1893 год
«Ростов-на-Дону. Во вторник второго августа в одном из местных увеселительных садов разыгрался следующий дуально оригинальный случай. Приблизительно в10 часов вечера в саду, за столом, сидела какая-то компания, состоящая из трех человек. Судя по довольно внушительному количеству опорожненных полубутылок из-под водки, все три компаньона находились в порядочных градусах «подпития». Оживленно беседуя между собой, они и не заметили, как стоявшая перед ними так называемая «закуска» постепенно испарилась. На столе осталось лишь одно яйцо, и взоры почтенных компаньонов, само собою разумеется, невольно устремились на него. Но не успели еще двое их них опорожнить свои рюмки, как их собеседник, некий М-н, преспокойно разбил яйцо, проглотил его и на закуску своим друзьям оставил только одну скорлупу. Обойденные компаньоны немедленно же возмутились таким «свинским» поступком М-н, и, слово за слово, между ними произошел крупный разговор. В конце концов, М-н, в голову которого уже полетела было одна из бутылок, чувствуя себя оскорбленным, принужден был встать и удалиться из сада. В настоящее время он, как мы слышали, возбуждает судебное преследование против своих «несговорчивых» компаньонов. Таким образом, все дело произошло из-за выеденного яйца и, в общем, само по себе не стоит выеденного яйца». (Приазовский край. От 12.08.1893 г.).
1894 год
«Ростов-на-Дону. Господин ростово-нахичеванский полицмейстер обратился к приставам с предложением внушить постовым городовым, чтобы последние следили за движением по улицам ломовых подвод, причем требовали бы от дрягилей соблюдения следующих основных правил:
1. При следовании как с кладью, так и порожняком, ломовые извозчики должны ехать шагом;
2. Через каждые двое дрог должно быть расстояние не менее 2-х саженей;
3. Лошади должны быть занузданы;
4. Не должны оставаться без присмотра.
О случаях неисполнения указанных правил сообщать городовой управе для наложения соответственного взыскания». (Приазовский край. 207 от 12.08.1894 г.).
1895 год
«Ростов-на-Дону. По-видимому, в нашей ремесленной управе нескоро еще водворится порядок. Между прочим, на днях туда явилась целая группа господ «навеселе» и стала в грубой форме требовать выдачи каких-то бумаг и книг. Так как требование это не было удовлетворено, то буяны подняли шум и начали наносить оскорбления служащим управы. Кое-как усмирили расходившихся ремесленников, и они из управы направились довершать общественные дела в трактир».
«Ростов-на-Дону. С октября месяца в Ростове будут учреждены должности врачей для бедных».
«Ростов-на-Дону. Предпринимателями по устройству электрической станции в Ростове получено, как нам передают, много заявлений от частных лиц, магазинов, фабрик и заводов, а также от домовладельцев, пожелавших ввести у себя электрическое освещение».
«Ростов-на-Дону. Если сказать, что всякая мелочная лавочка на Богатом Источнике есть, вместе с тем, и кабак, то легко можно себе представить, сколько питейных заведений на этой окраине Ростова. А между тем, это так именно и есть: несмотря на преследование полиции, владельцы мелочных лавочек, за редким исключением, ухитряются продавать водку и распивочно, и на вынос. Вот почему в праздничные дни так много пьяных ан Богатом Источнике, хотя мелочные лавочки снаружи как будто и заперты».
«Село Пешково. 1-го августа в селе Пешкове в трактире, по случаю праздника, собралось порядочно молодежи. Особенно занятным развлечением им показалось толкание друг друга. Во время таких упражнений один из «спортсменов» Герман Павленко так толкнул своего приятеля Ивана Бабу, что тот полетел на пол и при своем падении локтем ударил в живот Савелия Дьяченко. Удар настолько оказался сильным, что Дьяченко почувствовал боль в животе и не мог без посторонней помощи добраться до своего дома, так что пришлось подвезти его на подводе; на другой день, 2-го августа, он умер».
