Он вовсе не похож на супер-героя из фильма про шпионов и мало общего имеет с привычным обывателю Джеймсом Бондом. Разве что безупречный костюм и несгибаемый взгляд. Но его жизнь гораздо привлекательнее и интереснее любого киносценария, где масса крутых поворотов сюжета и непредсказуемых развязок. Его профессиональная биография до сих пор хранится под грифом "секретно", и чтобы её описать, приходится по крупицам собирать необходимую информацию.
Его имя неизвестно широкой аудитории, и, признаюсь, сам на него наткнулся только в процессе подготовки материала о полковнике внешней разведки Зое Ивановне Рыбкиной (детском писателе советской эпохи Зое Воскресенской). Именно Зоя Ивановна называла Ивана Чичаева своим "крестным отцом" в разведке. О нем не снимали увлекательных фильмов, не писали приключенческих книг и не рассказывали шпионские истории. Будто и не было его вовсе. Настоящий боец невидимого фронта. Настоящий рыцарь плаща и кинжала.
Между тем, посвятив свою жизнь служению Родине, Иван Андреевич достоин того, чтобы его имя навеки осталось в народной памяти.
Ваня Чичаев родился 11 сентября 1896 в селе Ускляй Инсарского уезда Пензенской губернии в простой крестьянской семье. Грамотой и письмом овладел в церковно-приходской школе, а в возрасте 14 лет отправился в Москву на заработки. Причем первый раз уехать в столицу не получилось: хотели бежать тайком с друзьями, но кто-то выдал секретный план родителям, и беглецам крепко влетело. Затем удалось накопить нужную сумму, чтобы купить билет на поезд, и тогда уж мальчишек было не остановить. Отцу и матери оставалось только пожелать счастливого пути сыну.
Дети тогда взрослели быстро.
Если приятель прибился к родственникам, проживавшим в Москве, то Ивану приходилось первое время худо. Все изменилось, когда ему удалось устроиться на работу в бакалейный магазин. Целый день на ногах: то товар принеси, то телегу разгрузи, то по поручению сбегай. Зато хозяин кров и еду предоставлял. А по выходным бегал с другом в Большой и Художественный театры, на оставшиеся деньги покупал книги, которые с упоением читал.
Будучи крайне любознательным, Ваня хотел развиваться, жаждал постигать науки и даже поступил в Московский городской народный университет имени А. Л. Шанявского, имевший научно-популярное и академическое отделения. Но окончить образование не успел. В 1914 году началась Первая мировая война, и он предпочел вернуться домой в Ускляй, откуда в 1915 году был призван в армию.
О революционных событиях февраля 1917-го в Петрограде Иван Чичаев узнал, проходя службу в городе Инсар, и сразу же влился в революционные движения, активно поддержав новые веяния. Был избран членом Совета солдатских депутатов и председателем дивизионного комитета.
Революционные настроения не уберегли солдат от войны, а может, наоборот, ускорили отправку на фронт. Так в мае судьбоносного для страны 1917 года он был отправлен на передовую, где принял своё боевое крещение.
Октябрьскую революцию Иван Чичаев встретил на Юго-Западном фронте, а в декабре по заданию полкового комитета отправился устанавливать Советскую власть в Мордовии, став председателем Исполкома Рузаевского Совета рабочих и крестьянских депутатов. Летом 1919 года при штабе Первой армии под командованием Тухачевского была создана уездная Чрезвычайная комиссия (ЧК), и прекрасно зарекомендовавшего себя Чичаева назначили председателем ревкомиссии и Узловой транспортной ЧК. К тому времени ему исполнилось только 22 года.
Район действия распространялся почти на тысячу километров, охватывая железнодорожные линии от Рузаевки до Сызрани, Симбирска, Кустаревки, Нижнего Новгорода, Пензы с центром в Рузаевке, - позже вспоминал Иван Чичаев.
