Для того, чтобы честного пацана не кинули прожженные барыги, пацану нужен кастет и хорошо поставленный удар. Также не помешает алиби и прикормленный опер. Ну, а если барыги позовут на помощь? Тогда нужны друзья.
В последнюю треть XIX-го века по Европе бродили растерянные чебурашки в поисках своих друзей. Но кругом были лишь крокодилы. Как заработать денег, и не быть сожранным в первой же канаве? Лучшие чикули достанутся лишь тому, кто найдет ответ на этот вопрос. Или нет?
Ну, Крымская война-то, конечно, закончилась, и мир был заключен, но элемент недосказанности сохранился. Россию потрогали за самые разные, иногда очень нежные, места, и ощущения в ряде случаев были неожиданны. Сосед, предполагавшийся обязанным за добрую услугу, оказался смышленым. Профессиональная армия выступила профессионально явно не везде. Черноморский флот затонул раньше, чем до него добралась объединенная эскадра. Логистика… она чем-то должна отличаться от обоза?
Возможно, император умирал счастливым - накопившееся merde предстояло разгребать уже не ему.
Сам по себе факт выступления Британии и Франции единым фронтом ощущался как некая фантасмагория, и это удивительное обстоятельство нельзя было не учитывать при выстраивании своей долгосрочной стратегии. Присоединиться к победителям или замыслить реванш? Вариант с прозябанием в достатке и стабильности вследствие планомерного развития социальных и экономических отношений не рассматривался, как противоречащий имперской идее. Не стану рассматривать его и я, ведь эта статья не об альтернативной истории.
Гегемоны не спешили принять Российскую империю (далее - РИ) в свой серпентарий, и причины тому имелись, поскольку в Средней Азии РИ продолжила двигать фигурки в Большой игре, на западе гнобила поляков и дружила с Пруссией. Последняя в скоротечном междусобойчике за лидерство в Германском союзе наваляла Габсбургам, отобрав впридачу к Шлезвигу Гольштейн. Последнее обстоятельство не могло не расстраивать юную датскую принцессу Марию Софию Фредерику Дагмар (Да́гмара, она же Мария Федоровна) - будущую супругу российского императора Александра III и матушку Николая II - это были земли ее семьи. По итогу, Германский союз перестал существовать за ненадобностью, в связи с возникновением нового центральноевропейского гегемона.
Италия от дружбы с Пруссией получила за счет габсбургских земель Венето, но для юной Италии земель много не показалось, и об этом стоило бы помнить тем, кто начал затевать новый мировой порядок.
Начало 70-х ознаменовалось унижением Франции со стороны все тех же некуртуазных и неугомонных прусских немцев, и появлением на месте барсучьего угла Второго Рейха. Русская армия на границе Австро-Венгрии готова была припомнить Габсбургам недавнее вероломство - в случае, если бы те выступили на стороне Франции, мечтая о былом лидерстве на развалинах Священной Римской империи Германской нации. Габсбургское величие увядало вместе с нестарым еще, впрочем, Францем-Иосифом, и стремилось оттянуть тот момент, когда его снова неизбежно начнут бить.
Бесславный конец второй французской империи и всемерная поддержка Пруссии позволили РИ заявить о пересмотре Парижского трактата 1856 г., принятием которого завершилась Крымская (Восточная) война, в части богопротивных условий об объявлении «Черного моря нейтральным» вследствие чего «не может быть нужно содержание или учреждение военноморских на берегах оного арсеналов, как не имеющих уже цели». К этому времени Франция перестала быть субъектом, имевшим возможность заявить решительный протест, да и Австро-Венгрия предпочла согласно покивать, боязливо озираясь в сторону Берлина. Последний пока что дружил с Питером, обещавшим держать Вену в ужасе при необходимости. Туркам следовало помнить, каким маршрутом РИ заходила на ее территорию в 50-х, и не выёживаться. Вот они и не выёживались. Оставшиеся наедине со своим неудовольствием британцы, с оглядкой на заокеанских друзей РИ - США, согласились на русские условия. Конвенция, принятая в Лондоне в 1871 г., возвращала РИ возможность создания Черноморского военного флота. Что касается оставшихся закрытыми проливов - актуальность этого вопроса ещё не назрела ввиду отсутствия у РИ ЧВФ.
