Это миф, что в 1812 году Москва сгорела дотла – французская армия разместились в столице с относительным комфортом. Координатор движения «Архнадзор» Рустам Рахматуллин провел нашего корреспондента по городским достопримечательностям, сохранившимся с тех пор и рассказал про несохранившиеся
Не вся спаленная пожаром
Исторический парадокс
Поклонной горой раньше называлась любая гора на подъезде к Москве. Такие были на каждой столбовой дороге. Это та точка, где путешественнику впервые открывался вид на столицу. Теперь Москва помнит одну Поклонную гору. Сейчас она значительно меньше прежних размеров – часть буквально срезали при строительстве Кутузовского проспекта, а панораму на Кремль застроили высокими домами.
Наполеон подошел к стенам Москвы 14 сентября по новому стилю. Зашел со стороны Поклонной горы – один из топографических и исторических парадоксов – Триумфальную арку после ее сноса на площади у Белорусского вокзала поставили на Кутузовском. Практически в том месте, где Наполеон ждал ключей от города. Дождался лишь одного всадника, который сказал ему, что город пуст. Император двинулся к центру. До Дорогомиловской заставы добрался за четверть часа.
Малая Дорогомиловская, 47 – первый, полулегендарный московский адрес Наполеона. Здесь у Дорогомиловского моста Наполеон провел свою первую московскую ночь. Наутро двинулся в Кремль. Недавно дом снесли.
Первого москвича Наполеон встретил на Арбате. Это был аптекарь, боязливо выглядывающий в окно. Наполеон попытался с ним объясниться, но не смог.
Император двигался по расчищенной восками Мюрата дороге. Его войска первыми вошли в столицу и обеспечивали основным частям проход в город. У Кутафьей башни они подавили сопротивление небольшой группы москвичей. После этого Наполеон вошел в Кремль.
Бегство из Кремля
В сердце столицы император до пожара провел одну ночь: огонь заставил завоевателя покинуть город. Сперва Наполеон некоторое время наблюдал движение огня, стоя на одной из площадок на кремлевской стене. Решение уходить принял под давлением свиты.
Огонь занялся в Гостином дворе (или в Торговых рядах на Красной площади), потом раздался хлопок в «доме-комоде» Трубецких на Покровке (номер 22), начинают полыхать военные склады в Симонове. К полудню огонь вовсю пляшет по городским кварталам, перепрыгивая с крыши на крышу. Наполеон уходит через подземный ход Тайницкой башни Кремля. Выходят к реке. Путь лежал в Петровский дворец. Но дороги свита не знала. Шли наудачу. Часть пути пролегла по набережной Москвы-реки.
Временная резиденция
Петровский дворец - резиденция Наполеона в дни пожара. После того, как огонь удалось укротить, император вернулся в Кремль – это для него было принципиально. Москва горела шесть дней. В Петровском дворце Наполеон стоял у окна и смотрел на огонь, пожирающий город.
Позднее он расскажет биографу, что стена была очень горячая. Каменный дом был раскален изнутри. Это притом, что Петровский дворец располагался в версте от границы города, проходившей по Камер-Коллежскому валу и Тверской заставе.
Кто поджигал
Как основную версию рассматривают распоряжение, отданное главнокомандующим (военным губернатором) Москвы Ростопчиным. Свой дом по современному адресу Большая Лубянка, 14 граф поджигать не стал - в отличие от загородной усадьбы Вороново, которую спалил собственноручно.
В Вороново Ростопчин попал во время Тарутинского маневра. Солдаты развели по приказу Ростопчина во дворе костер, граф роздал офицерам факелы, прося поджечь спальню – слишком дорогие воспоминания бередили душу, рука не поднялась. Сам вошел в дом с горящим факелом, поджигая остальные помещения. На дверях местной церкви граф прикрепил записку для Мюрата, сообщая, что в столице он оставил французам два дома, а здесь им достается только пепел.