Работы было непочатый край: кулацкие мятежи, в поездах лихие люди перевозили оружие и золото, регулярные бандитские налеты на ж/д составы не давали спокойно спать, контрреволюционеры подбивали железнодорожников на саботаж...
Через год он стал председателем ЧК станции Алатырь, а затем в период с 1921 по 1923 годы занимался восстановлением железнодорожного сообщения, практически уничтоженного в ходе Гражданской войны, на Московской железной дороге.
Всё это время Иван Чичаев не оставлял желания продолжить обучение и, наконец, получил такую возможность, перейдя на работу в Народный комиссариат иностранных дел, где изучение литературы и истории, дипломатии, международного права и иностранных языков являлось обязательным. Молодое советское государство только поднималось с колен, для решения множества задач, стоящих перед властями, требовались молодые и активные энтузиасты, способные быстро находить правильные решения. И Чичаев оказался в их числе.
Уже в декабре 1923 года его назначили на должность заведующего консульским отделом советского представительства в столице Монголии, где пришлось заниматься не только дипломатической работой, но и сбором агентурной информации по линии Иностранного отдела ОГПУ. А уже в следующем году получил новое назначение - консулом СССР в Тувинской Республике, бывшей в те годы независимым государством. Дипломату-разведчику предстояло собрать из осколков Российской империи новую большую страну. Но и здесь ему не пришлось задержаться надолго.
В 1925 году его отозвали в Москву и до 1927 г. он работал в качестве референта Народного комиссариата иностранных дел по Японии. СССР тяжело и муторно выстраивал добрососедские отношения, находясь в кольце враждебных государств. Переговоры о разделении экономических зон, государственных границах и прочем растягивались на долгие месяцы. Так обсуждение с японцами рыболовной конвенции, предоставлявшей Токио право осуществлять вылов рыбы в советских территориальных водах на Дальнем Востоке, а также урегулирование вопросов сдачи им в концессию нефтяных и угольных разработок на Северном Сахалине, проходившие с 1926 по 1927 годы, стали для Ивана Чичаева хорошей дипломатической школой.
Именно успешно проведенные с японцами переговоры стали трамплином в карьере разведчика. Уже в 1927 году под "крышей" генерального консула СССР в Сеуле его назначили резидентом советской разведки в Корее, находившейся в то время под японской оккупацией. И для того, чтобы вступить в должность, следовало сначала прибыть в Токио для знакомства. За время этой поездки он с лихвой насмотрелся на жестокость самураев по отношению к коренному населению, убедился, что корейцы подвергаются жесточайшей эксплуатации и гонениям, считаясь людьми второго сорта.
В Генконсульстве, разместившемся в здании бывшей русской дипломатической миссии, в которой в конце XIX века укрывался от японских захватчиков последний корейский король, Иван Чичаев развернулся на широкую ногу. Устраивал различные мероприятия и приемы, на которые стекались как корейцы, так и японцы, среди которых частыми гостями были представители политической полиции и жандармерии. Их единственной целью являлось проследить, чем "дышат" советские дипломаты, и кто из местной элиты склонен к сотрудничеству с советской стороной.
Однако регулярно проводимые в Генконсульстве светские мероприятия, на самом деле, являлись оперативной игрой резидентуры, выявлявшей вербовочные подходы к нужным людям. Так среди японских полицейских удалось установить испытывающего большие материальные проблемы сотрудника и установить с ним постоянный контакт. Японец копил деньги на небольшой магазинчик, и Чичаев готов был ему в этом помочь.
Сначала агент передавал сведения об антисоветской деятельности белоэмигрантов в Сеуле, затем сдал японских шпионов из числа местных служащих советского Генконсульства. Позже предоставил резиденту доступ к списку действовавшей на территории СССР японской агентуры и документам контрразведки. Мало того, завербованный Чичаевым японец помог наладить коммуникацию в среде представителей белой эмиграции.
