Возвращаться домой сразу мне не захотелось. И я стала бродить вдоль дороги, которая пролегала за нашим забором и делила пригород на две части. Ноги носили меня туда-сюда. Попутно, с огромным увлечением, я успевала с играть с ветками и камнями, что валялись на земле. Слава богу, меня никто не искал. Герман обо мне забыл, а родители, которые должны были вернуться со своих работ, были чем-то заняты. Но сумерки всё-таки решили загнать меня домой: стало холодно и влажный ветер начал жечь кожу.
Не зря некая сила удерживала меня на улице так долго. На первом этаже, на нашей кухне, за запертой дверью, казалось, визжала свинья. Свинья, которую пришли колоть. Свинья со штырём в боку. Через несколько секунд ей перережут горло и она об этом уже знает. Жаль ли мне свинью? Не знаю, но скорее нет. Не одной мне мучиться, кто-то должен страдать тоже.
Я знала, что за этой дверью мои мать и отец. Он сейчас - её равнодушный забойщик, который может резать и топтать, не говоря ни слова. Сосредоточенно, негромко и безжалостно. Страшно мне от это? Да вряд ли. Он просто выпил. Мать сама так говорила: папе трудно, поэтому он просто...
А вот Герману, как, оказалось, страшно. Братец резко потерял свой сатанинский облик, как и в прошлый раз, когда такое вдруг произошло. Герман походил на взъерошенную вошь, которая скребла дверь лапками и не могла к ней присосаться. Вошь вроде даже плакала, судя по красным белкам глаз.
- Он её там лупит. – сказал Герман. – Это ты во всем виновата. А она болеет, она вот-вот умрёт. Ты видела мамины руки?
- Чем она болеет? Она всегда ужасно выглядит, только и всего. – глядя в одну точку, заявила я, ожидая от любимца нашей мамки самой мощной оплеухи.
- Посмотри на её руки. У неё некрозы возле вен. Чёрные пятна. Она не говорит мне, чем болеет. Но думаю, она умрёт. А с вами двоими я тут точно не останусь.
- Я буду только рада, если ты уйдёшь. Вслед за ней. Я хочу забыть ваши имена. Ты мне не брат. Мне очень плохо от того, что ты со мной частенько рядом. Вот скажи, зачем ты меня мучаешь? За что?
Герман немного пришёл в себя, выдохнул, и произнёс:
- Ты наказана за то, что обращалась так со мной когда-то. В прошлой жизни. Мы когда-то тоже были вместе. И ты меня возненавидела. Ты издевалась надо мной, а я не мог тебе ничем ответить. Ты этого не помнишь, а я взял и не забыл. Есть такой закон – мучитель потом будет жертвой. Понимаешь?
Герман был вонючим психом. Я плохо поняла, что он мне наговорил, но в ярости треснула его по колену. Брат согнулся от боли, а я побежала в свою комнату, чтобы поскорее закрыть за собой дверь и хоть как-то отгородиться от этого мрака.