Но и в городском доме губернатор подготовил французам «сюрприз». Слуги Ростопчина, отговорили остановившегося в доме французского генерала Делаборда растапливать печь, показав заложенное в трубу зажигательное устройство.
Впоследствии москвичи предали Ростопчина обструкции - на первом городском балу после войны при его появлении все танцующие демонстративно вышли из зала.
Русские поджигатели не прятались от французов. Согласно французским мемуарам, они проходили мимо биваков и караульных постов с вызовом. В руках несли факелы. Французам они казались словно зомбированными: пишут, что остановить их можно было либо отсечением руки, либо уничтожением.
Как тушили
Ростопчин распорядился вывезти из эвакуируемого города «64 пожарные трубы с их принадлежностями». Французы тушили огонь, растаскивая деревянные части строений и создавая пустоту на пути огня. Сам Наполеон говорил мемуаристу, что принимал участие в тушении: у него были опалены брови и прожжена одежда.
Здесь французы боролись с огнем:
1) Армянский переулок
Часть занимали дома Лазаревых (Лазарянов) - лидеров армянской колонии, купцов, меценатов, представителей очень состоятельного клана. В их роскошной усадьбе, пережившей пожар, потом разместится Лазаревский институт восточных языков.
Личный телохранитель Наполеона мамелюк Рустам был армянином. Рустам лично обратился к императору с просьбой не дать погибнуть колонии. Наполеон мамелюка любил — распорядился потушить.
2) Кузнецкий мост
Французская колония. Сами понимаете.
3) Церковь Успения на Покровке
Современный адрес – место дома 5. Снесена в 1936 году.
Она была очень высокой и красивой. Достоевский, проезжая рядом, обязательно оставлял экипаж и шел мимо храма пешком. Баженов ставил эту церковь выше храма Василия Блаженного. По преданию, Наполеону церковь полюбилась настолько, что он выставил охранение, чтобы отбить ее у огня. Несколько лет назад обнаружился подлинный фрагмент снесенного здания – стена, общая с бывшим церковным домиком. Новый владелец подошел к наследию бережно: отреставрировал и сделал частью интерьера кафе.
4) Усадьба Голицыных и Колымажный двор.
Адрес - Малый Знаменский переулок, дом 1/14, у Волхонки, а Колымажный двор – «правительственный гараж» того времени – занимал место Пушкинского музея (Волхонка, 12).
В доме Голицына обустроил свой штаб наполеоновский шталмейстер Коленкур – один из самых благородных персонажей французской стороны. Посол в России до 1811 года, он был против войны, но сопровождал своего императора. В Колымажном дворе были выставлены возки прежних царей. Уже тогда это была музейная экспозиция. Сейчас они в Оружейной палате. От огня их спас Коленкур. Как и два соседних барских дома. До 2015 года в доме Голицыных располагался Институт философии РАН, сегодня здание принадлежит Пушкинскому музею.
5) Каменный мост
Единственная каменная переправа через Москву-реку. По ней потом и отступали. Пожар на мосту в торговых лавках тушили под началом Коленкура.
6) «Дом Ростовых»
Адрес - Поварская, 52.
Это тот самый дом из «Войны и мира», в действительности – дом князей Долгоруковых. Единственный, не горевший на всей улице. Есть версия, что какие-то французы-постояльцы защитили дом.
Жизнь на погорелье
Маросейка 17 – по этому адресу находится дом министра иностранных дел, государственного канцлера того времени графа Николая Петровича Румянцева. Сегодня в нём располагается посольства Беларуси.
В довоенной дипломатии Румянцев олицетворял союз России с Францией. В дни оккупации Румянцева в Москве не было. В его доме Наполеон распорядился открыть муниципалитет, некий аналог Городской думы и управы. Собирая его, французы планировали поручить русским самим строить мирную жизнь.