Среди переданного агентом огромного массива документов, который, по утверждению самого Ивана Чичаева, резидентура даже не могла полностью обработать, особым достижением стал "Меморандум Танаки", подтверждающий милитаристские устремления Токио, причем не только в Азии.
Дело в том, что премьер-министр Японии Гиити Танака слыл ярым антикоммунистом и настаивал на планомерной подготовке к войне с СССР, собираясь "вновь скрестить мечи с Россией", а также продолжал политику своего предшественника по агрессивной интервенции в Китай и Монголию.
"Меморандум Танаки" лег на мой стол обширным и многоплановым документом, требующим серьезных размышлений. Он нуждался в срочном и квалифицированном переводе, а также в тщательном первичном анализе, - позже вспоминал Иван Чичаев.
25 июля 1927 года многостраничный доклад премьер-министра как план действий был продемонстрирован императору Японии и правительству.
Япония не сможет устранить свои затруднения в Восточной Азии, если не будет проводить политику "крови и железа", - утверждал генерал Гиити Танака в документе. - Поэтому мы должны установить контроль над Китаем и сокрушить Соединенные Штаты Америки. Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные азиатские страны южных морей станут нас бояться и капитулируют перед нами. Имея в своем распоряжении все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, стран бассейна Тихого океана, Малой и Центральной Азии и, наконец, Европы. Япония должна завоевать мир, а для этого она должна завоевать Европу и Азию, и в первую очередь – Китай и СССР...
Подлинность документа никогда не вызывала сомнений у советской разведки. Но как только о Меморандуме стало известно (используя свои каналы Советский Союз опубликовал его в американской печати, спровоцировав грандиозный скандал), японские официальные лица отреклись от него, заявив, что это грубая провокация. Однако позже доклад Танаки был предъявлен в качестве доказательства под № 169 в документах Токийского международного военного трибунала над японскими военными преступниками в 1946 - 1948 годах, а в 50-е годы родившийся в Японии тайванец Цзай Чжигань, утверждал, что лично скопировал этот план в Императорской библиотеке в ночь на 20 июня 1928 года.
Осенью 1930 года Иван Чичаев вернулся в Москву и смог, наконец, реализовать свою мечту о продолжении обучения, поступив на вечернее отделение в Институт права. Но уже в 1932 году он получил новое назначение в Генконсульство СССР в Выборге, принадлежавшем в те годы Финляндии. И если официально он занимался дипломатической работой, то неофициально, как и в Сеуле, продолжал работать резидентом советской разведки, координируя деятельность агентурной сети и получая данные от различных информаторов о военно-политической обстановке в Европе.
В 1934 году Иван Чичаев был направлен в Эстонию по линии Иностранного отдела ОГПУ, где работал под прикрытием должности второго секретаря полпредства СССР. Антисоветские настроения белоэмиграции, осевшей в Прибалтике, и вынашиваемые планы о свержении власти в Москве не являлись секретом для советского руководства. И в задачи Чичаева входило не только выявить подрывные планы, но и нивелировать разрастание возможной угрозы.
В период с 1935 по 1938 год Иван Чичаев вновь работал в Москве, в центральном аппарате разведки, застав трагические времена "ежовщины" и "чисток" в НКВД, когда разведка оказалась практически уничтожена массовыми репрессиями. Из-за границы в Москву были отозваны практически все резиденты, многих из них обвинили в неблагонадежности из-за контактов с "врагами народа" и сотрудниками иностранных спецслужб, после чего они были арестованы и расстреляны. Выстраиваемый годами и эффективно работавший до сих пор агентурный аппарат просто выбросили на свалку истории.
Но прекрасно зарекомендовавшему себя Ивану Чичаеву повезло. В 1938 году его командировали резидентом в Ригу.
