросил я кэпа, дождавшись, пока он наговорится с очередным диспетчером.
Егорыч уставился в экран, судя по всему увидел там что-то знакомое, буркнул: «Нормально!», и продолжил докладывать очередному диспетчеру. Как говорится в узких кругах: «Конфёрм? Афёрм, бл!».
Надо ли говорить, что «нормального» там ничего не было? Как позже выяснилось, при очередном обновлении навигационной системы произошел какой-то сбой и в схеме захода, которую я выбрал, недоставало пары навигационных точек.
Автопилот исправно вел самолет по небу, снизившись до четырехсот метров. Впереди, сияя проблесковыми огнями, как новогодняя елка, первым в очереди на посадку ехал Боинг, справа, как раз с моей стороны, переливалась морем огней Москва. Боинг впереди начал грациозно выполнять левый разворот, его проблесковые огни терялись на фоне разноцветья огней столицы. Наш автопилот, следуя заложенному в него маршруту, тоже плавно начал поворачивать влево к посадочному курсу и тут, что называется, «я почуял неладное». Боинг моргает у нас уже справа и мы, довернув, едем наперерез! Мы начали поворот слишком рано! Я уж было открыл рот сказать об этом Егорычу, как наушники взорвались воплем диспетчера:
- Декстер!! Ваш курс??!!
- А..эээ.. согласно схемы – не очень уверенно начал опешивший Егорыч.
- ВЛЕВО ДЕВЯНОСТО! НЕМЕДЛЕННО!!!– проревел диспетчер в ответ.
Дальше события понеслись вскачь. Егорыч от неожиданности крутанул ручку курса так, что автопилот завалил крен под сорок пять и, с перегрузкой под полтора же, встал в левый вираж. Позади донеслось хоровое пассажирское «ОЙ!». В свою очередь, обалдевший от такой грубости автопилот сказал: «не ребята, я на такое не подписывался, дальше вы как-нибудь сами» и отрубился к чертям. Я схватил штурвал и продолжил разворот, стараясь выдерживать крен, скорость и высоту. Ночью, неожиданно, не выспавшись, только по приборам – это еще то удовольствие.
- Леха, это ЧЁ?
- Трындец, Егорыч, то есть у нас в схеме точек не хватает, по ходу. Давай ты с диспетчером, а я на руках.
- Идет. Нежнее рули.
Старые, умудренные опытом диспетчерА одними только интонациями могут объяснить тебе, насколько же ты ничтожная тварь. У них тоже свое искусство. Так вот, в процессе векторения, этими самыми интонациями, диспетчер объяснил нам, как он ненавидит и нашу компанию, и наш самолет, и Швейцарию, которая его произвела, и всю нашу родню до седьмого колена, которая произвела на свет нас с командиром. После чего кэп, применив все хитрости летной дипломатии, таки убедил диспетчера, что мы, несмотря на это досадное недоразумение, все же достойны высокой чести именно сегодня приземлиться во Внуково. Кстати, тоже отдельное искусство, которым я овладел благодаря полетам с Егорычем.
Диспетчер, из вредности, ну и в воспитательных целях, конечно, прогнал нас векторением по изрядному кругу, прежде чем мы снова вошли в схему захода на посадку, добавив нам еще добрых двадцать минут к полету. При этом все маневры мне пришлось выполнять уже врукопашную, потому как Егорыч заявил, что он «этой железке» не доверяет.
После мягчайшей (с перепугу) посадки, раскланиваясь возле трапа с хозяином компании, Егорыч, волшебным образом преобразившись в сладкоголосую сирену, сумел-таки напеть и ему. Тоже, кстати, отдельное искусство. По всему выходило, что мы, ну просто герои-геройские и время к полету мы не добавили, а напротив, убавили, и если б не мы, то вообще ах, что случилось бы. Но нет! Мы превозмогли, справились, избежали и даже немножко сэкономили. Одним словом, шеф, обвешанный с ног до головы сладкой лапшой, убыл восвояси, а мы облегченно выдохнули.
Но не тут-то было. Нас ждал очередной сюрприз. Планировщики в штабе, как обычно просчитались и неожиданно выяснили, что самолет наш не должен оставаться во Внуково, а вот прямо сейчас, то есть немедленно, должен лететь в Нижний Новгород, чтобы подменить борт, у которого вышел ресурс и его положено гнать на ТО. О чем, собственно, тут же и сообщил нам компанейский диспетчер.
Чертыхнувшись мы принялись готовить борт в обратный рейс. Через полчаса вырулили на полосу:
- Внуково-вышка, Декстер, к взлету готов.
- Декстер, взлет разрешаю. После взлета работайте с Кругом.
- С кругом, взлетаю, доброй ночи!
Взлетели. Перешли на круг.
- Внуково-круг, доброй ночи. Декстер, после взлета, набираю четыреста...
- ДЕКСТЕР?... ОПЯТЬ ВЫ?!!!
- Декстер... (пауза) С курсом взлета (пауза) набирайте эшелон девять-ноль. (пауза) ВОН ИЗ МОЕЙ ЗОНЫ!!!
И получив на прощанье этот бодрящий пинок под хвост, мы пулей понеслись сквозь ночь в Нижний Новгород.
Так и живем.