«1-й Донской округ. Это было в 1-ом Донском округе в станице, в станице Нижне-Курмоярской, всего несколько дней тому назад. В юрте этой станицы в настоящем году производит хозяйственный раздел земли межевой инженер Т. Работы, ведущиеся на средства Т., требуют постоянных и безотлагательных расходов с его стороны. В виду этого, ему от времени до времени высылаются из дому небольшими суммами деньги. В средине июля инженер Т. телеграммой просил выслать ему из дома 80 рублей, что и было исполнено. При этом лицо, посылавшее деньги, зная, что Т. находится всегда в поле, далеко от станицы и, следовательно, не может быть своевременно извещен из почтового отделения о получении на его имя денег, выслало последние станичному атаману, с тем чтобы он передал их господину инженеру Т. Но время идет, а инженер Т. деньги не получает. В конце июля ему становится известно, что деньги давно высланы на имя станичного атамана. Тогда он едет в станицу, узнает, что атаман в отпуске, и, думая, что деньги лежат на почте, идет туда навести справку. Это было 30-го июля. Начальник почтового отделения заявил Т., что деньги, присланные для него, уже получены тем лицом, которое исполняет должность станичного атамана.
- Странно! – удивляется господин Т. – Я виделся с ним, и он мне ничего не сказал. Верно, он не вскрывал пакета.
- Нет, пакет был вскрыт при мне, - отвечает начальник почтового отделения. – При мне деньги были сочтены, и при мне получатель их сказал: «Мы ему и своих денег не отдаем, а то еще эти будем отдавать».
Получив такие сведения, инженер Т. обращается за разъяснением к исправляющему должность станичного атамана, уряднику Астахову, но тот категорически отрицает получение денег. Тогда господин Т. просит Астахова справиться в правлении о том, кто же именно получил деньги – быть может, другой помощник станичного атамана, урядник Князев? Не получая ответа, господин Т. идет сам в станичное правление и здесь, в присутствии нескольких сторонних казаков (как раз начинали сходиться на станичный сбор), спрашивает господина Астахова, навел ли он просимую справку.
- Да, - отвечает тот, - денег никаких в станичном правлении не получали.
- Не можете ли вы мне дать в этом удостоверение? – спрашивает господин Т.
Господином Астаховым овладевает смущение, но после некоторой паузы он решительно отказывается выдать удостоверение, ссылаясь на то, что, быть может, деньги получил казначей, уехавший сейчас покупать лошадей.
- Наконец, что вы спешите? – говорит урядник Астахов. – Если деньги и получены, то их вам скоро выдать не могут: надо же вписать их в книгу переходящих сумм, а потом выписать в расход.
Объяснение это не лишено серьезного интереса, как освещающее нежелательные порядки при станичном правлении. Остановимся по пути на них.
Во-первых, никто из станичного правления не может получить денежный пакет, адресованный станичному атаману, без того, чтобы об этом не знал исправляющий должность станичного атамана. Во-вторых, нельзя ли положить предел этим отсутствиям: то казначея, то доверенных в то время, когда должна быть сделана выдача денег? В-третьих, нельзя ли сделать так, чтобы суммы, поступающие в станичное правление, записывались в книги не спустя несколько дней, а сейчас же, и станичное правление не ссылалось на невозможность выдать деньги, потому что они еще не записаны в книгу?
Выслушав малоосновательные объяснения Астахова, инженер Т. обратился к стоящим здесь же казакам и сказал: «Однако, господа, работать у вас совсем невесело; мне придется получить за работу деньги из станичного правления, а между тем, я своих собственных денег не могу найти в этом же правлении. Что деньги эти в правлении – я знаю, потому что получил о них сведение на почте». Глубокое молчание и загадочные улыбки были единственным ответом со стороны казаков инженеру. Через некоторое время после этого к господину Т. на квартиру пришел казак с извещением, что господин Астахов хочет выдать ему свои деньги, чтобы не было никаких неприятностей. Господин Т. от получения Астаховских денег отказался, а просил найти ему его собственные. Однако, в тот вечер господин Т. уехал в поле, не получив никаких разъяснений. На другой день вечером из станичного приехал к инженеру нарочный с пакетом, но и с этим нарочным о получении денег не было сообщено ни слова.