Я был почти единственным из старых работников разведки, который не был репрессирован и даже получил назначение ехать в буржуазную Латвию, чтобы создать там резидентуру и агентурный аппарат на совершенно голом месте, - вспоминал Иван Чичаев. - Выехал туда в августе 1938 года. При отъезде мне была поставлена задача — разобраться в обстановке. Вопрос о кадрах резидентуры был отложен до моего очередного приезда в Москву...
В Латвии он вновь оказался в привычной среде, когда резидентура оказалась под колпаком спецслужб и где каждый шаг отслеживался контрразведкой, а предстояло качественно выполнять свою работу. Дружелюбной политическую обстановку назвать было сложно. Впрочем, другого он и не ожидал.
В результате государственного переворота 15 мая 1934 года к власти в Риге пришел Карлис Ульманис, установивший в стране авторитарный режим и поддерживающий прогерманские настроения. Несмотря на существовавшие дипломатические отношения, латвийская политическая элита избегала официального общения с советской стороной, поэтому многие задачи приходилось решать разведке в своих закулисных играх.
В письме на имя народного комиссара иностранных дел СССР Вячеслава Молотова Иван Чичаев сообщал:
…Для характеристики позиции правительства интересно отметить следующий факт: здесь почти открыто говорят, что перед заключением пакта правительство Ульманиса усиленно добивалось поддержки своей позиции в Берлине. Оно решилось на заключение пакта только после того, когда получило ответ, что Германия никаких интересов, кроме экономических, в Прибалтике не имеет. Видимо, привычка согласовывать свои действия с западноевропейскими державами продолжает тяготеть над правительством до сих пор.
В отличие от позиции правящей верхушки, широкие слои латвийского народа – рабочие, неимущее крестьянство, особенно русское, и передовая интеллигенция – приняли пакт о взаимопомощи с нескрываемой радостью…
7 июня 1939 года Латвия подписала с гитлеровской Германией договор о ненападении, а уже 1 сентября подразделения вермахта вошли в Польшу (поляки подписали подобный договор 26 января 1934 года) - началась Вторая мировая война. В поисках защиты правительство Ульманиса заключило с СССР Договор о взаимопомощи, согласно которому Советский Союз получил право на создание военных баз на территории Латвии.
В апреле 1940 года Иван Чичаев прибыл в Москву с отчетом о проделанной работе. Вот как рассказывал об этом визите генерал-лейтенант НКВД СССР Павел Анатольевич Судоплатов:
Прибывший в Москву Чичаев сообщил о резких расхождениях и натянутых отношениях внутри правительства Латвии – прежде всего между президентом Латвии Ульманисом и военным министром Балодисом. Этот конфликт подрывал стабильность существовавшего режима, уже находившегося под двойным давлением – нашим и немецким. Немцы, вполне естественно, опирались на своих преданных сторонников в экономических управленческих структурах и деловых кругах, в то время как мы рассчитывали на влияние среди левых групп, связанных как с компартией, так и с профсоюзами. Как бы там ни было, Латвия, как впрочем, и другие государства Прибалтики, по существу являлась буферной зоной между нами и Германией. План создания широкой коалиции, когда в правительстве должны быть представлены как немецкие, так и советские интересы, также обсуждался на встрече в кремлевском кабинете Молотова...
После встречи в Кремле с изъявившими желание лично побеседовать с ним Берия и Сталиным Иван Чичаев получил напутствие от Молотова: ждите скоро в гости. Для предотвращения оккупации Прибалтики нацистской Германией предстоял ввод советских войск.
Вряд ли нам удалось бы так быстро достичь взаимопонимания, если бы все главы Прибалтийских государств, в особенности латышское руководство, не находились с нами в доверительных секретных отношениях, - вспоминал генерал Судоплатов. - Их всегда принимали в Кремле на высшем уровне как самых дорогих гостей, обхаживали, перед ними, как говорится, делали реверансы… С нами активно сотрудничал министр иностранных дел Латвии Вильгельм Мунтерс, военный министр Латвии Янис Балодис. Мы также поддерживали доверительные тайные отношения с президентом Латвии Карлом Ульманисом, двоюродным дядей недавнего президента Латвии Гунтиса Ульманиса. Для этих целей резидент НКВД в Риге И. Чичаев имел специальную финансовую контору в Риге...
