Сашеньке Тургеневой было всего девятнадцать, когда к ней посватался граф Николай Александрович Толстой. Женихом он был завидным - богатый, образованный, красивый, окруженный романтическим ореолом героя, да еще дальний родственник писателя Льва Толстого.
Вчерашняя самарская гимназистка была девушкой мечтательной, увлекалась сочинительством романов и происходящее восприняла восторженно. Папенька, Леонтий Борисович Тургенев, позвал дочку в кабинет:
— Саша, твоей руки просит граф Толстой.
Девушка была польщена вниманием блестящего военного, выпускника Николаевского кавалерийского училища и ответила "да". Сашенька дала слово графу Толстому, что станет его женой, отвергнув других женихов. Александра Леонтьевна вышла замуж за Николая Александровича в 1873 году и вскоре пожалела о скоропалительном замужестве.
Граф отличался грубостью и весьма буйным нравом, за что в свое время поплатился карьерой военного. Толстого изгнали из лейб-гусарского полка и лишили права жить в обеих столицах за скандальный характер и злой, ехидный язык.
Не прошло и года после женитьбы, как граф опять отличился. На публике он нецензурно оскорбил самарского губернатора. Наказание последовало незамедлительно: бузотёра выслали из Самары в Кинешму под надзор полиции. Помогло вмешательство влиятельных родственников, уладивших скандал. В результате через полгода Николай Толстой вернулся из ссылки.
К тому времени Саша уже родила первенца - дочь Елизавету. В 1876 году появилась Прасковья, в 1878 - Александр, в 1880 - Мстислав. Несмотря на наличие четверых детей, Александра Леонтьевна по-прежнему увлекалась сочинительством романов, за что была не раз осмеяна мужем. Молодая жена на первых порах терпела издевательства и немотивированную ревность супруга.
На одной из светских вечеринок Александра познакомилась с земским чиновником Алексеем Бостромом. Алексей Аполлонович был полной противоположностью ее мужа - благороден, великодушен и... нищ. С этого момента жизнь многодетной матери изменилась.
Поддавшись увлечению, она решила оставить мужа. Но не тут-то было. Ревнивый Николай Александрович был шокирован происходящим, грозился убить неверную, опозорившую его женщину, и даже стрелял в нее, но промахнулся. Поняв, что натворил, Толстой закричал:
— Саша, милая, прости, прости меня! Я исправлюсь, я все для тебя сделаю.
Каясь и стоя на коленях, он вымаливал у жены прощения. Вскоре он увез Сашеньку в Петербург и, чтобы удержать и польстить ее самолюбию, издал за свой счет написанный ею роман "Неугомонное сердце", где молодая женщина описывала свои душевные переживания.
В "Неугомонном сердце" речь шла о выборе между любовью и долгом. Главная героиня княгиня Вера Михайловна Медведевская влюбляется в прогрессивного журналиста Исленева, но долг оказывается сильнее, и со своим мужем князем Прозоровым она уезжает работать учительницей в народной школе.
Роман был опубликован в "Отечественных записках" и встречен весьма прохладно. Разочарованная Александра поставила мужу условие, что жить как супруги они не будут. Граф писал, что выполнить требование о раздельном проживании было выше его сил:
"Сердце сжимается, холодеет кровь в жилах, я люблю тебя, безумно люблю, как никто никогда не может тебя любить! Ты все для меня: жизнь, помысел, религия… Люблю безумно, люблю всеми силами изболевшегося, исстрадавшегося сердца. Прошу у тебя, с верою в тебя, прошу милосердия и полного прощения; прошу дозволить служить тебе, любить тебя, стремиться к твоему благополучию и спокойствию. Саша, милая, тронься воплем тебе одной навеки принадлежащего сердца! Прости меня, возвысь меня, допусти до себя".
Александра Леонтьевна отвечала:
"Я полюбила тебя, во-первых, и главное потому, что во мне была жажда истинной, цельной любви, и я надеялась встретить ее в тебе, не встречая в тебе ответа, а напротив, одно надругание над этим чувством, я ожесточилась и возмущенная гордость, заставив замолчать сердце, дала возможность разобрать шаткие основы любви. Я поняла, что любила не потому, что человек подходил мне, а потому только, что мне хотелось любить".
О своем чувстве к Алексею Бострому графиня Толстая писала мужу:
"Вырвать его невозможно, заглушить его - так же, как невозможно вырезать из живого человека сердце". Александра Леонтьевна обещала мужу "теплый угол в семье и… уважение и всегда дружеское участие и совет", а за это дала слово, что откажется от встреч и переписки с Бостромом.
Тем временем в жизни Саши, Толстого и Бострома разыгрывалась самая настоящая жестокая мелодрама в духе "Анны Карениной" с любовью, уходом и местью. Несмотря на запрет мужа, Александра продолжила переписку с Бостромом, без которого не представляла своей жизни. Александра правдами и неправдами избегала близости с мужем, но в какой-то момент он овладел ею силой.
