Славина беспечность, ее привычка порхать беззаботным, бездумным мотыльком, Науму претила. Мужчина считал, что у каждого человека должно быть дело, какое-то занятие и если позволяют средства, то не думая о прибыли, можно посвящать себя тому, что приносит радость, удовлетворение, покой.
Часть 28
Начало
Одним прекрасным весенним утром, в воскресенье, Наум бесцеремонно растолкал Славу в девять утра. И это при том, что вставала она обычно не раньше двенадцати.
— Вставай! Ступай умываться и чистить зубы! Через час придёт Захар Витальевич.
— Какой ещё Захар Витальевич?! Боже! Время девять! Выходной у тебя! Чего не спится?! - возмутилась Слава, пряча голову под подушку.
— Сейчас же вставай! - вновь потребовал безжалостный Наум, срывая со Славы одеяло.
— Да что происходит?! Ты с ума сошёл что ли?! - взъерошенная как воробей, Слава уселась в постели.
— Я говорил тебе вчера, ты забыла, - Наум потянул её за руку, выдворяя из кровати в ванну.
Наум давно настаивал на том, чтобы Слава начала чем-то заниматься. До поры ей удавалось увиливать, но он, похоже, решил взяться за бездельницу всерьёз.
— Сядь, сосредоточься, хорошенько подумай, что тебе интересно? Ты должна определиться и перестать болтаться без дела, - твердо заявил он как-то вечером после ужина.
— Должна определиться? - демонстративно зевнула Слава.
— Славка, тебе тридцать лет, ты живёшь как растение. Ни образования, ни профессии. Так нельзя. К чему ты придешь в сорок? У меня есть возможность дать тебе все, в том числе помочь обрести себя, - Наум присел перед Славой на корточки, заглянул в лицо.
— Честно говоря, - тихо произнесла Слава, глядя на него из- под бровей, - я никогда, ни единого раза не задумывалась о том, чем мне хотелось бы заниматься. Как-то не случалось...
— Я понимаю, - кивнул Наум, поднялся и устроился в кресле напротив, - Но настало то время, когда необходимо понять, разобраться. В твоём возрасте люди, как правило, достаточно хорошо знакомы с самими собой. Что-то нравится больше, что-то меньше, но нравится. Не может же быть, чтобы совсем не имелось увлечений!
Славина беспечность, ее привычка порхать беззаботным, бездумным мотыльком, Науму претила. Мужчина считал, что у каждого человека должно быть дело, какое-то занятие и если позволяют средства, то не думая о прибыли, можно посвящать себя тому, что приносит радость, удовлетворение, покой.
Наблюдая за Славой день за днем, месяц за месяцем, Наум все сильнее хмурился, пытаясь понять, чем она живёт? Чем увлекается? Обнаружив, что по сути ничем, Наум решил во что бы то ни стало заняться её развитием. И пусть не девочка, учиться никогда не поздно. Главное - нащупать то, что требуется, ведь предназначение, талант есть у каждого. Другое дело, что мало кому удается его распознать, особенно если приходится думать о хлебе насущном.
Обширный круг разнообразных знакомых, позволил Науму Платоновичу договориться о встрече с одним из лучших преподавателей МГУ, Захаром Витальевичем Дольским. То был высокий, сутулый, на редкость нескладный человек неопределенного возраста, облаченный во все чёрное.
Побеседовав примерно с полчаса, Науму удалось добиться того, чтобы за очень хорошие деньги мэтр приходил к нему домой заниматься со Славой английским. Трижды в неделю, по утрам, аккурат перед лекциями.
— Я Вас очень прошу, Захар Витальевич, если у Славы есть хоть какие-то способности, не церемоньтесь. Требуйте, снимайте пять шкур, пусть возьмётся за ум. Она патологически ленива, следует ее расшевелить.
Будет выпендриваться, сразу же говорите мне.
— А если способностей к языкам у вашей протеже нет? Ну вот нет. Так тоже бывает. Что прикажете делать в этом случае, Наум Платонович? - поправив массивные очки, с любопытством уточнил Захар.
— Приказывать вам не могу, - улыбнулся Платон, - но попрошу сообщить мне об этом. Я буду искать, коль уж она сама не хочет.
— Очень, очень интересно... - еле слышно пробубнил себе под нос Захар Витальевич.
Сообщив Владимиру о беременности, Наташа поспешила обозначить свою позицию:
— Я не пытаюсь тебя поймать, даже не думай в этом направлении. Я тебя не обманывала, это не запланированная акция, ничего похожего. Но раз уж это произошло...
— Я понял, Наташа, я все понял, - остановил Владимир поток излияний.
Наташа выжидательно воззрилась на любимого. Сердце ее билось в бешеном ритме, как если бы хотело вырваться и удрать прочь.
— Ты же будешь рожать в любом случае? - спросил Владимир долгую минуту спустя.
Наташа молча кивнула.
— Я дам тебе телефон хорошего врача, у него наблюдалась моя жена. Это мой бывший одноклассник, очень талантливый...
— Ты хочешь сказать, что... - Наташа шмыгнула носом, - что ничего не имеешь против?!
— А ты думала я отрекусь от своего ребёнка? Думала, я не вижу как ты относишься ко мне? Ничего не замечаю?
Наташа зарыдала, громко по-бабьи, ничуть не заботясь о том, как она выглядит.
Владимир притянул ее к себе, и крепко обнял, приговаривая:
— Ч-ч-ч-ч-ч, все хорошо. Все хорошо. Не надо.
Жизнь с Кирой разительно отличалась от жизни что с первой женой, что со Славой. Чем именно? Этого Сева объяснить бы не смог, то был уровень ощущений, энергетика, та атмосфера, что воцарилась в его доме. Впервые в жизни Всеволод точно знал, что по возвращении с работы его не ждут ни скандалы, ни сюрпризы. Ему было очень спокойно и прислушиваясь к себе, Сева понимал, что ему это нравится. Кира очень быстро сумела создать уют, не тот, который в правильно подобранных шторах и обстановке в целом, но внутри, а следовательно и вокруг.
— Я поражаюсь, старик, - признался Сева Красинскому, - это совершенно новый для меня этап. Я наслаждаюсь каждым днем. Мне хочется детей от неё. Я задумался о квартире побольше. Можешь себе такое представить?
— Представить я могу все, что угодно, - рассмеялся Красинский, чья натура осталась прежней.
Вымолив прощение у Софьи, Красинский долгие месяцы честно держался, не слыл, но был примерным семьянином, оказывал жене и детям всевозможные знаки внимания. Дважды за год вывез всех в Турцию на отдых и не пытался улизнуть куда бы то ни было, выискивая надуманные предлоги. Упрекнуть его Софья не смогла бы ни в чем, даже если бы специально захотела. Её доверие Красинский буквально завоевывал заново день за днем.
Но как только безошибочно почувствовал, что баланс наконец восстановлен, его потянуло к Лизе к ее каталогам доступных девиц.
"Я буду осторожен, очень, очень осторожен", - пообещал он себе, открывая знакомую дверь.
Надежда Ровицкая