Глава 76.
Липкая, мокрая паучья лапа шарила по телу Лары, задирала пальто, расстегивала пуговицы. Крик застрял в горле, к которому было приставлено лезвие ножа. Мужик пыхтел, матерясь, старался стащить с Лары белье. Но на ней были колготки, натянутые чуть не до ушей. Насильник не мог понять, что же здесь такое? Трусики не снимаются, все тело девушки, как в кольчуге (в нейлоне 70 Ден). Если бы он знал, порезал бы их, и все. Но хмырь не терял надежды, искал решение проблемы. Он кувыркал девушку, как куклу. С ее шеи уже текла теплой струйкой кровь. Рука насильника с ножом дрожала, царапала нежное горло. Лара плакала, губы ее шептали:
- Отпусти, дяденька! Пожалуйста, отпусти!
А мужик совсем запутался в Ларочкиных колготках. Матерясь, рыча и брызжа слюной, он перехватил нож в правую руку, намереваясь разрезать, наконец, ненавистную преграду, Лара почувствовала, что нож от шеи убран, закричала так, что проснулись вороны, спящие на чердаке Собанихиного дома, с шумом, с карканьем взлетели над ними. Крик Ларочки прорезал тишину. Илья Сергеевич в это время вышел на крыльцо, собираясь идти встречать дочь. Услышав её голос, с криком:
- Ларочка, я здесь! - бросился навстречу. Он бежал, как в безвоздушном пространстве, вопя:
- Ларочка! Где ты? Отзовись!
Напротив Собанихиного дома он замедлил шаг, со двора слышался плач. Илья вбежал во двор, распахнув ветхую дверь, едва не сорвав её с петель. В бурьяне среди сухой травы сидела Ларочка. Насильник уже сбежал, перепрыгнув через забор. Лара протянула к отцу руки, заливаясь слезами.
- Папочка! Милый! Там этот с ножом. Он тебя может убить.
Илья поднял свое детище, прислонил ее к стене. Ноги не держали Лару.
- Боже, Ларочка! Что он с тобой сделал? Говори все!
- Пап, он ничего сделать не смог. Спасибо колготкам, - шмыгая носом, ответила Лара.
- Мы отыщем его, он ответит за все. Давай я тебя отряхну. Пойдем домой, доченька.
Обнявшись отец с дочерью пошли по темной улице.
- Лар, больше мы тебя не выпустим на улицу так поздно. Какой я идиот, не пошел раньше тебе навстречу?
- Пап, давай маме ничего не будем говорить? Ей будет плохо. И Мишане тоже не скажем, он разболтает, и будут сплетничать, что меня обесчестили.
- Ларочка, доченька! О чем ты? Сейчас главное, чтобы ты успокоилась.
И правда, Лара ещё не осознала всего, что с ней случилось. У нее был шок. Дойдя до дома, она стала дрожать, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Скрыть от зорких глаз матери такого не удастся.
Зайдя во двор, Илья намочил в бочке с водой носовой платок, вытер лицо дочери, ещё раз отряхнул ее, оттер пятна с пальто, вымыл ее модные белые сапожки.
- Ну, все. Немного привел тебя в порядок. Как зайдём, иди сразу в ванную. Может быть, сможем прошмыгнуть мимо мамы.
- Ну, привел нашу любительницу ночных прогулок? - спросила Нина Илью, который прикрывал Ларочку, юркнувшую в ванную.
- Привел. Она упала, перевозилась вся. Пусть отмоет чернозем.
- Лар, давай недолго. Ужин стынет, - мать постучала в дверь ванной.
- Ого, как извозилась! Что-то непохоже, что ты просто упала. Полчаса назад у меня так сердце схватило! Сознавайся, что случилось? - мать вертела в руках испорченное пальто Лары.
- Да упала я. Так скользко, что я не сразу встала, раза три падала, - подала голос Лара.
- Выходи уже, я хоть посмотрю на тебя, - требовала мать.
- Мама, можно мне помыться? Я потом тебе все расскажу, - говорила Лара, сидя на краю ванны. Она посмотрела на свои ноги - колготки были все порваны. Что скажет маме? Стащила их, грязные, раваные:
- Спасибо вам, дорогие мои! Ой, а синячищи какие и на руках, и на ногах, и на боку. Вон и на груди есть,! А это что? Это уже не просто царапина, это рана кровоточащая! А под глазом кровоподтек! Ну и как я маме покажусь? Вид, краше в гроб кладут".
Лара вспомнила пыхтящую рожу того самого урода, его свинячьи масляные глазенки. Его паучьи лапы! Брр. Гадость!
Она запрыгнула в ванную, включила душ. ГорячЕе! Ещё горячее! Она готова была содрать с себя кожу, чтобы смыть эти мерзкие прикосновения.
"Что же делать? Надо или нет обращаться в милицию? - размышляла она.- Ведь этот урод ходит где-то рядом. Ищет новую жертву. Нет, его надо остановить. Думаю, что и папа с мамой меня поддержат".
Лара вышла из ванной, опустив голову, кутаясь в банный халат. Не останешься ведь там на все время. Нина ахнула, рухнув на стул. Илья тоже раскрыл рот - "Вот тебе и не скажем! Тут прямо-таки наглядное пособие для судмедэкспертизы. Господи, да как же это? Его принцессу, его доченьку так изуродовать?"
- Ларочка, говори, что с тобой стряслось, кто тебя обидел? - Нина Петровна схватила дочку и встряхнула ее за плечи.
- Мам, я не знаю. Какой-то пристал, я его не знаю. Толкал меня, хватал, - Лара заскулила, как обиженный щеночек.
- Говори все. Он надругался над тобой? - допытывалась мать.
- Нет, мамочка, твои колготки меня спасли. Только им досталось. Все разодранные.
- Илья, этого так оставлять нельзя. Утром повезешь ее к следователю писать заявление, - плача, сказала Нина Петровна.
- А ничего, что о Ларочке будут судачить? - испуганно спросил Илья.
- Пусть судачат. Надо выловить эту сволочь. Посмотри на ее шею? Нет, ты посмотри, не отворачивайся! Как ты думаешь, что это? Это к горлу твоей дочери приставляли нож. А синяки по всему телу? - допрашивала Илью Нина. - Давай сюда йод, обработаю порез и забинтую доченьке шею.
Лару опять начала бить дрожь. Зубы стучали, руки тряслись. Ночью у нее поднялась температура до 39°. Ларочка металась на кровати, бредила. Она плакала, умоляла:
- Дяденька, не трогай меня! Дяденька, отпусти!
Илья вызвал скорую помощь.
