Замок Рамизадава являлся одной из самых впечатляющих твердынь в Дакии и располагался на крайнем Востоке царства. Он был практически неприступным и негласно считался, как бы второй резиденцией дакийских правителей, и именно сюда Децебал отправил свою семью и часть царских сокровищ. Подальше от опасностей, которые сулило неожиданное вторжение римлян.
Замок этот увенчивал отвесную скалу и сложен был из внушительных каменных глыб и представлял в плане неправильный четырёхугольник с семью башнями. Так называемая Дозорная башня, была самой высокой и располагалась на западной стороне этого замка. Здесь же находились и единственные его ворота.
А у подножия этой скалы располагался одноимённый небольшой городок с населением не больше трёх тысяч жителей, и несколько ещё меньших по размеру поселений.
Супруга царя Андрада и его дочь Тиссия уже на третий день по прибытию в замок освоились в нём. Они заняли так называемый дворец, тоже выложенное из камня внушительное здание в три этажа и состоявшее из двадцати восьми комнат, и имевшее внутренний дворик, и даже открытый и достаточно глубокий бассейн, предназначенный для омовений.
Сопровождавшие их слуги расставили любимые Андрадой скульптуры, развесили картины по стенам (в том числе и ту самую копию, обожаемую Андрадой, на которой знаменитый греческий художник Апеллес изобразил «Похищение Зевсом Европы»), поставили привычную мебель.
Рядом с этой резиденцией располагались семь цистерн для воды. В них собиралась так необходимая для обитателей этой твердыни влага, которую - если наступал засушливый сезон – брали из ближайших источников.
Ею заполняли бурдюки, грузили их на осликов, и поднимали по одной единственной извилистой тропинке, которая вела к воротам Рамизадавы.
Охрану замка составляли царские телохранители, хорошо вооружённые и опытные воины. И им приказано было даже даков из близлежащих поселений без особого на то разрешения в Рамизадаву не пропускать.
***
Андраду вновь преследовали ночные кошмары, она из-за этого плохо спала и часто поздно вставала. Так и на этот раз ей опять привиделось нечто… Какое-то чудовище, которое гонялось за ней. Но на этот раз это были не огромный козлище, и не медведь-шатун или кто-то ещё, а внушительных размеров и весь заросший длиной шерстью бык. Прямо какой-то минотавр. Но бык особенный. У него была человеческая голова, увенчанная изогнутыми рогами.
Этот бык, в конце концов, нагнал царицу и начал её бодать.
Андрада в лице этого страшного человеко-быка узнала римского повелителя Траяна, которого изображали на имперских монетах, и которые ходили в Дакии на ряду с местными котизонами. «Да, это был он, этот римский император! Он зловеще при этом улыбался. Даже нет, не улыбался, а скалился. При этом у него показывались внушительные кинжалы-клыки!»
От ужаса Андрада закричала и проснулась.
Тут же появилась Тиссия.
Дочь спала в соседней спальне и прибежала на крик матери.
- Что с тобой? – встревоженно спросила Тиссия. - У тебя опять был плохой сон? Тебя опять донимали кошмары?
- Ничего-ничего, не бери в голову… Всё хорошо… - попыталась Андрада успокоить встревоженную дочь.
- Но ты же та-а-ак громко кричала? – возразила обеспокоенная Тиссия.
- Да-а-а… сон мне приснился… - призналась дочери Андрада. – Не очень приятный…
- Ну что, и опять кошмарный?
Андрада закивала головой.
Тиссия обняла мать и поцеловала её в щёку, и после прошептала:
- Успокойся, мамочка… Всё у нас будет так, как мы ждём… Ведь римляне уже не в первой к нам в Дакию вторгаются, ну и что из того? Мы же всё равно выживали, и будем и дальше выживать. Отец у нас самый смелый, самый умный, и самый сильный! Он самый-самый! И его никто не сможет победить! А римляне... А что римляне? Они уйдут. Я верю в это. И я так же верю, что всесильный Замолксис по-прежнему на нашей стороне! Замолксис нам поможет, он нас обязательно спасёт!
Андрада в свою очередь приласкала дочь и спросила её:
- А тебе что снится?
Тиссия в ответ замялась, но Андрада вынудила дочь признаться, и та, густо-густо покраснев, тихим голосом всё же ей призналась:
- А мне вот снится… один юноша…
- Я его знаю? Кто это? – во взгляде Андрады загорелось неподдельное любопытство.