Кажется, этот случай настоятельно вопиет о производстве следствия. Если инженеры не могут найти своих денег в дебрях станичных правлений, не могут найти даже после того, как убедились, что в почтовых книгах есть расписка об их получении, то что же должны делать бедные маленькие люди, для которых помощники станичных атаманов большое начальство? А что такие случаи не единичны – это известно всякому, кто знаком со станичным правлением. То же самое Нижне-Курмояровское правление, во главе с урядником Астаховым, за несколько дней до описанного случая отказало торговцу И. И. Теплякову в выдаче 100 рублей, мотивируя этот отказ тем, что станичный атаман в отпуске, а без него де нельзя открыть сундук с общественными деньгами. Тому же Теплякову то же станичное правление не выплатило 80 рублей прежнего долга.
Кому приходилось когда-нибудь получать деньги из станичного правления, тот поймет нас, когда мы скажем, что всякое неосновательное, а тем паче незаконное удержание выдачи денег из станичного правления, должно строго караться и ставиться в пример другим станичным правлениям». (Приазовский край. 208 от 12.08.1895 г.).
1898 год
«Таганрог. Нам удалось видеть хранящуюся в архиве одного из официальных учреждений города Таганрога довольно оригинальную переписку с одноименным учреждением города Миргорода, Полтавской губернии. На бумаге, адресованной в миргородское учреждение, сделана на поле карандашом приписка: «А что у вас до сих пор стоят лужи перед присутственными местами? А Иван Иванович и Иван Никифорович до сих пор еще не помирились?» Очевидно, речь идет о героях знаменитой повести Гоголя. Близ ответной надписи миргородского учреждения тоже карандашом сделана приписка: «Лужу у нас уже давно засыпали. А у вас своих Иванов Ивановичей и Иванов Никифоровичей разве нет, чтобы по ним судить – помирились они или нет». Такими шутками, наряду с официальной перепиской, занимаются некоторые должностные лица».
«Аксайская станица. 10-го августа полиция задержала беглого казака Аксайской станицы Акима Бережнова, совершившего всего несколько дней тому назад побег из воинской части, расположенной в городе Екатеринославе. Настоящий побег, по словам Б. – второй за время его вторичной, внеочередной службы. Первую очередь от отбыл беспорочно. Придя затем домой, он через некоторое время продал свою строевую лошадь, за что в наказание и отправлен был в прошлом году на службу вне очереди в Каменец-Подольскую губернию. На вторичной службе Б., с самого начала ее прохождения, начал испытывать массу неприятностей, благодаря насмешкам со стороны своих сослуживцев. К довершению беды, из письма, присланного на имя одного из земляков, он узнал, что оставленная им дома жена дурно ведет себя. Последнее обстоятельство окончательно укрепило в нем возникшую у него не раз мысль совершить побег, и он бежал с целью пробраться на родину. Однако, Аксайской станицы ему не удалось увидеть. Пойманный всего в нескольких верстах от нее, в Ростове, он был препровожден обратно в свою часть, где военным судом приговорен был к переводу в разряд штрафованных и к аресту. Отбыв наказание, Б. вновь начал нести службу при условиях еще более тяжелых, благодаря насмешкам над ним первоочередных сослуживцев, которым неудачный побег Б. давал особенно обильную пищу для острот. Б. снова начал помышлять о побеге, который он и совершил из Екатеринослава (сюда его часть прибыла на маневры), узнав от своего взводного унтер-офицера, что его, Б., за какую-то провинность собираются сечь. Дезертир – красивый, видный казак. При задержании он наивно просил разрешить ему «сбегать» в свою родную станицу «хош на час – на минуточку». (Приазовский край. 212 от 12.08.1898 г.).