(начало книги, предыдущая часть)
Часть 21. Случай с памфлетом. Встреча агентов в булочной.
Наскоро представившись, агент «44» начал говорить. Он сообщил мне, что в начале июля 1914 года Великая княгиня Виктория, супруга Великого князя Кирилла, организовала автомобильный пробег, известный как «Виктория Фахрт». Восемнадцать видных особ петербургского общества, в том числе иностранный дипломат месье Икс, выехали из Пскова, пересекли Курляндию и Ливонию и финишировали в Риге. Пробег прерывался остановками в нескольких старинных балтийских замках, где знатные гости получали королевские почести.
Месье Икс, однако, не доехал с ними до Риги, под каким-то предлогом отстав по дороге от колонны пробега. Его следы вели в замок барона фон Герца в Ливонии, где он пробыл более недели. Так как барон фон Герц считался давним врагом царя, вдобавок отлученным от двора, можно предположить, что тайная встреча между ними носила политический характер.
Позже это предположение подтвердилось, месье Икс и барон фон Герц действительно были привлечены к планированию государственного переворота против трона. В интересах Германии было сохранить влияние царицы на руководство государственной политикой, и поэтому тайное германское воздействие пришлось направить против барона. Заговор, по-видимому, был отменен, отчасти из-за страха разоблачения, а отчасти из-за определенных технических трудностей, вызванных войной с Германией.
Но теперь, когда русские придворные интриги почти наверняка приведут к установлению нового режима, старый заговор вновь стал актуальным. Примерно за месяц до происходящих событий дипломат нейтральной страны, косвенно связанный с Кильским бюро германской разведывательной службы, получил из Каира анонимное шифрованное сообщение, в котором излагались некоторые личные факты, касающиеся царицы. Предполагали, что это сообщение было отправлено русским врачом из Каира, ранее работавшем в Царскосельском дворце в Санкт-Петербурге. Это было не первое письмо.
Таинственное сообщение в свое время уже попадало в руки майора фон Лауэнштейна, но было расценено им как документ сомнительной ценности и подлинности. Второе послание, однако, из того же источника и дающее точные интимные медицинские подробности, касающиеся царицы, подкрепленные, и дополненные правильными клиническими датами, которые совпали с определенным событием в частной жизни русской императорской семьи, оказалось более убедительным и не могло быть проигнорировано.
Поэтому Восьмой секцией (Центральная Россия) Берлинского верховного главнокомандования было принято решение об установлении наблюдения за месье Икс, с целью получения сведений о шагах, задуманных и планируемых против трона, и которое, как полагали, должно было быть основано на фактах, сообщенных бывшим русским придворным врачом из Египта.
К тому же три германских агента, хорошо известных в союзных дипломатических кругах, выслали отчеты, подтверждающие подозрения майора фон Лауэнштейна.
Записи месье Икс содержали, по-видимому, не только данные, подтверждающие факты, представленные уехавшим русским врачом, но, более того, раскрывали отношения месье Икс с Великими князьями и социалистами - членами Государственной Думы, обещавшими ему нанести наконец успешный удар по трону со своей стороны. В таком случае торжество анти-царицынской фракции при дворе почти наверняка привело бы к революции, а народный патриотический дух навсегда сделал бы невозможным сепаратный мир с Германией.
По мнению трех германских агентов, для Берлинского верховного главнокомандования был открыт лишь один путь. Роковой памфлет должен быть немедленно перехвачен, а затем использован в качестве политического оружия против его автора. Моя собственная миссия от майора фон Лауэнштейна, по забавной иронии судьбы, совпадала с моими инструкциями от генерала Батюшина. Я должен был, во что бы то ни стало, получить этот документ от месье Икс. Если убийство окажется единственным выходом в сложившейся ситуации, то оно будет считаться разведывательным актом и войдет в виде отличия в мой послужной список.
Когда агент «44» закончил говорить, я ощутил внутреннюю горечь. Я только что получил от сотрудника германской разведывательной службы внутреннюю информацию об особенно грязном и унизительном заговоре против правителей моей страны, причем заговоре, глубочайшие последствия которого, казалось, совершенно ускользнули от внимания моего русского шефа. Хотя, помимо всего прочего, надо было еще учитывать и факт моего неоднозначного положения как двойного агента. Тогда у меня мелькнула мысль, что, возможно, я ошибаюсь в отношении информированности генерала Батюшина, а история агента «44», с ее богатством точных и убедительных деталей, была ловушкой, предназначенной для моей очередной проверки.
В дверь тихонько постучали, и вошел булочник:
— Господа, прошу прощения за беспокойство, но я могу обратиться к Вам как О.М.66 и оказать небольшую услугу? - Вонсовский посмотрел на меня
Агент «44» выказал некоторое раздражение этим неожиданным вторжением, но ничего не сказал.