Тиссия долго отнекивалась, однако Андрада смогла выяснить, по ком вздыхала её дочь.
- Э-это сын военачальника Редизона…- наконец-то, призналась Тиссия.
- Скорио?!
- … Д-да, мамочка… - совсем уже тихим и дрогнувшим от волнения голосом подтвердила догадку Андрады Тиссия.
Тиссия уже который год вздыхала по этому юноше, но Скорио об этом даже не догадывался. Она впервые в этом своём чувстве призналась. Скорио и Тиссия знали друг друга с самого детства, потому что оба они воспитывались в Сармизегетусе при царском дворе. Только Скорио был постарше и поэтому защищал Тиссию, особенно от Котизона, её брата, который вечно пытался обидеть её.
Андрада ещё крепче прижала к себе дочь и прошептала ей на ушко:
- Если тебе так нравится он, этот самый юноша, этот Скорио, то мы с твоим отцом всё устроим… Вы со Скорио поженитесь. Но надо лишь только дождаться окончание этой проклятой войны…Когда к себе уберутся римляне.
На смягчившееся было лицо Андрады внезапно вновь легла тень.
Супруга Децебала произнесла:
- А меня вот тревожит ещё кое-что…
- Что мама?
- Неизвестность… Я не знаю, что с твоими дедушкой и бабушкой? Добрались ли они до безопасного места? Всё ли у них сейчас хорошо?
- А что?
- Уже два месяца мне о них ничего не известно…
И Андрада тяжело вздохнула.
***
А Сармизегетуса тем временем готовилась к предстоящей схватке.
Лишь только Децебал отправил гонца к вождю Северных дайесов Пирусту с приказом разблокировать ущелье Орлиное, и вернулся во дворец в Сармизегетусе, как тотчас же, без какого-либо предупреждения, перед ним появился Регибал.
Регибал сейчас был странным. Он был сам не свой. Брат жены царя ещё с большим трудом передвигался, губы у него заметно дрожали и лицо было совсем бледным:
- Ту-у-ут… тут вот какое дело…- На глазах Регибала навернулись слёзы, и он даже по бабьи не удержался и всхлипнул: - Бе-е-еда... Б-бо-ольшая беда у н-нас! О-о-ой, беда-а-а, царь!
Децебал был недоволен, что Регибал сейчас отвлекал его от важных дел, но он всё-таки согласился выслушать родственника.
Регибал вновь всхлипнул по бабьи и изменившимся голосом, который стал уже почти совсем писклявым, продолжил:
- Я о-отправил недавно наших с Андрадой р-родителей в своё с-самоё удалённое поместье, к-которое находится на с-севере, высоко в г-горах. И-и-и… и только что узнал, что их… Что они… Что они... О-они попали в р-руки…
- Да говори же яснее! – рассердился Децебал на родственника, потому что тот никак не мог толком объяснить, что у него произошло, и всё продолжал мямлить, запинаться и жевать сопли.
- Они з-з…з-за-а… они з-захвачены… И-их схватили… р-римляне…
От услышанного у Децебала заходили желваки. Его эта новость тоже вывела из себя.
Вскоре выяснилось, что Бесистис и Верия, родители Регибала и Андрады, захвачены были действительно римскими воинами, чёрными и похожими на каких-то потусторонних оборотней или, как прозвали их уже некоторые даки, чёрными духами.
Децебал тут же вслед за первым гонцом, отправил к Пирусту второго, с новым приказом: немедленно двигаться не к перевалу Орлиному, а повернуть несколько в сторону, и освободить родителей супруги.
***
Высокогорье есть высокогорье. В нём обычно мало кто появляется. Даже горные козлы здесь бывают редкими гостями. Только орлы в эти края залетают. Да и то, лишь изредка.
И потому поместье Орудава производило впечатление совершенно вымершего места. Но сейчас в этом поместье стало шумно, так как людей в нём прибавилось, и добавилось их весьма значительно.
Квиет, оставляя Цельзия в этом поместье, велел ему не спускать глаз с родителей супруги дакийского царя. Это, конечно же, была очень ценная добыча, и этих ближайших царских родственников следовало по возможности сохранить для Траяна, и доставить их к принцепсу уже в целостности и сохранности, и тогда, когда это станет возможным.
