Алина смотрела в белую стену. Кабинет психолога был настолько безупречно светел, что напоминал ей палату в частной психиатрической клинике, куда поместил её Глеб и откуда выдернули мама с Юлькой, пригрозив судебным иском и паломничеством журналистов всех федеральных, и не только, каналов. Неизвестно, что подействовало больше, но Алину в тот же день выписали домой, так и не поставив диагноза...
- Итак, Алина, с чего начались ваши отношения с мужем?
- При чём здесь это?
- Мне важно понять, что привлекло вас в этом человеке. - Сам психолог казался Алине таким же бесцветным, как и стены в его кабинете. Но Юлька сказала, что он хороший специалист, а она привыкла доверять подруге.
- Глеб - он неординарный. - Ответила она, подумав. - С ним никогда не бывало скучно. Наши отношения начались с прыжка с парашютом.
- Интересно. Продолжайте.
- Оказывается, мы всегда оба мечтали сделать это. Бескрайняя высота, небо, ветер.
- Вам обоим не хватало острых ощущений?
- Не знаю. - Алина пожала плечами. - Мне всегда хотелось побывать в состоянии полёта. В детстве во сне я часто летала как птица.
- Не падали?
- Просто опускалась на землю. И так же легко поднималась снова.
- Сейчас вы видите такие сны?
- Нет.
Она замолчала. Зачем он опять ковыряется в этом? Зачем снова пытается вывести её на эмоции, как уже делал тот другой врач в клинике, яркий брюнет с тёмными бесноватыми глазами? Алина больше никому не расскажет о своих снах, где по цветущему лугу бежит в новеньких серо-голубых сандалиях маленький Савка. Ветер раздувает его волосы, он хохочет и тянет к ней руки: "Мама, смотри, я - самолёт!"
А потом звенящая чёрная пустота и одинокий сандалик на пыльном асфальте...
Алина просыпается и кричит. А потом плачет от безысходности, вины и боли. Она знает, что виновата, поэтому сама, без стараний Глеба, убедила себя в этом. Четыре года счастья остались так далеко позади, что даже подумать страшно.
- Я говорил тебе: сиди дома, с сыном! Но тебе же важнее твоя никому не нужная работа! Чего ты добилась?!
Мама всегда говорила Алине, что полностью зависеть от мужчины нельзя.
- Сегодня любит, завтра разлюбит, сегодня подарит, завтра отнимет. Дочь, женщина должна в любой ситуации уметь заработать на кусок хлеба. Это вселяет уверенность.
Мама знала, о чём говорила. Сама вырастила Алину одна, не рассчитывая на крохотные алименты, которые тратила раз в год на подарок ко дню рождения дочери.
Поэтому когда Савелию исполнилось три, Алина решила выходить на работу.
- И зачем тебе эти копейки? - Сморщился Глеб.
- Мама называет это "на булавки".
- Я дам тебе денег. Пора уже переставать слушать маму.
- Она ещё ни разу не посоветовала мне ничего плохого. - Возразила Алина. - Глеб, я всё равно не собираюсь сидеть дома.
Савке нашли няню. Против сада Глеб решительно восстал. Пришедшая к ним в дом аккуратная, тактичная Полина Никитична не только присматривала за мальчиком, но и занималась с ним английским языком. Савка няню любил, они с Глебом были довольны её работой, и ничто, казалось, не предвещало беды.
В тот день Алина пораньше ушла с работы, забежала в магазин за продуктами, не удержавшись, купила сыну очередную машинку из мультика, который он очень любил. Она уже подходила к скверику, где обычно гуляли Полина Никитична с Савелием, когда мальчик заметил её.
- Мама! Смотри, я - самолёт! - Малыш бросился к Алине навстречу. Няня, отвлекшись на телефонный разговор, не заметила этого, а Савка бежал прямо на дорогу.
- Стой! Стой, сынок! - Сумки выпали из её рук.
Визг тормозов. Удар. Чёрная пустота. И рефреном через весь этот кошмар - одинокий серо-голубой сандалик на пыльном асфальте...
Потом Алина почти ничего не помнила. Ни по.гре.бения, ни дрожащего голоса няни: "Понимаете, мне позвонили... Мама старенькая совсем... Плохо... Упала..." Ни вопросов следователя, ни больниц. Очнулась от слов мужа.
- Это ты во всём виновата! Из-за тебя нашего сына больше нет!
Он добивал её морально упрямо и методично, заставляя бесконечно мучиться от саднящего чувства вины. Потом ударил уже по-настоящему. Раз, и снова. Лишь тогда Алина немного пришла в себя.