5 августа 1940 года Верховный Совет СССР принял Латвию в состав СССР. Работа резидентуры в Риге была свернута, и в октябре 1940 года Иван Чичаев получил назначение резидентом советской разведки в Швеции. Война уже поглотила Европу, Стокгольм наводнили разведчики разных стран, стремящихся склонить пытавшуюся сохранить нейтралитет Швецию в ту или иную сторону. В сложившейся ситуации советской разведке требовалось удержать шведский истеблишмент от излишних симпатий Берлину, хотя прогерманские настроения уже преобладали в то время в шведском обществе.
Вот что писала в своих дневниках журналист, а в будущем знаменитая во всем мире и очень популярная в послевоенном СССР шведская сказочница Астрид Линдгрен летом 1940 г., выражая общее настроение того времени:
Ослабленная Германия означает для нас, шведов, лишь одно: русские сядут нам на шею. А если уж на то пошло, то лучше я буду всю оставшуюся жизнь кричать „Хайль Гитлер!“, чем иметь здесь, в Швеции, русских. Ничего более отвратительного я не могу себе и представить.
21 июня 1941 года Чичаев прибыл в Москву для обсуждения нового назначения на должность начальника 5-го (англо-американского) отдела. А уже на следующий день началась Великая Отечественная война, смешавшая все планы. Назначение отменили, а его перевели на должность резидента в оккупированных гитлеровцами северо-западных районах СССР, где ему предстояло развернуть активное партизанское движение. Однако перед этим, по личному распоряжению наркома госбезопасности Меркулова, Иван Чичаев должен был организовать эвакуацию сотрудников центрального аппарата разведки и их семей в Новосибирск, на которую отводилось не более 2-х недель.
Мировые державы быстро поняли, что означает для будущего Европы вероломное нападение Гитлера на СССР. Уже в июле 1941 года медленно, но верно начала формироваться антигитлеровская коалиция. Одним из первых шагов по созданию которой стали переговоры между Советским Союзом и Великобританией о сотрудничестве между разведками двух стран "в борьбе против общего врага – фашистской Германии", инициированные англичанами. СССР на встрече с миссией британской разведки СИС был представлен в лице опытных разведчиков Василия Михайловича Зарубина (позже будет назначен главой резидентуры в США) и Ивана Андреевича Чичаева. Зарубина представили англичанам как генерала Николаева, Чичаев остался под своей настоящей фамилией. В СССР об идущих в условиях строжайшей секретности переговорах знали только Сталин, Молотов и Берия.
Результатом встречи в Москве, растянувшейся на две недели, стало подписание соглашения, предусматривающего не только обмен разведывательной информацией, но и проведение совместными усилиями диверсионно-разведывательных операций на территории Германии и в оккупированных ею государствах, а также взаимодействие спецслужб при заброске в эти районы агентуры. Согласно утвержденным договоренностям, координировать действия разведок в Москве должен был специально прибывший в советскую столицу полковник Гиннес, а в Лондоне - полковник Чичаев.
Иван Андреевич Чичаев прибыл в Великобританию в сентябре 1941 года под прикрытием должности поверенного в делах СССР. На аэродроме в Шотландии его встречали представители британской разведки. При этом британцы не афишировали истинные полномочия советского дипломата, а встречи с ним проходили на конспиративной квартире.
В Лондоне в годы войны находились одновременно два посла Советского Союза - И. М. Майский был аккредитован при британской короне, а А. Е. Богомолов с согласия англичан поддерживал отношения с эмигрантскими правительствами Бельгии, Голландии, Греции, Норвегии, Польши, Франции, Чехословакии, Югославии. Чичаев был прикомандирован к посольству Богомолова и официально числился его советником...