К 1873 г. сложился новый старый военный альянс - «Союз трех императоров» в составе Александра II, Вильгельма I и Франца-Иосифа единственного. Возникли предпосылки для русского реваншизма - Пруссия поддерживала РИ против Британии, продолжавшей свою партию в Большой игре, благо здесь интересы частично совпадали. Занявший кресло французского президента Мак-Магон, герцог де Маджента, ненавидевший бошей и лелеявший собственный реваншизм, не имел возможности ни поддержать Британию, ни обрушиться на Кайзеррейх - Мак-Магон был достаточно стар и должен был помнить, как шестая коалиция заходила в Париж. Что касается Австро-Венгрии, то под уютным прусским крылышком она имела возможность решать свои вопросики на Балканах, не опасаясь появления казаков под Веной. Возможно, император Александр II и был недоволен, но такой союз воспринимался всяко лучше, чем сардинцы в Севастополе. Кроме того, в любой непонятной ситуации всегда можно было бить поляков, недостатка в которых не испытывал ни один из императоров.
Казалось, что время унижений закончилось. Уже давно было отменено крепостное право, начато строительство железных дорог - этого двигателя торговли и промышленности, и почему бы РИ не занять достойное место на европейском пьедестале? Окончательно отряхнув с колен крымскую пыль, и продемонстрировав в январе 1878 г. флаг ввиду Константинополя, РИ самонадеянно заявила о своем возвращении в мир серьезной геополитики. Но возвращение триумфальным не оказалось, и больше смахивало на неловкий пук. Со времени Вестфальского конгресса прошло более двух веков, и даже русские могли бы за это время уяснить, что в Европе делёж территорий происходит вовсе не в результате побед на поле боя. Забегая вперед отмечу, что в имперский период эта простая мысль так и не застряла в умах имперского правительства.
Итак, за помощь в организации мирных переговоров, а также долю малую, Британия получила от Турции в управление Кипр - военно-морскую базу, позволяющую с большим удобством контролировать Восточное Средиземноморье: все эти торговые потоки на древних караванных и морских путях Ближнего Востока, а также вполне себе новом Суэцком канале.
Местом окончательных переговоров был выбран Берлин - свежеиспеченный кайзер требовал к себе внимания, тем более что Париж и Лондон уже предоставляли свои бордели конференц-залы для посольств в связи с решением «вопросов, возбужденных на Востоке событиями последних лет». Длинная портянка с изложением соглашений, достигнутых в ходе проведенного в Берлине конгресса высокими договаривающимися сторонами - Е.в. император всероссийский, е.в. император германский король прусский, е.в. император австрийский король богемский и пр. и апостолический король Венгрии, президент Французской республики, ее в. королева Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии императрица Индии, е.в. король Италии и е.в. император оттоманов - получила название Берлинского трактата.
Новый документ изрядно урезал российские имперские хотелки, удовлетворенные было в некоторой степени Сан-Стефанским мирным договором, породив удивительные условия.
Австро-Венгрия (а эти тоже нас победили?) пролезла еще глубже на Балканы -
«Провинции Босния и Герцеговина будут заняты и управляемы Австро-Венгрией. Австро-венгерское правительство, не желая принять на себя управление Новибазарским санджаком, простирающимся между Сербией и Черногорией, по направлению на юго-восток за Митровицу, оттоманское управление останется в нем в действии попрежнему. Но для того, чтобы обеспечить существование нового политического строя, а также свободу и безопасность путей сообщения, Австро-Венгрия предоставляет себе право содержать гарнизоны, а также иметь дороги военные и торговые на всем протяжении этой части прежнего боснийского вилайета» (ст. XXV Трактата)
и получила контроль над дунайским судоходством -
Выполнение работ к устранению препятствий, которые представляют судоходству Железные Ворота и пороги, поручается Австро-Венгрии. Прибрежные государства этой части реки окажут все облегчения, которые могут потребоваться для успеха работ. Постановления VI статьи Лондонского договора 13-го марта 1871 года, касательно права взимания временной таксы для покрытия расходов по выполнению вышеозначенных работ, остаются в силе в пользу Австро-Венгрии (ст. LVII Трактата).