Вновь назначенный интендант Москвы Лессепс поручил московскому купцу с французскими корнями Дюлону собрать круг купцов и мещан для налаживания самоуправления. Дюлон приводил знакомых состоятельных москвичей, оставшихся в городе, к Лессепсу, где им давали понять: иначе будет худо. В итоге в муниципалитет вошли 25 членов. На них возложили 12 функций по организации мирной жизни - помощь бедным, восстановление храмов, поиск продовольствия в деревнях и так далее. После войны началось расследование, и Александр I распорядился простить замешенных в сотрудничестве, за исключением нескольких, поведение которых было явно предательским и которые могли быть иностранными агентами. Остальные на своих должностях старались не выходить за рамки верности отечеству.
Муниципалитет работал чуть меньше месяца. Дом Румянцева запечатлен в альбомах архитектора Казакова в числе лучшие зданий Москвы XVIII века. На нем сохранилась старая адресная табличка: «Мясницкая часть, третий квартал» - с добавлением «свободен от постоя». То есть хозяева внесли деньги на строительство казарм и имеют право отказать солдатам.
Поджигателей приговорили к расстрелу
Покровка 4 - усадьба князей Долгоруковых. Главный дом стоит сейчас в глубине двора, с Покровки его не видно. С виду барочные палаты, а в основе XVI век.
Французы расположили здесь центральный офис полиции. Полицейские офицеры были в основном французами, но есть среди их списка две русских фамилии. 24-го сентября здесь судили «поджигателей», десятерых приговорили к расстрелу. Наполеону важно было показать европейской общественности, что не он сжигал Москву. Степень вины приговоренных остается дискуссионной.
Столешников переулок, 6 – по некоторым данным, место расстрела поджигателей, двор усадьбы Кожиных.
Какие еще районы не горели
От Патриарших прудов до Тверской
Здесь квартировали гвардейцы вице-короля Италии, пасынка Наполеона принца Евгения Богарне. Итальянцы вошли в город левым флангом, через Звенигород, Волоколамскую и Тверскую дороги. К слову, в звенигородском Саввино-Сторожевском монастыре принцу, по его же рассказам, явился основатель монастыря преподобный Савва и пообещал, что принц вернется домой живым, если монастырь не пострадает. В Москве Богарне занял первый представительный дом на Тверской. Это был дом графа Дмитриева-Мамонова, нынешняя Глазная больница в Мамоновском переулке.
Воспитательный дом для подкидышей и сирот.
Москворецкая набережная, 7. Вернувшийся в город Наполеон увидел, что огромный дом не сгорел. Ему рассказали, что управитель дома Иван Акинфиевич Тутолмин не эвакуировался, потому что не успел вывезти всех детей, и вместе со старшими воспитанниками защитил дом от огня.
Наполеон вызвал Тутолмина и распорядился устроить в доме госпиталь. Уходя из Москвы, французы оставили раненых на милость русских. Они массово умирали. Их хоронили прямо в саду.
Сейчас здесь Академия РВСН.
Хамовники
Здесь еще недавно сохранялись деревянные дома допожарного времени. Например, дом Всеволжских на улице Тимура Фрунзе, 11. По разрешению Александра I Всеволожский открыл у себя типографию. Ее, после захвата города, нашли французы и повесили над входом вывеску «Типография Великой армии». Здесь же остановился генерал Компан. В типографии французы печатали прокламации и бюллетени.
К 2008 году это был старейший деревянный дом в Москве, еще с петровскими обоями. Но под видом реставрации его раскатали по бревнышку и выстроили заново из обычного штампованного кругляка.
Где квартировали солдаты
Село Алексеевское. Сохранился храм Тихвинской Божией Матери. Здесь стоял корпус маршала Нея, прикрывал Ярославскую дорогу. Солдаты корпуса хозяйничали и в Останкинском дворце.
Новодевичий монастырь – корпус маршала Даву. Офицеры жили в Хамовнических усадьбах.
Погодинская, 22, Здесь остановился сам Даву.
Как интенданты от огня бегали
Знаменка, 19. Дом Министерства обороны. Сейчас изменен до неузнаваемости. Тогда это был дом Апраксиных, стоявший на пути вступления французов в город. Это первая резиденция Интендантского штаба, вскоре охваченная огнем.
