Базелиц – очередной открытый мне Кирой Долининой художник, которого я для себя обнаружил, читая нескончаемую её книгу, уже больше полугода вдохновляющую меня писать и писать, ей возражая. Сегодня я возражу такой мысли 2013 года:
«Немецкого XX века в Эрмитаже практически нет… Почему так получилось – понятно: Щукин и Морозов сумрачному германскому гению однозначно предпочитали острый галльский смысл, ничего в Германии не покупали…» (http://loveread.ec/read_book.php?id=100990&p=88).
Возражать я буду не очень основательно. И сначала вообще отвлекусь на смелое, выражусь нарочито красиво, предположение, почему Щукин и Морозов ударились в коллекционирование и в последующее дарение купленного.
Им открылась бессмысленность человеческой жизни для индивидуалиста. А они стали индивидуалистами. Они в качестве старообрядцев парадоксально стали предпринимателями.
«…ответственность за сохранение «истинного благочестия» заставила многочисленных сторонников старообрядчества прибегать к различным новациям. Ради спасения истинной церкви и душ староверы признали душеспасительным занятие торговлей, считавшейся источником стяжательства и обогащения и не имевшей необходимого религиозного статуса» (https://cyberleninka.ru/article/n/predprinimatelskaya-kultura-staroobryadchestva).
А есть же такой эксцесс как схождение крайностей. – Вот Щукин и Морозов и осознали бессмысленность жизни. Или не осознали, а обрели подсознательный идеал метафизического иномирия, не осознаваемый сознанием, которое было прямо противоположным. Но, чуя в глубине врага в виде неизменяемой метафизической Вечности, сознание их тем с большим рвением занималось вечностью типа «оставить след на земле». И вот, чуя такого врага, Щукин и Морозов коллекционировали не абы что, а те произведения, которые рождены были подсознательным идеалом метафизического иномирия, идеалом философского ницшеанства.
А кто в те годы такой идеал выражал? Художники стиля модерн (ещё сравнительно мало корёжившие натуроподобие для самовыражения сокровенного) и художники стилей постимпрессионизма, потом фовизма, потом кубизма (эти сильно и всё сильнее корёжили натуроподобие).
Русским купцам импонировало второе. И, подходя формалистски, они начали с импрессионистов (с большим натурокорёжением), которые лишь близко подошли к ценности мига, который ценен ницшеанству из-за противоположности мига неизменной Вечности.
Русским старообрядцам импонировала формальная резкость. А с нею впереди была Франция, но не с её ар нуво (в Германии это называлось югендстиль, а в России вообще парадоксально – модерн, ибо стиль родился в оппозиции промышленности и стандартизации).
Правда, женщины какие-то мёртвые, синие и плоские, а стволы бездушных же деревьев как-то прямо цветут, волнуются, в общем, как бы живут? – Зачем так? – А затем, чтоб выразить «фэ» всему Этому миру, убежав вообще в метафизическое иномирие. Чтоб выразить ницшеанский идеал, не данный сознанию автора.
Но. Натура покорёжена мало. Лица женщин не лишены красоты. Тело одной из них – тоже. Стволы деревьев явно стволы деревьев. И хорошо узнаваем папоротник, охотничий рог и морды волков.
Ну, зачем такое Щукину и Морозову, хоть оно и из Франции?
Но, скажете, зато в Германии были совершенно потрясавшие устои экспрессионисты.
Упомянутый в первой строке статьи новый экспрессионист Базелиц [слева – «70-летняя модель снова поет» (2011)],
соединённый со старым экспрессионистом [справа – Кирхнером «Полуденный отдых дамы» (1912)] в, как уважительно называет Долинина эти трюки, «Динамические пары» (http://loveread.ec/read_book.php?id=100990&p=89), - этот Базелиц позволяет подумать, почему Щукин и Морозов Кирхнера в 1912 году не купили.
Недопонятность насчёт метафизического иномирия у сильно корёживших натуру французских ницшеанцев (Сезанна, Гогена, Ван Гога, Матисса, Пикассо) для Щукина и Морозова, предполагаю, была более определённая, чем недопонятность во имя чего-то у сильно корёживших натуру немцев. Последних Щукин и Морозов подозревали в идейном продолжении настроения типа слёз русских передвижников об угнетённом народе.
Вот этот Кирхнер…
Я подозреваю, что каляки-маляки чёрным справа есть стыдливо завуалированное изображение левой ноги. То есть мадам к полудню наработалась промежностью и теперь даёт ей отдохнуть. – То есть недопонятность подозрительно прозрачная: протест против общества, заставляющего женщин работать проститутками. Шляпа и причёска уж больно артистичны. Значит, проституция маскируется приличной работой какой-то шансонетки. Которую выгонят, если она не будет параллельно проституткой.
Это косвенно подтверждается тем, с кем составлена пара с Кирхнером (для прояснения необходимо картину перевернуть на 180 градусов).
Тут тоже проветривается промежность женщины, сидящей на стуле. Стеснительность потребовала от Базелица не только перевернуть для нас изображение на 180 градусов, но и разорвать изображение на два и сдвинуть их относительно друг друга. Ну и корёжение фигуры гораздо сильнее, чем 100 лет ранее. Может, это уже не протест, а согласие с такой злой нормой жизни.
Но в обоих случаях это сильно отдаёт исполнением замысла сознания, а не рождённостью подсознательным идеалом (благого для всех сверхбудущего).
Щукин и Морозов чуяли сознательное и не покупали. Им родные передвижники привили к сознательному отвращение.
10 августа 2024 г.