Болгары остались без суверенитета - княжеством, «самоуправляющимся и платящим дань, под главенством е.и.в. султана; она будет иметь христианское правительство и народную милицию». Да и какое, собственно, дело до болгар было у РИ? Освободить братушек? Это не имперская идея.
За пролитую кровь своих солдат в войне с турками и понесенные убытки РИ получила примерно нихера: Карс - нафиг никому из европейцев не нужные ворота в Малую Азию, и Батум - не самый важный порт из тех, что уже имелись у РИ на Черном море. А, ну и армян впридачу к тем, что уже осваивали Имеретинскую долину. В последующие 40 лет никаких особых изменений инфраструктуры на приобретенных землях не произошло, русской массовой колонизации не случилось, но расходов прибавилось - в дополнение к упомянутым военным убыткам - новый фронтир жрал бюджет, как не в себя.
За оставшимися в Турции армянами обязалась присматривать сама Блистательная Порта, но через несколько лет, утомившись, она их просто вырежет.
Ну, и что немаловажно для последующих событий - на карте Европы появились независимые Черногория, Румыния и беспокойная, мать ее, Сербия - фитиль для Первой мировой был готов, оставалось лишь как следует его забить в ожиревший зад старушки Европы, и запалить твердой рукой.
Умирающая, но не сдающаяся Турция обратила свой взгляд, полный надежды, на принимающую конгресс сторону - юный, но перспективный Кайзеррейх. Последний не имел непосредственных границ с Турцией, но имел непосредственное влияние на такую же полудохлую, но упертую Австро-Венгрию, которая не расставалась с мыслью о доминировании на Балканах. Предоставленное ей право организации судоходства на Дунае и контроль над Боснией тревожили последних султанов, но Германское покровительство давало новые надежды, и вскоре мы к ним вернемся.
Позволив распорядиться собственной победой своим соседям и прямым конкурентам, РИ продемонстрировала окружающей псарне свою слабость. На следующий год правительство Бисмарка под давлением юнкеровского лобби ввело ограничения на российский сельскохозяйственный экспорт. Не только на российский, но для РИ запрет стал особенно чувствительным - доля экспорта в Кайзеррейх составляла до 30% от общих экспортных объемов.
Данное обстоятельство, оставив неприятный осадок, в то же время, разумеется, не было использовано в качестве повода для разрыва отношений. Угроза повторного британского вторжения сохранялась, поскольку РИ продолжала шалить в Средней Азии: после покорения Хивы и Коканда настала очередь будущей Туркмении. Русская армия стояла на границе Афганистана и Персии - британской зоны влияния, и по обе стороны Каспия имелась возможность проникновения в британское богатство до самого Индийского океана.
В свою очередь, Британия оставалась крупнейшей морской державой, и таки Крым могла повторить - будь проливы свободными для захода Роял-Неви. Но старина Бисмарк был бдителен, и не собирался давать Турции шанс вот так просто и быстро умереть в англо-русском армагеддеце. Бросая Вене обглоданные кости одной рукой, и ласково почесывая Стамбул за ушком другой, Бисмарк выстраивал собственную систему безопасности в Центральной Европе.
В 1882 г. по приглашению султана Абдула Гамида II в Турцию явились немецкие военспецы и занялись реорганизацией турецкой армии. Не проигравшим же войну лягушатникам поручать столь серьёзное дело? Что касается британцев, то их помощь, как правило, заканчивается для принимающей ее стороны внешним управлением. Всегда можно было посмотреть в бинокль на Кипр, и убедиться в этом. Русские - соседи, одержимые проливами, и к тому же с большой неохотой уходят оттуда, где им не рады. Ну их. Поэтому - немцы.
