Королёв проснулся, едва рассвело, и заблаговременно придал себе внешний вид, сообразный новому паспорту. Ночью, во время сна, его никто не побеспокоил, очевидно, Дух посчитал, что будет лучше, если перед наиболее сложным заданием подопечный воспитанник как следует выспится и наберётся моральных и физических сил.
Другим соискателям в решительный день не спалось практически в схожей степени. Чуть только забрезжил ранний рассвет, они немедленно встали и, хотя ничего ещё не случилось, сидели как на иголках. Каждый из них преследовал тайную цель: Виктории хотелось, чтобы исход нелёгкого дела был положительным; в беспокойной голове у Ковальского боролись две разные сущности… С одной стороны, ему грезилось, чтобы задуманное предприятие закончилось более чем успешно; с другой, страшно ревнуя к Семёну (и, как оказывалось, совсем небеспочвенно), он мечтал побыстрее избавиться от его неприятного общества, а каким именно способом – было без разницы.
Озабоченные сумбурными мыслями, около восьми часов утра всё трое собра́лись в номере у Багировой. Заказав несытный завтрак, прагматичные компаньоны быстро поели, как принято по русской традиции на дорожку присели, а после новоиспечённый авантюрист, под общие пожелания «огромной удачи», отправился совершать неимоверное ограбление.
Прибыв к утреннему открытию, вместе с остальными посетителями он выстроился в общую очередь, следовавшую за пропускными билетами. Семёну посчастливилось приобрести необходимое «разрешение» ровно на два часа пополудни. Положение считалось приемлемым, так как ему досталась последняя экскурсия, проводимая перед обеденным перерывом. Возникала определённая вероятность, исключавшая пересечение с другими группами; но самое главное, хитроумный воришка мог удалиться ещё до злосчастного момента, как исчезновение древней реликвии окажется обнаруженным.
Королёв не взял с собой никакой поклажи; экспериментальный приборчик незаметно поместился в грудном кармане просторного пиджака. В ожидании нужного часа, чтобы убить излишнее время, он принялся ходить по просторным залам и рассматривать знаменитые экспозиции, делая вид, что очень интересуются представленными творениями (по правде, всё дивное великолепие было ему безразлично, потому как внутри него присутствовало предвкушение серьёзного дела, знакомое по оперативной работе и хорошенько подогреваемое периодическим выбросом гормона адреналина).
Пока он беспечно гулял, стараясь не привлекать к себе внимательных взглядов, хочешь не хочешь, к нему прицепился неизвестный мужчина, по всему видно провинциальный приезжий. По первичному объяснению выходило, что почувствовал в Семёне некий родственный дух и сразу же всецело расположился.
Приставучий незнакомец выглядел как маленький человечек, тщедушный, едва ли достигавший среднего роста; почтенный возраст находился лет в пределах шестидесяти, может, чуть больше; лицо представлялось овальным, заметно оття́нутым книзу; глаза серо-зеленые, проницательные, неестественно большого размера (когда он смотрел, словно бы старался проникнуть в душу невольного собеседника и словно бы намеревался прочесть её изнутри); приплюснутый нос книзу значительно расширялся, придавая сходство с перезревшей, лопнувшей сливой, – словом, напоминал неприятного жука-плавунца… а ещё эти его несуразные большие очки, имевшие округлую форму и снабжённые толстыми линзами.
Как выяснилось, он точно так же приобрёл билеты в «Бриллиантовую комнату» и достал их именно на два часа пополудни. Вроде бы обстоятельство не сильно существенное, но в той или иной степени оно осложнило положительный исход и без того непростого дела (если он так и продолжит «тереться», то благополучное изъятие древней реликвии ставилось под немаленькую угрозу). От назойливого попутчика требовалось избавиться любыми путями; но отвергать его надо тактично, чтобы не привлечь к себе сосредоточенного внимания и настороженной подозрительности. Тем временем бесцеремонный приставала, словно бы специально (а возможно, и озабоченный какой-то таинственной целью?) бесцеремонно вступил в ознакомительную беседу:
- Добрый день, Вы, кажется, из глубокой провинции?
- Почему? - удивился Семен. - Я коренной петербуржец.
- Нет, - сделал уверенное умозаключение надоедливый незнакомец, - судя по Вашему поведению, Вы, точно, неместный! Здесь все какие-то чопорные, надменные, Вы же, напротив, более как-то открыты, что ли… свободны.
