Давно это было. Но не на столько, чтобы я забыла. В общем-м-м... Занималась я в начале нулевых в ансамбле народного танца. Русского народного. И, надо сказать, мне это дико нравилось. Я вообще любила танцевать. И сейчас люблю, но в настоящее время мои экзерсисы другого направления. Ну, да не суть.
В общем, в те стародавние времена, то есть в году 2003-м, поехала я, да не одна, а с ансамблем, в Германию. Выступать. И немножко денежек заработать. После лихих 90-х нулевые, знаете ли, не всех шибко баловали, потому лишними обещанные евро не были.
Не буду живописать культурный шок, потому что его по сути не было. Поохали-поахали первый день только, а потом — репетиции да выступления на диких половых покрытиях. Не до культурного шока, короче. То паркет к нашему приезду натрут до блеска, что аж канифоли кило не спасает, то ламинат вымоют. А то и вовсе прекрасные доски сцены новейшим покрытием прорезиненным зальют. Немцам-то хорошо, а танцорам — хоть вешайся.
Падали, конечно, особливо на только что натёртом паркете, но фирменную улыбку и настроение держали. За что и получали обещанные евро. После концерта наши девочки в длинных зеленых хороводных сарафанах обходили честной народ и... ну, кто сколько даст. Давали всегда хорошо, кто по пять евро, кто по десять, а один и вовсе полтинничек как-то раз кинул. Если что обычай таков в Западной Германии. Ансамбли из городов-побратимов выступают бесплатно, билеты на их концерты не продают, вход свободный, но после кто как может, так и благодарит артистов заезжих.
А когда мы уже возвращались домой, заехали в славный город Дрезден, где у русскоязычного устроителя сего путешествия проживал знакомый какой-то. Земляк. Он-то и упросил нас выступить в одном из огромных торговых центрах Дрездена. И мы-таки согласились.
Не, а что? Два номера всего — кадриль да хоровод, а между нами оркестр народных инструментов поигрывает, аккурат пока мы переодеваемся. Да, ансамбль наш, знамо дело, не один в Германию поехал, а с музыкантами. И им тоже подработка, а нам — время на смену костюмов.
В общем, первым делом давали мы кадриль. На свежевымытом кафеле. Это уже традицией стало: как только нам выступать, так бдительная уборщица (по-ихнему клининг-менеджер) моментом полы вытирает! Короче, кое-как отцантевали, не упав.
А потом побежали до эскалатора, от него к служебным выходам, оттуда на лифт служебный же, а потом по коридору в комнату, где переодевались. Знамо дело, чтобы времени зазря не терять, как только забежали мы в служебные помещения, так сразу переодеваться начали. На ходу. Залетели в лифт, мужики, партнеры наши, с нас платья-то сдирают, крючочки расстегивают... Так до этажа своего и доехали.
И открываются двери лифта служебного, и грузчики, что с коробушками своими припёрлися, видят картину зело чудную и оригинальную. В лифте мужики с баб одёжу сдирают, а бабы те в бюстгальтерах да юбках беленьких, коротеньких бегут по коридору длинному, аки спринтеры олимпиадные. Руки вперёд вытянув да с ходу заныривая в длинные зеленые сарафаны, которые девки младые раструбом держат. А затем надевают быстро пиджачонки расписные да кокошники высокие, хватают платки цветастые — и ну обратно к лифту бежать!
Таких круглых глаз, как у тех грузчиков, я не видела никогда. Не знаю, что они там себе на немецком думали, но зави-и-и-довали нашим мужикам страшно. Всё-таки скушно жили тогда в европах-то, скушно.