Вслед за немецкими военспецами в Турцию явились немецкие коммерсы. Немецкие товары наводнили местные рынки, турецкие активы переходили в цепкие лапки предприимчивых бюргеров. Турция получала артиллерийские системы Круппа, винтовки и карабины Маузера и Леве, оборудование для железных дорог, товары химической промышленности. Германия взамен получала сухопутный трафик с Ближним Востоком и автоматический доступ к его сырью и трудовым ресурсам, чем доводила чаехлебов до нервного срыва и убытков.
Одновременно, несмотря на пролонгирование в 1881 г. Союза трех императоров, ушлые берлинские управленцы, деловито прихватив с собой венский табор, уболтали итальянцев на Тройственный союз. Какого черта они так сделали? Полагаю, что Бисмарк на старости лет умудрился таки обмануть сам себя. Понятно, что соседняя Россия была хорошим рынком для сбыта немецкой продукции, и можно было б с ней вести себя менее хамски. Но, во-первых, турецкий рынок был не менее перспективен. А, во-вторых, военное присутствие в Турции давало возможность ухватить томми если не за тестикулы, то хотя б за задницу. Шары у чаехлебов были стальные, и выдавали мощность залпа, недосягаемую пока что для бошей. Возвращаясь к России - ну куда она без Германии? Русская промышленность - это ж дите малое, как она будет обеспечивать возрастающие имперские потребности? Кроме того, Германия являлась гарантом закрытых Турцией для Роял Неви проливов. Поэтому, если не вытирать об русских ноги совсем уж откровенно - никуда они не денутся, хоть и пытаются поиграться в таможенные войны.
Однако с Италией старина Отто перечудил. Что он имел в голове, когда счел возможным совместное пребывание в одной клетке итальянцев и обиженных на них Габсбургов? Союз создавался как антифранцузский. Но претензии итальянцев на французские колонии и сферы влияния - это ничто по сравнению с их претензиями на Габсбургскую Адриатику. Габсбургам же вот вообще было плевать на Францию уже много лет, их путь лежал на Балканы. Макаронникам еще можно было б навалять как в старые времена… Стоп, они же щас союзники? Держа на поводке старого боевого мопса и молодого недокормленного пинчера, Бисмарк охотился за разъяренной гиеной.
В это же время на востоке здоровяк Александр, третий своего имени, занявший русский трон после совершенно взрывного финала своего предшественника, и вошедший в историю под позывным Миротворец, провозгласил Манифест о самодержавии. Чтоб никто не забывал, кто тут решение принимает. Возвращение к корням - прямой путь к былому величию. Раз реформы папы не имеют эффекта, то уж дедовский метод всяко должен сработать. Мечты о бескровном торжестве парламентаризма, если в России они у кого еще и оставались, улетучились. Впрочем, меньше пустой болтовни, больше дела, не так ли?
Миротворцем Александра прозвали не за внутреннюю реакцию, долженствующую прекратить диспут относительно обустройства России, а за внешнюю политику. Болгары захотели стать самостоятельными? Чо они там печалились: «Если нас постоянно попрекают затратами на освобождение, требуя взамен вечной покорности, это не братство. Пусть подсчитают и выставят счет»? Ну ок. Отныне болгары были предоставлены сами себе. И сербы. И все их друзья. Идите к чёрту, ублюдки, мишка развернулся к вам спиной. Вена, радостно улюлюкая, расчехлила дедовский штуцер и настроилась развлечься.
Вместе с тем, было продолжено строительство крепостей и путей сообщения в Польше, и никто не сомневался в их предназначении - буйных поляков-то и ссаными тапками можно было гонять, а крепостная артиллерия уверенно гарантировала, что завислинские дойчи будут блюсти установленные для них красные линии.