Я кивнул и тогда Вонсовский с искусно-заискивающей улыбкой извлек из-под фартука обыкновенную славянскую Библию, какую легко можно было достать в любом букинистическом магазине города. С таинственным и драматичным видом поляк переворачивал тонкие листки, пока не наткнулся на полоску искусственно состаренной рисовой бумаги, приклеенную к странице Апокалипсиса.
Я наблюдал, одновременно заинтересованный и немного озадаченный, так как Вонсовский, будучи всего лишь агентом второго ряда с жесткими ограничениями в работе, не должен был участвовать в реальной контрразведывательной деятельности.
Очень медленно рисовая бумага отклеилась, открыв микроскопические химические письмена, которые, вероятно, были сделаны специальным стеклянным пером, смоченным в растворе йода. Надпись, легко смываемая в экстренных случаях с помощью лимонного сока, была выполнена в виде нескольких концентрических колец. В центре колец я заметил и мысленно перевел польские аббревиатуры: «Ясн. Пн. X» («Месье Икс») и «Ясн. Пна. Дискрет.» («Мадам Дискретье»); вокруг на втором кольце были написаны названия различных модных заведений или московских притонов порока; на третьем круге была еще одна польская аббревиатура - «Сокол. Пшид.» («Пригород Сокольники»); в то время как в четвертом и последнем круге упоминалась уличная драка, в результате которой погиб высокий сильный мужчина.
Агент «44», возмущенный нарушением хозяином пекарни шпионской дисциплины, сделал нетерпеливое движение и уже собирался вмешаться, когда я быстро попросил его по-немецки предоставить дело мне. Не дав ему шанса отказаться, я повернулся и спросил у Вонсковского:
— Под именем «мадам Дискретье» здесь имеется в виду мадам Кэтрин Бланшар, которая многие годы держала дом на улице Лубянка, неподалеку от Галереи?
— Да, все так. Нынче эта женщина известна как мадам Дискретье, так ее знают все клиенты из московского общества. - поляк ответил не раздумывая: - Условия военного времени…- он вздохнул,- требуется особая секретность. Она открыла новое заведение.
— И где оно расположено нынче?
— Найти заведение не сложно в пригороде столицы, в Сокольниках. - ответил булочник. - Ещё раз приношу свои извинения за вмешательство, но позвольте объяснить откуда у меня появилась информация.
Я одобрительно кивнул, поощряя булочника к пояснениям. Вонсковский продолжил:
— Мой дальний родственник до последнего времени служил вышибалой в новом заведении мадам Дискретье и он рассказывал, что месье Икс неоднократно бывал у них. Конечно, может он отправлялся туда просто ради удовольствия и отдыха, но он там бывал, - булочник сделал небольшую паузу и продолжил,- Ну вот, а теперь моего родственника зарезали в уличной драке и я знаю, что мадам ищет нового вышибалу в свое заведение.
Он опять многозначительно замолчал, а я выжидательно смотрел на него. И он продолжил:
— Я могу дать Вам рекомендацию на это место. Так вы сможете следить за месье Икс, да еще вышибала всегда принимается клиентами как надежный человек, которому можно доверить деликатные поручения различного рода.
Наконец булочник шумно выдохнул и взглянул мне в лицо.
Я был в полном восторге от этого малозначимого простого владельца пекарни, ведь он помог мне в работе больше, чем все мои проницательные русские и германские начальники вместе взятые.
Действительно, Вонсовский невольно показал мне особую возможность в моей роли «полковника Мусина». Русский офицер в отставке, вроде меня, то есть сохранивший еще некоторую тень хороших манер из лучших времен, был бы нарасхват в дорогом доме удовольствий. На клиентов заведения гораздо более благоприятное впечатление произвел бы джентльмен-вышибала, чем обычный и привычный хулиган из какой-нибудь малоизвестной трущобы.
Повернувшись к агенту «44», я сказал ему:
— Ну что ж, мой первый шаг в деле перехвата доклада месье Икс мне ясен. Я иду без промедления к мадам Дискресье работать вышибалой.
На этом мы расстались и я снова оказался на пронизывающем холодном ветре улицы, окольным путем я пробрался к массивному зданию на Хамовнической, где располагалось московское отделение разведывательной службы и личной охраны двора Его Императорского Величества.
Войдя через служебную дверь, я был препровожден дежурным агентом в комнату для докладов на третьем этаже. Это было скудно обставленное помещение, где среди всего прочего находилась папка с патриотическими открытками Красного Креста. Выбрав одну из них, я написал безграмотное шифрованное послание «мадам Валентине Ольгиной, председателю Ассоциации военных рабочих», которая на самом деле была самим генералом Батюшиным. Сообщение было довольно кратким, так как я не хотел вызвать ложные надежды у моего начальника, и просто заявил, что в результате случайной встречи с немецким агентом и польским пекарем, я немедленно приступаю к работе над делом с памфлетом.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