Страстной бульвар, 15/29, бывший Английский клуб – интенданты пытались занять здание, но оно уже горело. Офицер штаба Анри Бейль - будущий Стендаль - писал, что немного пограбил винный погреб Клуба.
Где хоронили погибших французов
На Немецком (Введенском) кладбище в Лефортове сохраняется братская могила «мертвых Великой армии» с обелиском, окруженным цепями. Настоятель московской католической церкви Св. Людовика аббат Сюрюг, тоже похороненный на Немецком кладбище, враг революции и бонапартизма, свидетельствует, что за время оккупации у него причастились всего несколько офицеров старинных фамилий, а за отпеванием не обратился никто. Французы закапывали своих в садах и огородах.
700 русских солдат сгорели заживо
Вдовий дом (Баррикадная улица, 2). Здесь разместили русских раненых, которых не могли транспортировать дальше. Вдовий дом оказался крайним на одном из направлений движения огня. Соседние деревянные дома князей Мещерских и князей Щербатовых не пострадали и сохранились до сих пор, а они находились буквально через межу. В огне погибли около семи сотен русских солдат. Те, кто могли двигаться, выпрыгивали из окон, лежачие горели заживо.
Женщины и театры
Рассчитывая на зимние квартиры в Москве, офицеры не хотели отказываться от привычного образа жизни – театра и общества красивых дам.
Большая Никитская, 26 – светский адрес для французов в полувыгоревшей Москве.
Французский театр открыли в доме Позднякова. Это не крепостная труппа Позднякова, а французская труппа погорелого Московского императорского театр. Руководителя у труппы не было. Его губернатор Ростопчин выслал, посчитав неблагонадежным. Домерга отправили с другими репатриантами на барже в Коломну.
Театр в доме Позднякова фактически стал офицерским клубом. Давали спектакли – оперу, комедию, драму. Вход стоил 1 франк или 1 рубль. Реквизит труппы – то, что награбили солдаты. Царские сундуки из Кремля, паникадила, старинная одежда – все шло в дело. Историки спорят: бывал ли среди зрителей Наполеон. Драму он не любил. Оперу слушал в концертном исполнении.
В Москве ему нашли кастрата Фельтринелли. Он приходил в Кремлевский дворец и пел для императора отдельно. Но театральная прима Фюзи (Фюзиль) свидетельствует: однажды пела на бис, представление вдруг остановили и попросили повторить арию для императора, находившегося в зале. Второй раз прима от волнения спела значительно хуже. Труппа ушла с французской армией.
Еще одна знаменитая француженка в Москве - модистка Мари-Роз Обер-Шальме.
Глинищевский переулок, 6 – адрес ее дома и модного магазина.
Модистка, возможно, была шпионкой. Наполеон вызывал ее к себе в Петровский дворец, советовался – надо ли обещать русским отмену крепостного права. Модный магазин упомянут в «Войне и мире»: мадам Обер-Шальме так боится Марью Дмитриевну, что уступает ей вещи задешево. Мари-Роз ушла с французами и погибла в дороге. Но после войны в Москву вернулись ее сыновья и открыли в том же доме гостиницу «Север», которую потом переименовали в «Англию» - любимый отель Пушкина: «Онегин мой в Москве проснулся на Тверской».
Как сгорело «Слово о полку Игореве»
Остановились французы и в усадьбе Мусиных-Пушкиных на Разгуляе (Спартаковская, 2).
Оставшаяся прислуга вступила в общение с захватчиками. В какой-то момент слуги, решив похвастаться оружием своих господ, открыли тайную комнату, где, возможно, хранилось рукописное и книжное собрание хозяина. Позже дом охватил огонь. Он ли съел уникальный литературный памятник, или раньше французы разорили тайник, не понимая его цены? Принято считать, что рукописный список «Слова…» все-таки сгорел.
Александра МАЯНЦЕВА
Фото: wikipedia.org.
© "Союзное государство", № 5-6 (октябрь) 2012