Летом 1887 г. с кайзером был заключен договор перестраховки, по условиям которого «в случае, если бы одна из высоких договаривающихся сторон оказалась в состоянии войны с третьей великой державой, другая сторона будет соблюдать по отношению к первой благожелательный нейтралитет и приложит все старания к локализации конфликта. Это обязательство не относится к войне против Австрии или Франции, в случае если бы таковая возникла вследствие нападения на одну из последних держав одной из высоких договаривающихся сторон».
Такое условие, вместе с признанием за Россией «преобладающего и решающего влияния в Болгарии и в Восточной Румелии», и обязательством кошмарить Балканы лишь «сговорившись предварительно между собой, и противодействовать всякой могущей быть попытке нарушения этого status quo или изменения его без их согласия», притупляло возможное желание русского императора надавать пендалей австрийскому. Демонстрируя свое влияние на Турцию, Германия, в том числе в секретном протоколе к Договору, гарантировала России соблюдение закрытия проливов для военных судов любых держав, и установление в Болгарии дружественного России правительства.
А Германии эти все хлопоты зачем? А Германия получала нейтральную Россию в случае, если бы Франция первой напала на Германию. Кроме того, формулировка условий Договора о перестраховке исключала возможность заключения русско-французского союза ввиду его бессмысленности. Бисмарк посчитал, что мир в Центральной Европе обеспечен, и теперь можно чо-нить наинтрижить мягкой немецкой силой.
Ну так что - живи и радуйся? Не тут-то было. Как я уже утверждал в самом начале статьи, вариант спокойной жизни Российским императорским домом не рассматривался. Колониализм - это именно то, что ставит Российскую империю в один ряд с гегемонами, и, успокоив соседей на западе, Миротворец обратил свои стремления на Восток. Потому что Китай конца 19-го в. казался огромной тушей кита, выброшенного на берег - еще не дохлый, однако уже можно отхватывать понравившиеся куски без особого страха. В отличие от многих желающих, РИ имела к этому возможность, твердо стоя на ногах на собственной земле. Именно при Миротворце было принято принципиальное решение о строительстве Транссиба.
Транссиб - это та штука, которая обеспечивала РИ выход к Тихому океану не караваном из повозок, а эшелонами сердитых вооруженных мужиков. Порт Владивосток получал бы снабжение не от местных корейцев, а прямиком из метрополии. Скорость доставки и объем богатств Сибири и Дальнего Востока в казну и немножко мимо приятно бы увеличились. Но пока это была лишь перспектива.
А в том настоящем - летом 1888 г. - должность Германского императора занял малыш Вилли, мальчик 29 годков от роду, любитель корабликов, покататься на лошадке, и красивых мундиров.
Одним из первых своих распоряжений он уволил Бисмарка, назначил вместо него ястреба Каприви, и денонсировал Договор о перестраховке. Зачем? Да потому что «Я не думаю, что немецкий народ пролил свою кровь …, чтобы быть затем оставленным в стороне от решения великих международных вопросов». Бисмарк с его договором о перестраховке казался робким дедулей - с таким была невозможна настоящая битва за жизненное пространство немецкой нации. И хотя мама Вика - старшая дочь королевы Виктории - с сожалением отмечала, что самомнение ее малыша Вилли «растет все больше, а рассудок нет», для юнкеров и военных новый кайзер оказался своим парнем. Не без закидонов, конечно:
Вначале сближение с Россией и Францией для защиты наших колоний от Англии; затем отдать наши колонии ... той же самой Англии, а теперь … и Россию, и Англию по боку, и будем искать счастья у галлов (МИД Гольштейн).
Александру III-му сосед - этот «коронованный Хлестаков», по определению Г. Плеханова - не понравился, и во время визитов того в Питер русский император ставил задачу младшему брату: «Занимай Вильгельма после обеда ты, я его могу переносить только до обеда». Поскольку «... от нервного и шалого Вильгельма можно всего ожидать», и окружение последнего также не давало повода к оптимизму относительно перспектив дальнейшего союза, в течение 1892-1893 гг. РИ заключает с Францией конвенцию, послужившую основой для того, что мы сегодня знаем под этим громким наименованием - Антанта.
