На канале, рассказывая о фла — наследственных землевладельцах, я упоминала таких обитателей усадеб, как фудиры — «надломленные люди», то есть, чужаки, не состоявшие в родстве по мужской линии с коренными жителями. Фудир проживал на земле своего покровителя на условиях исполнения сельскохозяйственных работ — за 1/3 от того, что произведёт по итогу года, за вычетом платы за использование мельницы, бани, амбара, риги (снопосушилки), за заготовку дров и рыбалку в хозяйской речке. То есть, выходил в полный ноль или около того. Единственным бонусом было то, что хозяин делегировал фудиру частицу собственного статуса, а человек, не имеющий положения в обществе, в Ирландии железного века не выживал.
Фудир заключал договор с фла на год и один день, но реально контракт ежегодно продлевали, и эта история затягивалась на десятилетия: фудир каждый год собирался на родину или в новые места и не уходил. Если фла умирал, право эксплуатировать фудира переходило до конца срока договора к наследнику, и тут уже начинался отсчёт. С новым хозяином договор перезаключали на тех же условиях, но имели ввиду, что хозяин уже не первый. Если и второй умирал, а фудир всё ещё оставался на месте, самое время было ему паковать вещи, потому что, пересидев и третьего фла, фудир утрачивал субъектность, как говорят юристы. Правило трёх поколений.
Итак, фудир пережил трёх хозяев и не покинул территорию клана. Он больше не человек, теперь он — шёнКле, то есть старая кость земли. В прямом смысле слова, он — сама пашня, которая себя обрабатывает. Отныне он не заключает договоров, даже «сломанных», то есть ничтожных, далеко от усадьбы не уходит, и ни за что не платит, приторговывать не может, но работать будет продолжать, как миленький. Его нельзя осудить за какой-либо проступок, только его хозяина. Понимаете, если, когда Вы проходили по чужой территории, на Вас рухнул забор, то отвечать будет не забор, а хозяин. Так вот и шёнКле — часть культурного ландшафта. ШёнКле не владеет имуществом, кроме личных вещей и предметов обихода, и из дома, где он поселился, его попросить не получится. У него есть жена, точнее женщина, с которой он живёт, и все дети, которых она приживёт от шёнКле, тоже будут шёнКле, и их нельзя будет выгнать. ШёнКле будет только пахать, сеять и убирать урожай. Даже коров пасти не будет. Дети могут. Фла будет по собственной воле, без уговоров и принуждения, отдавать ему в виде продуктов и товаров треть от выручки, которая предназначена для оплаты наёмного труда. Кстати, питается шёнКле с семейством на хозяйской кухне, жена не готовит.
Это не значит, что шёнКле не мог по собственному желанию стать в хозяйской усадьбе привратником или ключником. Но это была уже личная договорённость между ним и хозяином, не контракт, и ни одну из сторон ни к чему она не обязывала. Назначить шёнКле, например, в шуты или волынщики, хозяин по собственному почину был не в праве, как и распоряжаться детьми и женой шёнКле. Определить шёнКле на общественные работы, например, отсыпку вала или ремонт дороги, было невозможно, так как не входило в его функционал. ШёнКле мог сманить другой землевладелец из того же клана (главное — территорию клана не покидать, а хозяина поменять можно), и такое случалось, хотя и не поощрялось. От перемены мест ничего не менялось, но появлялась репутация «летуна», а это всегда рискованно.
Шёнкле — не батак ( свободнорождённый человек, который слишком беден, чтобы претендовать на надел общественной земли, и вынужден работать на богатых родственников). У батака одна головная боль: прав никаких, круг обязанностей не определён, и расстаться с ним покровитель мог элементарно, и за дело, и под настроение. ШёнКле — явно не раб. Раба можно было купить, как угодно трудоустроить, продать или выгнать освободить, и никто ему за труды платить не обязан. А от шёнКле вообще не избавиться, ему платили зарплату натурой, и на круг выходило больше, чем фудиру, потому что за баню и рыбалку он, будучи частью ландшафта, не платит.
ШёнКле часто сравнивают с крепостными. Чёрт сидит в деталях, и опять не сходится дебет с кредитом. Давайте разбираться. Например, в России крепостной был вполне субъектен: он считался человеческим существом, он в суде свидетельствовал, и на каторгу за него хозяин не шёл (сам нашкодил — сам отвечал), венчался крепостной сам, сам строил дом, обзаводился имуществом и хозяйством, торговал, имел право отправиться куда-то на заработки, земля у него тоже какая-никакая в пользовании имелась, и помещик на неё не покушался. Другой вопрос: за то, что эта земля была, приходилось несколько дней в неделю обрабатывать поля барина и выполнять ещё какие-то работы на усадьбе или откупаться от барина, если совсем не в тему на него ишачить. В Европе было похуже, но и там сервитут устанавливали именно за пользование условно своим участком, не хозяйским. У шёнКле никакого участка в помине не было, и субъектность, как уже сказано, у этого персонажа утрачена напрочь. Единственный общий признак — приуроченность к какому-то земельному участку. И тут неувязка: шёнКле, хотя и прикреплён к земле, но клановой вообще, не чьей-то конкретно, и, по сути, он сидит на зарплате с премиальными.
В общем, ирландцы, как водится, соригинальничали, всё переиначили и запутали. Зато теперь, надеюсь, Вы с категориями несвободных людей в их обществе разобрались, и они Вас своими причудами не смутят, как и непонятными терминами.