- Я ухожу. - Сказала она однажды, равнодушно, без всякой системы сгружая в чемодан вещи.
- Ты не уйдёшь. - Возразил Глеб. - Пока я не разрешу.
Зачем ему это было надо? Как знать? Алина отодвинула мужа с дороги.
- Пусти.
Тогда он избил её. А очнулась она в помещении с белыми стенами.
- Вы в больнице. - Притворно ласково сообщил ей человек с тёмными, как ночь, глазами. - Ваш муж привёз вас сюда, чтобы вы не смогли навредить себе.
- Я?
- Вы ничего не помните? - Посочувствовал он. - Вы бились о стены, о мебель, хотели даже выброситься из окна.
- У нас второй этаж. - Обречённо заметила Алина, поняв, что он никогда не услышит её доводов.
В тот момент она почти сдалась. Что ж, наверное, Глеб наказывает её сообразно своему пониманию справедливой кары за содеянное. Может быть, не так плохо, что ей будут колоть что-то, что позволит забыть весь этот ужас.
Алина сдалась. А мама и Юля - нет. И теперь подруга, сама психолог по образованию, привела её сюда, чтобы вытащить изнутри всё самое больное, что Алина так старательно загоняла всё глубже и глубже.
Борясь с раздражением, она отвечала на кажущиеся ей нелепыми и неуместными вопросы, стараясь быть максимально корректной. Юлькин знакомый всё-таки. Потом сорвалась. Кричала, плакала, сидела на стуле в идеально белом кабинете и опустошённо смотрела в стену.
Наверное, он всё же был профессионалом, этот бесцветный человек, лица которого Алина не запомнила. Потому что чуть погодя ей всё же стало легче. Отступила жгучая ноющая тоска, уменьшилось чувство вины. Только вот Савка, бегущий по цветущему лугу, больше почему-то не снился...
* * * * *
- Девчонки, что будете делать в выходные? - Молодой айтишник Арсений окинул взглядом коллег.
- Неужели решил пригласить кого-нибудь на свидание, Сенечка? - Хорошенькая бойкая Василиса выключила компьютер.
- Вообще-то поинтересовался в рамках обмена опытом. - Арсений, проверяя, подвигал мышку на её столе. - Но мог бы и пригласить. Алину, например. Алина Алексеевна, вы как?
- Спасибо, Сеня, я буду занята. До свидания, девочки.
Она встала и вышла из офиса.
- С ума сошёл! - Возмутилась Василиса. - Она же старая!
- Ей всего тридцать четыре года. - Парировал Арсений. - А ума и достоинства куда как больше, чем у многих.
- Ты на что намекаешь?
- Да вообще ни на что. Просто отметил, как факт. Ты же не станешь отрицать, что она интересная женщина?
-Не мне оценивать, конечно. Но, по-моему, у нас есть девушки и поинтересней.
- Это как сказать. Пока!
- Наглец какой-то. - Фыркнула Василиса ему вслед.
- Успокойся. - Одна из девушек повернулась. - Просто он молоденький ещё совсем. А таким не подружка, а мама нужна. Вот и тянет их на дамочек постарше.
- Интересно, а у нашей Алины дети есть? Она, как к нам пришла, так мы о ней до сих пор ничего и не знаем.
- У неё, похоже, ни детей, ни мужа нет. - Заметил кто-то.
- А куда тогда торопится каждый раз?
- К коту. - Предположил кто-то. - Такие обычно кошек заводят и не по одной.
Все засмеялись, даже не догадываясь, как недалеко от истины находилась говорившая.
- Тео, Теодор, мальчик, ты где?
В прихожую, грациозно припадая к полу, словно охотясь на невидимую добычу, выбрался шоколадного цвета кот и громко мяукнул.
- Только не вздумай нападать на меня, как в прошлый раз. Знаю, что тебе скучно. Обещаю поиграть, но чуть позже.
Кота тоже принесла Юля.
- Это бурма. - Сообщила она, вытащив из-за пазухи нечто маленькое и глазастое. - Почти собаки. Так же преданы хозяину, ходят за ним хвостом. Выгуливать не надо. Заводчица сказала, что ласковее кошек не бывает. Так что держи, люби, заботься.
Котёнок, которого Алина назвала Теодором, оказался существом, на редкость не соответствующим рассказам заводчицы. На собаку Тео походил так же мало, как хрупкая почти невесомая Алина на качка-культуриста, а так называемая преданность выражалась в удушающей липучести этого бархатного коричневого создания.
Теодор требовал ласки двадцать четыре часа в сутки, а не получая искомого, тут же выпускал острые зубки и коготки, показывая, кто истинный царь и господин в этом государстве. Не менее охотно выпускал он их и на новый Алинин диван, полностью игнорируя шикарный комплекс-когтеточку, купленную ему хозяйкой для удовлетворения кошачьих потребностей.