Разумеется, союз с Францией - это не спонтанное решение обиженного великана. Глупые заявления малыша Вилли о том, что он ненавидит славян, перманентные торговые войны с юнкерами и промышленниками, попытки Германии затащить в свой тройственный союз Британию, с которой вроде РИ вот только на днях согласовала границы в Средней Азии - это лишь катализатор. После сокрушительного фиаско 1870-1871 гг, и бесстыжих заявок германской союзницы Италии на французские колонии в Африке, Франции нужна была Россия в качестве военного союзника, и Франция шла к этому союзу целенаправленно. Во имя русского самодержавия в республиканском Париже в один день 29 мая 1890 г. были задержаны сразу 27 русских эмигрантов-социалистов.
Через год, когда с дружественным визитом в Кронштадт прибыла французская эскадра, Александр III исполнил ответочку, «стоя, с непокрытой головой, смиренно прослушал революционный гимн Франции «Марсельезу», за исполнение которой в самой России людей карали, как за государственное преступление». Из 17 основанных к 90-м гг иностранных предприятий 9 были французскими. Великий князь Владимир Александрович, тот самый, что чуть позже займется развлечением Вилли «после обеда», заявившись в 1888 г. в Париж, разместил заказ на французских заводах на изготовление 500 тысяч винтовок для русской армии. К началу 90-х размер французских кредитов перевалил за 2 млн франков.
Но была ли Франция жизненно необходима России? Вообще-то, не особо. Правда, лишь до тех пор, пока торговля с Германией шла по устраивающим Россию условиям, и пока Россия могла творить любую дичь на Балканах и в Закавказье, заручившись прусской поддержкой. Но дружба кончилась, а имперские аппетиты остались. Основу внешней торговли РИ составляли зерно, лён, пушнина, лес - все, что можно было выбить из помещичьих хозяйств. Промышленность со времени первого императора особых изменений не претерпела, и на международном рынке ее продукция спросом не пользовалась. Поведение же клятых тевтонов более не гарантировало лучшим людям империи ни благоприятного рынка сбыта зерна и ресурсов, ни комфортных условий для закупок промышленного оборудования и нормального сырья. И несмотря на то, что пронемецкое лобби в имперском правительстве оставалось традиционно многочисленным, в том числе благодаря родственным связям императорского дома, французское лобби набирало силу неумолимо.
Пусть чертовы лягушатники были республиканцами. Но, во-первых, их республика находилась далеко, и непосредственного влияния на неокрепшие умы русских масс не оказывала. Во-вторых, французы в силу своей заинтересованности в поиске союза с Россией вели себя прилично, и даже намеков на снобизм, присущий немцам, не проявляли. Это было приятно. Денег у французов тоже было завались, и они с готовностью несли их в Россию. Что еще нужно для дружбы?
Итак, Антанта - сердечное согласие:
- Если Франция подвергнется нападению со стороны Германии или Италии, поддержанной Германией, Россия употребит все войска, какими она может располагать, для нападения на Германию.
Если Россия подвергнется нападению Германии или Австрии, поддержанной Германией, Франция употребит все войска, какими может располагать, для нападения на Германию... - В случае мобилизации войск Тройственного союза или одной из входящих в него держав, Франция и Россия немедленно, по получении известия об этом, не ожидая никакого предварительного соглашения, мобилизуют немедленно и одновременно все свои силы и двинут их как можно ближе к своим границам...
- Действующие армии, которые должны быть употреблены против Германии, будут со стороны Франции равняться 1 300 000 человек, со стороны России – от 700 000 до 800 000 человек. Эти войска будут полностью и со всей быстротой введены в дело, так чтобы Германии пришлось сражаться сразу и на востоке и на западе.
- Генеральные штабы обеих стран будут все время сноситься друг с другом, чтобы подготовить и облегчить проведение предусмотренных выше мер. Они будут сообщать друг другу в мирное время все данные относительно армий Тройственного союза, которые известны им или будут им известны. Пути и способы сношения во время войны будут изучены и предусмотрены заранее.