С начала 1942 года в Лондон начали прибывать советские диверсанты, прошедшие спецподготовку для заброски в Германию и оккупированные ею страны. Они доставлялись небольшими группами по 2-4 человека, а английская сторона брала на себя обязательства по их экипировке, снабжению продуктами, немецкими продуктовыми карточками и диверсионным снаряжением.
Но это не было проявлением невиданной щедрости со стороны британской разведки. Рыцари Туманного Альбиона преследовали собственные цели, не всегда совпадавшие с интересами советской стороны. Встречались также случаи откровенных попыток вербовки советских агентов для получения конфиденциальной информации.
Уже в 1942 году Иван Андреевич Чичаев сообщал в Центр:
Затягивание заброски, отказ снабжать нас немецкой документацией, нежелание производить переброску в отдаленные районы, наконец, повторение несчастных случаев – все это выглядит подозрительно и свидетельствует о саботаже...
Но работа продолжалась.
Всего за время сотрудничества с лета 1941 года по весну 1944 по этому каналу было отправлено 36 агентов, 29 из которых были выброшены на парашютах с помощью английской разведки в Германию, Австрию, Францию, Голландию, Бельгию и Италию. Трое погибли во время полета, четверо вернулись в СССР. Информации об остальных в открытых источниках нет. Возможно, она до сих пор храниться в архивах под грифом "секретно".
Спустя несколько лет сотрудничества двух разведок Москва посчитала подобное взаимодействие нерациональным. В докладной записке, подписанной министром госбезопасности СССР В. Н. Меркуловым говорится:
За период совместной работы каких-либо существенных результатов это соглашение не дало, а наоборот, в ряде случаев англичане нелояльно относились к проведению намеченных мероприятий… Полагаем целесообразным предложение генерала Хилла о заключении нового соглашения отклонить.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 апреля 1945 года Ивану Андреевичу Чичаеву был присвоен ранг Чрезвычайного и Полномочного Посланника. В мае 1945 года его собирались направить в качестве политического советника посольства СССР в Финляндии. Однако обстановка в Европе быстро менялась, и пока дипломат-разведчик добирался пароходом из Лондона до Одессы через Средиземное море, последовало новое назначение – резидентом органов госбезопасности в Чехословакии.
Война закончилась, но спокойной работы это не сулило. Прагу наводнили агенты разведок стран-победительниц, активно вербовавшие сторонников из числа политических элит.
В 1947 году Иван Андреевич Чичаев вернулся в Москву, заняв должность начальника отдела в только что созданном Комитете информации, объединившем политическую и военную разведку. Через полгода его назначили заместителем начальника управления Комитета. Параллельно с этим он читал курс лекций на спецкурсах Высшей разведывательной школы, делясь богатейшим опытом, полученным за долгое время службы.
К этому времени здоровье опытного разведчика пошатнулось. Беспокоило сердце, ранее стойко сносившее тяготы и нервотрепку секретной работы на благо Родины. Пришлось лечь в госпиталь на лечение. Однако долго находиться без дела он не мог. Уже вскоре отправился в командировку в Германию, чтобы возглавить там специальную оперативную группу по работе с перебежчиками в Западном Берлине.
После перенесенного инфаркта Иван Андреевич Чичаев был вынужден в 1952 году выйти на пенсию.
Полковник Чичаев за безупречную и плодотворную работу в разведке награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Красной Звезды и «Знак Почета», медалями. Из под его пера вышли три книги: "Незабываемые годы", "Страницы минувших дней", "Рузаевка на заре Октября".
Он скончался в возрасте 88 лет 15 ноября 1984 года.
Ещё по теме:
Спасибо, что дочитали до конца.
________________________________________
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить интересные материалы. Для этого достаточно нажать на кнопку.
Понравилась статья - с вас лайк)))