Ну а пока…
Пока же у Квиета для этого не было лишних людей.
Цельзию в Орудаве было скучно, однако он крепился и какое-то время всё же как-то, но держался. Впрочем, делать ему было нечего, и вскоре, найдя в подвалах поместья несколько объёмных амфор с вином, префект алы этому несказанно обрадовался, и сорвался в запой. Уж вино-то он любил, и особенно неразбавленное. А тут над Цельзием сверху никого не было, и никто его не мог удержать…
И вот, на пятый день его затянувшегося запоя, случилось непредвиденное. Три сотни дакийских всадников, которых возглавил лично вождь Пируст, ранним утром подобрались скрытно к Орудаве и напали на неё с разных сторон.
***
Три десятка нумидийцев, мавретанцев и негров Цельзия не представляли для нескольких сот даков какого-либо серьёзного препятствия, и, к тому же, их командир был в без сознательном состоянии, и потому они не смогли долго сопротивляться и вскоре все полегли под мечами и стрелами нападавших.
Самого же Цельзия, который в это время даже не очухался и был по-прежнему вдрызг пьян, нашли в винном подвале и приволокли к вождю Северных дайесов.
Пируст брезгливо осмотрел мало что соображавшего римлянина, и велел его облить холодной водой.
Только с третьего раза Цельзий немного очухался и приоткрыл глаза.
Пируст подозвал к себе дака, который понимал немного латынь, и велел ему спросить у пленного:
- Какого племени вы, пришельцы? И сколько вас?
Дак перевёл слова вождя.
Цельзий удивлённо уставился на Пируста:
- А ты кто? – произнёс не очухавшийся ещё до конца Цельзий. – Ты мне не привиделся, дак? Ты - оборотень?! И-и-или призрак?
- Нет, я не привиделся! И не оборотень! – брезгливо усмехнулся Пируст. И тут же он добавил: - Кто я? Я – дак! И мы все здесь - даки! И это наша земля! А вот вы то, что здесь делаете? Вы что у нас потеряли, римляне?
Пируст велел ещё окатить холодной водой Цельзия. И только после этого тот пришёл в себя окончательно. И уже не на шутку перепугался.
Узнав от Цельзия, что когорта трибуна Квиета в количестве тысячи всадников, перекрыла перевал Орлиный и готовится не пропустить в Дакийское царство армию союзников Децебала, Пируст велел сбросить префекта Цельзия со скалы.
Когда префекта два дака схватили и поволокли к скале, он всё понял и от страха начал кричать и молить о пощаде.
Но Пируст не пожелал захваченному воину Траяна даровать жизнь.
Так бесславно закончил свои дни старый товарищ Квиета.
***
А тем временем когорта VIII Ульпиева основательно готовилась к защите перевала, называвшегося у праславян и у их соседей даков Орлиным (как я ранее отмечал, ныне этот перевал называется Яблонецким).
Но на перевале Орлином пока что было тихо. Однако каждый день Квиет проверял, что сделали его воины, и ждал. Со дня на день отряды северных племён должны были появиться на подступах к Орлиному. И вот, на четырнадцатый день, после того, как когорта Квиета подошла к перевалу, на подступах к нему появились первые разведывательные разъезды северных племён.
Об этом трибуну незамедлительно было доложено.
Перед трибуном Квиетом появился командир разведчиков Гиемпсал.
Они с Квиетом отошли в сторону, чтобы их разговор никто не услышал, и нумидиец произнёс:
- Через день-два на перевале должны появится отряды союзников царя Децебала. В каком количестве они будут, можно только приблизительно сказать. Мои люди за ними наблюдают и с их слов, армия северных варваров не маленькая, она явно превышает тридцать тысяч…
- О-ого-о! – Квиет невольно свёл брови. – Значит их ещё больше, чем мы думали!
- Да, их явно больше, трибун!
- Ну что же, этого и следовало ожидать… - произнёс Квиет. - Всё только-только начинается… Э-эх, надолго ли нам удастся на этом перевале продержаться?.. Хотя о чём я?! Это только одним богам известно… – уже как бы сам с собой разговаривая, произнёс Лузий Квиет.
И дальше о чём-либо говорить он не захотел. Теперь он и вся его когорта были во власти Фортуны. Им предстояло биться за этот перевал на смерть! И другого выхода у них не было.
(Продолжение следует)