Сохранилось полное отчаяния письмо графини Александры Толстой от 20 апреля 1883 года из Петербурга, адресованное Бострому: "Первое и главное, что я почти уверена, что беременна. Желать так страстно ребенка от тебя и получить ребенка от человека, которого я ненавижу (…) Понимаешь, что теперь все от тебя зависит.
Скажешь ты, что не будешь любить его ребенка, что этот ребенок не будет нашим ребенком, что мы не позабудем, что не мы его сделали (все от тебя зависит, я буду чувствовать как ты: полюбишь ты этого ребенка, и я его полюблю, не будешь ты его любить, и я не буду, пойми, что материнский инстинкт слабее моей к тебе любви), и я должна буду остаться, может быть, даже несколько более, чем на год, как знать".
Благородный Бостром согласился принять ребенка, как своего. На втором месяце беременности, скрыв от графа факт будущего материнства, оставив мужа и детей, Александра сбежала из Петербурга к Бострому в Николаевск, в захудалое поместье Сосновка, где ей приходилось самой топить печь и ухаживать за cкотиной. В письме к мужу она написала: "…Детей я Вам оставила потому, что я слишком бедна, чтоб их воспитывать, а Вы богаты".
Толстой незамедлительно вызвал соперника на дуэль. Но Алексей Аполлонович вызов не принял. Муж умолял Сашу вернуться, но она была непреклонна. Детям она велела передать, что "их мать умерла".
"Целую зиму боролась я, стараясь сжиться вдали от любимого человека с семьей, с вами. Это оказалось выше моих сил. Если бы я нашла какую-нибудь возможность создать себе жизнь отдельно от него, я бы уцепилась за эту возможность. Но ее не было. Все умерло для меня в семье, в целом мире, дети умерли для меня. Я не стыжусь говорить это, потому что это правда, которая, однако, многим может показаться чудовищной… Я ушла второй раз из семьи, чтобы никогда, никогда в нее больше не возвращаться… Я на все готова и ничего не боюсь", - писала Александра мужу.
Александра Леонтьевна письменно обратилась к свекрови:
"Вы будете бранить и проклинать меня, опять умоляю вас не проклинать меня перед детьми. Это говорю не ради меня, а ради них. Для них это будет вред непоправимый. Скажите, что я уехала куда-нибудь, а потом со временем, что я умерла. Действительно, я умерла для них…"
20 августа 1882 года Толстой и Бостром случайно встретились в поезде Самара-Санкт-Петербург на станции Безенчук, где граф стрелял в любовника своей жены и ранил его в ногу. После чего Алексей Аполлонович Бостром стал хром и крестьяне прозвали его "хромой барин". Толстого обвинили в покушении на yбийство, но оправдали, так как Бостром нанес ему смертельное оскорбление.
За две недели до суда, 10 января 1883 года, Александра родила своего пятого ребенка - Алексея, названного в честь Бострома. В том же 1883 году брак Толстых был расторгнут. Николай Александрович Толстой женился на на вдове штабс-ротмистра Вере Львовне Городецкой, которая заменила брошенным детям мать.
Татьяна Степановна Калашникова, которая еще девочкой попала в дом Толстого и служила горничной у Веры Львовны, вспоминала:
"Граф не был жестоким. Никогда никого в доме не обижал… После ухода жены Николай Александрович продал 1000 десятин земли, не стал жить в том доме, где жил с ней, потому что все напоминало ее… Выстроил новый дом, развел сад. Всю жизнь он любил Александру Леонтьевну, а Веру Львовну только уважал…"
Тем временем в семье Александры Леонтьевны и Алексея Аполлоновича воцарился покой. Лёля Бостром, рос веселым, ловким, жизнелюбивым мальчиком. Тайну его рождения близким долгое время удавалось скрывать.
Настоящий отец ни за что не соглашался признать ребенка своим и таким образом лишал его возможности учиться в приличном учебном заведении. По справедливому замечанию Юрия Оклянского, в свои четырнадцать-пятнадцать лет Алексей Николаевич Толстой был почти бесправен:
"Полу-Толстой, полу-Бостром. Сын графа, но не дворянин. Не крестьянин, не купец, не мещанин. Человек вне сословия. Некто. Никто". У любого ребенка в такой ситуации возникнут проблемы с самоидентификацией, но только не у Лёли. Слишком пластичен и жизнелюбив оказался характер мальчика.
Алеша считал Бострома своим отцом, а тот его обожал и всячески баловал, превознося литературный талант мальчика. Из письма Бострома к Александре Леонтьевне: "Милая моя Санечка… Сокровище мое, а уж как мне тебя-то жалко, одинокую, и сказать не могу… Как ты радуешь меня сообщениями о Лёле… Не знаю, Санечка, хорошо ли я сделал, я купил ему костюмчик… Это ему к праздничку, милому нашему сыночку. Господи, когда я вас увижу…"
Зимой 1900 года, когда Алеше было семнадцать лет, Николай Александрович Толстой умер в Ницце от гриппа. Вместе с матерью Алексей поехал на похороны и впервые увидел братьев и сестру Елизавету (вторая сестра - Прасковья умерла в детстве в возрасте пяти лет). После похорон нотариус огласил завещание графа Толстого: Алексей официально признавался сыном и даже получал тридцать тысяч рублей.