Ко всему великолепию Тео также прилагался голос. Божественный, пронзительный и громкий. Теодор, вероятно, и сам догадывался об этом, поэтому, помимо прочих достоинств, отличался ещё и особой "разговорчивостью", издавая свой коронный мяв абсолютно в любое время суток.
- Тео, ты когда-нибудь спишь?
Алина накрывала голову подушкой и пыталась заснуть, опасаясь, что разгневанные неурочным концертом соседи начнут стучать по батареям.
Но выспавшийся за день кот продолжал своё ночное триумфальное выступление, вынуждая хозяйку уделять ему максимум внимания в совершенно неподходящие для этого часы.
- Интересно, существуют ли кошачьи психологи? - Пробормотала Алина, исподтишка наблюдая за готовившимся к нападению питомцем. - Надо будет спросить. Тео, не смей, я тебе сказала!
Хотя спросить у подруги она собиралась о совершенно не относящихся к Тео вещах.
Алина уже довольно давно вынашивала эту мысль, постепенно руша образовавшийся у неё внутри прочный, почти непреодолимый барьер. Она не знала, с чего начать этот нелегкий разговор с Юлей, предполагала, что услышит в ответ, и мысленно подбирала слова, чтобы объяснить подруге и самой себе, почему не хочет больше замуж, почему боится снова рожать ребёнка. А ведь ещё и маме надо будет как-то сказать.
Она покормила кота, поиграла с ним и уселась на диван, раздумывая, как заманить на разговор вечно занятую подругу.
Но Юля позвонила сама.
- Привет! Отработала? Алин, чем ты планируешь заниматься завтра?
- В принципе, ничем. Хотела вот заманить тебя в гости.
- Есть предложение получше. Я недавно познакомилась с удивительными людьми. Они предложили мне поработать с ними, а я приглашаю с собой тебя.
- Меня? - Растерялась Алина. - А что это за люди? И чем я могу быть им полезна?
- Это "Солнечный ветер". Слышала про них?
- Нет, ни разу.
- Некоммерческая организация, которая занимается благотворительностью, в том числе помогает детским домам, социальным центрам. Вот как раз завтра они и едут к таким ребятам, хотят организовать какой-то праздник. Хочешь помочь?
Сердце Алины забилось сильнее. Неужели её мысли там, наверху, были услышаны кем-то?
- Да, Юля, конечно, я хочу! Очень хочу! Но что же ты раньше не позвонила? Надо было, наверное, что-то купить? Угощение, подарки.
- Стоп, подруга. - Юля сразу услышала в её голосе панические нотки. - Никаких гостинцев, никаких подарков. Современные детдомовцы давно не те, которых ты видела раньше в кино. У них сейчас обеспечение такое, что домашние дети позавидуют. А вечные подарки от спонсоров, волонтёров и гостей приносят гораздо больше вреда, нежели пользы. Это я тебе, как психолог говорю. Этим ребятам больше всего нужно простое человеческое общение, и взрослые люди рядом, которые научат их правильным и нужным вещам.
- Чему я могу их научить? - Голос Алины дрогнул. - Я и сама никак не научусь жить правильно. Я наделала столько ошибок!
- Будешь учить их быть сильными. И знать, что не только с ними судьба обошлась жестоко, но есть и другие люди, которые прошли через потери и боль. Никто не заставляет тебя читать лекцию или рассказывать о себе. Просто оставайся самой собой, а нужные слова и поступки, они придут, не волнуйся.
- Всё равно волнуюсь. - Призналась Алина.
- Ладно. Завтра утром заеду за тобой. Как там, кстати, мой сладенький мордатенький Теодорчик?
- Как раз сейчас пробует на вкус мою лодыжку. Ой, Тео, прекрати! Юля, ты, кстати, ещё не специализируешься на животных? Кажется, твоему Теодорчику пора к такому специалисту.
- Ты наговариваешь! - Отмахнулась Юля. - Завтра заеду пораньше, чтобы успеть потискать этот пушистый шоколадный батончик. Всё, пока!
- Пока. - Алина отключила телефон и повернулась к коту. - Вот что, сладенький Теодорчик. Я играю с тобой ещё полчаса, а потом ты даёшь мне выспаться. Завтра надо встать пораньше. Идёт?
Увидев игрушку в руках хозяйки, Тео подпрыгнул и согласно мяукнул.
Продолжение следует... часть 2
(Если сегодня ссылка не активна, то следующая часть будет опубликована завтра. Спасибо за понимание!)