- Ни Франция, ни Россия не заключат сепаратного мира.
Пока что никакой покупки пушечного мяса мы не видим, верно? Наоборот, Франция обязуется выставить людей на порядок больше, при том, что все понимают: «со всей быстротой введены в дело» - это не о русских войсках. Но начало было положено, и вот прям сразу воевать никто не собирался. Такой русско-французский вариант договора перестраховки, способный привести малыша Вилли в священное буйство, но скорее останавливающий немецких милитаристов, нежели провоцирующий на усугубление ситуации.
Миротворец мог спокойно повернуться на Восток, и вдумчиво заняться освоением несчитанных еще никем богатств. Двумя годами ранее, ушибленный японской саблей принц Никки, возвращаясь домой, «умело орудуя лопатой, наполнил тачку глинистой землей и отвез ее на насыпь, которой суждено было стать Уссурийской веткой Транссиба. В тот же день Николай заложил первый камень на месте будущего вокзала Владивостока».
Но 20 октября 1894 года в прекрасной Ливадии эра Миротворца была окончена - император умер. Его сравнительно недолгое правление ознаменовалось окончанием среднеазиатского этапа Большой игры, началом вдумчивого освоения Дальнего Востока, отказом от агрессивной политики на Балканах, и заключением вполне рабочего военного блока с Францией, который в сочетании со строительством укрепрайонов в Польше и Прибалтике мог бы стать базой для относительно мирного развития империи. Если бы, разумеется, хоть кто-нибудь, кроме почившего императора, был в таком развитии заинтересован.
Механизм управления империей безбожно глючил, и самодержец не в силах был его починить.
Когда Дурново мне докладывает, я все понимаю, а он ничего не понимает; когда Витте — я не понимаю, но зато он все понимает, а когда Кривошеин — ни он, ни я, мы ничего не понимаем (Александр III).
Германия, несколько пришедшая в себя после заключения русскими союза с Францией, в 1894 г. заключила с РИ торговое соглашение, смягчавшее прежние недопонимания, выливавшиеся в таможенные войны. Но если немцы приложили максимум усилий для интенсификации собственного сельского хозяйства, и к концу века по ряду позиций стали экспортировать сельхозпродукцию в соседние страны, и даже в русскую Финляндию, то русские предпочитали искать виноватых. Кроме очевидных прусских юнкеров, устроивших в сельском хозяйстве какой-то капитализм, виноваты были и турки, до сих пор владевшие проливами, и даже австрийцы, интрижившие на Балканах. Турецко-немецкая угроза была понятной, в то время как собственная неспособность организовать индустриальную базу была вообще неочевидна. По-хорошему, туркам с немцами следовало бы навалять, но было неясно, кому в этом случае нагадит в штаны англичанка. А вопрос был важный, и не только для русских.
На своей коронации принц Никки мучился от жары, скорбел о задавленных на Ходынке, танцевал во французском посольстве, навещал раненных на Ходынке, обедал с Мама, и собирал ландыши для Аликс - дни были расписаны поминутно. На Дальний Восток прибывали русские войска. Для грядущей катавасии только их и не хватало, ведь все давние знакомцы уже расположились поудобнее в ожидании встречи. Прежде, чем поделить мир по новым правилам, следовало решить, кто достоин права на их авторство.
Кроме текстов упомянутых выше договоров, использованы статьи:
А. Камкин. Германия - Россия: Договор о подстраховке 1887 года - упущенный мирный шанс истории Европы;
С. В. Рыбаков. Российско-германские отношения в канун Первой мировой войны
Б.С. Котов. Российско-германские торговые отношения на рубеже XIX-XX вв (На примере хлебной торговли)
В.П. Подольников. Вильгельм II и внешняя политика Германии в конце XIX века
Н. А. Троицкий. Внешняя политика 1879—1894 гг.: Русско-французский союз
Автор: Павел Реутских