Дети так и не смогли простить Александру Леонтьевну и не могли признать ее младшего сына своим братом - ведь он рос вместе с их общей мамой, которая его обожала. Это ему досталась вся материнская любовь.
Так Лёля Бостром наконец превратился в графа Алексея Николаевича Толстого и поучил упоительную игрушку - титул. Граф, по его разумению, не должен был никогда нуждаться и терпеть лишения. Даже если у него нет ни графства, ни денег...
Когда Алексей Толстой стал знаменитым писателем, то поселился с четвертой женой Людмилой Крестинской во флигеле при особняке на Спиридоновке, принадлежавшем ранее предпринимателю Степану Павловичу Рябушинскому и построенному знаменитым архитектором Федором Шехтелем в стиле ар-нуво.
По иронии судьбы после революции в элегантном особняке обитал Максим Горький с семьей, а в простом флигеле, рядом с гаражом и коровником, без которого старообрядцы Рябушинские не мыслили своей жизни в центре Москвы, - граф Толстой.
Справедливости ради, надо сказать, что жили они там не одновременно. Толстой вселился уже после смерти Горького, когда из пристройки выехали редакции газет и журналов, которые курировал "буревестник революции". Покинутый флигель представлял печальное зрелище. На полу - кипы старых газет, ветер треплет обрывки обоев, с потолка капает, по полу снуют крысы. Но - чистая страница, табула раса. Какой простор для творчества!
О советском периоде графа Толстого Иван Бунин иронично писал:
"Страсть ко всяким житейским благам и приобретению их настолько велика была у него, что, возвратившись в Россию, он, в угоду Кремлю и советской черни, тотчас принялся не только за писание гнусных сценариев, но и за сочинения на тех самых буржуев, которых он объедал, опивал, обирал "в долг" в эмиграции, и за нелепейшие измышления о каких-то зверствах, которыми будто бы занимались в Париже русские белогвардейцы".
Да, объедал, опивал, но писатели, как известно не ангелы. Талант и совесть не одно и то же, как бы нам этого не хотелось. Квартиры Толстого, которые он менял с замечательной легкостью, перебираясь с места на место, Алексей Николаевич обустраивал с большим усердием. Эти жилища были слепками его характера, его личным театром Карабаса-Барабаса.
Что же Алексей Николаевич сделал с простоватым флигелем? В первую очередь он исправил несколько скучноватых окон, заменив прямоугольные проемы на торжественные - с арочным завершением. Во-вторых, возвел в доме два камина - в кабинете и будуаре молодой жены.
В музыкальной гостиной водрузил колонны, в центре разместил концертный рояль "Бехштейн". Столовая в доме была бы скромной, если бы не овальный стол на ораву гостей, люстра из дворца и картины на стене.
В годы эмиграции Алексей Николаевич скупал портреты разных особ в буклястых париках и придумывал им биографии. Дурачился, но за каждой придуманной историей стоял отзвук детского поиска себя.
Он часами бродил по свалкам, выискивая какое-нибудь растерзанное бюро или безногую этажерку в надежде наткнуться на любимый ампир. Что-то было куплено на "дворцовых распродажах " 1920-1930 годов, например кресла в кабинете (XVIII век, Западная Европа) - массивные монстры из красного дерева на когтистых львиных лапах.
Каждый раз, садясь в кресло, граф изумлялся:
— Как же надо любить свое заднее место, чтобы придумать такие кресла!
"Я ограблю все музеи Европы. Я соберу все, что было создано человечеством... у меня голова трещит от этих планов. Я во сне вижу какие-то мраморные лестницы, уходящие к облакам, праздники, карнавалы...", - говорил Толстой устами своего героя, инженера Гарина.
Большой любитель роскоши, гедонист и знаток антиквариата, он собирал предметы, относящиеся к Петру Первому (походный сундук императора и его посмертная маска), а также роскошную старинную мебель, предметы декора, живопись. В его коллекции были Брюллов и Босх, Кампидольо и Брейгель, Тенирс-младший и Корнелиус Куск.
Святая святых - личный рабочий кабинет... Там было целых четыре стола. За конторкой Толстой по утрам, вооружившись паркеровской ручкой, работал над рукописями. За столом с пишущей машинкой марки Underwood перепечатывал написанные абзацы от руки.
За круглым столиком у камина Толстой курил трубку, правил напечатанное, попивая кофе, и, наконец, за четвертым столом занимался ежедневной корреспонденцией. В этом доме Толстой провел последние пять лет своей жизни.
Мемориальный музей-квартира Алексея Николаевича Толстого, филиал Государственного литературного музея, был открыт в 1987 году. Дом-музей на Спиридоновке в Москве - это его последняя квартира, которую сохранила вдова, пережившая супруга почти на сорок лет.
Писатель, которого близкие прозвали "ловким плутом" и "щедрым мотом" как-то сказал, что для "нормальной жизни мне нужно две комнаты - кабинет, чтобы работать, и гостиная, чтобы пировать".
Читайте также статью об отношениях Алексея Толстого и Натальи Крандиевской "Свирепый закон любви"