Последний луч заката ползет по темному ковру и ищет красный мак, трепещущий средь угасающих узоров. С последней просьбой исландского певца закрыть глаза луч солнца гаснет в сердцевине мака.
В комнате пахнет деревом и золой. Она держит в руках связку ключей от буфетов, переходящие по наследству от одной Самирес к другой вместе с хрипотцой в голосе и обещаниями выбросить из дома все ковры.
Вдали темнеют очертанья гор и светятся призрачные фигуры детей Шагала, полукровок, засиненных болью и сиротством, вечными спутниками одинокого детства. Их спины тонки, а сандалии слишком тяжелы, чтобы оторваться от земли. Для этих полукровок есть только эти сумерки и этот дом с курящей женщиной и старыми коврами.
Полукровки сиреневыми всполохами исчезают в полутьме, и снова возвращаются на землю пением цикад.
Она склоняет голову.
Пой, мой сверчок. Пой. Лето твое бесконечно.