Подивившись поразительной наблюдательности, Королёв зачем-то подумал, что сам он как-то не придавал особого значения, чем конкретно отличаются жители северной столицы ото всех остальных. Вслух же, стараясь быть вежливым, он произнёс:
- Да, пожалуй, Вы правы: я живу здесь недавно и не успел ещё хорошенько обжиться.
- Меня Герман Альбертыч зовут, - сказал назойливый прилипала, протягивая потную руку, - я из Тамбовской области, прибыл сюда на несколько дней, по личному делу.
- Я просто Павел Петрович, - в тон ему парировал Избранный, завершая дружеское рукопожатие, - с недавних пор житель прославленного города Питера.
Вдвоём они стали ходить по изумительным залам, в сопровождении экскурсовода наблюдая несравненные творения как древних мастеров, так и нынешних современников. За увлекательным обсуждением время пролетело практически незаметно, и часовые стрелки неумолимо приблизились к отметке «четырнадцать» – настал ключевой момент посещения «Бриллиантовой кладовой». Отделаться от Германа Альбертовича так и не получилось. «Прилип как банный лист, «хрен» стряхнешь, - только и подумал разочарованный сыщик, - что ж, ориентироваться придётся прямо на месте».
Пропускной турникет Хорошев Павел Петрович миновал без значимых затруднений: поклажи при нём не присутствовало, все же воровские инструменты, необходимые для благополучного завершения предприятия, уместились в объёмных карманах (до личного же досмотра в Зимнем дворце покамест не доходило). Перемещаясь из одного зала в другой, экскурсионная процессия постепенно оказалась в знаменитом павильоне, где находились диковинные предметы скифских захоронений. Семён напрягся. Пришла пора действовать! Однако ему мешал его новый знакомый, увязавшийся следом и не отставший ни на единственный шаг; он почему-то посчитал Хорошева добропорядочным земляком (а как всем известно, в похожих случаях, да ещё и находясь в чужом городе, родственным душам принято находиться рядом и стараться держаться вместе).
Опытный полицейский перебирал всевозможные варианты, как «безболезненнее» отцепиться от надоедливого попутчика, а затем наиболее безопасно провести воровское изъятие; но ни одна нелепая мысль (а именно такие приходили в буйную голову) не находила логичного одобрения. Сверх того, он обратил внимание на очень существенное условие, ускользнувшее в их первое посещение: зальные помещения оборудовались видеокамерами! Они равномерно двигались, постепенно захватывая в зоркие объективы всё внутреннее пространство, затем также медленно возвращались обратно, потом на какое-то время (примерно на четыре, а где-то даже и пять, минут), в неподвижности зависали, после чего повторяли пройденный цикл по-новому.
Королёв припомнил, что плавление стекольной продукции, применяя фтористый водород, происходит уверенно, интенсивно; он прикинул, что тех недолгих мгновений, пока видеонаблюдение находится в зависнувшем состоянии, ему, по сути, будет достаточно (по крайней мере, надеялся).
Его нервозная напряжённость не ускользнула от наблюдательного «товарища». Видя взволнованную тревогу, тот счёл нужным поинтересоваться, проявляя искреннее участие:
- Что-то случилось – Вам плохо?
- Вроде бы, нет, - ответил Королев и чуть не поперхнулся от найденного решения (с которым кстати помог назойливый «друг»), - хотя точно ещё не знаю? Есть какие-то неприятные ощущения; но какие – понять пока не могу.
Словно по дивному волшебству, их доверительный разговор случилось как раз в тот самый момент, когда многолюдная процессия переходила изо одного зала в следующий. Как только они осмотрели три удивительных экспоната, Семён характерным жестом схватился за нижний живот и обратился к надменной женщине, проводившей экскурсию:
- Извините, уважаемая, а где здесь можно оправиться? Что-то скрутило – прям нет никакого сладу… до конца мероприятия, уж точно, не дотерплю.
Отвечая на однозначную реплику, чопорная гид, состроив презрительную ухмылку, назидательно разъяснила:
- Здесь туалетов нет – для Вашей безудержной надобности придётся «Бриллиантовую кладовую», к несчастью, покинуть. В означенном случае Вы не сможете насладиться последующей программой и не увидите самого интересного, потому как обратно Вас не пропустят.
- Ничего, я переживу, - заверил неугомонный оперативник, для видимой убедительности гораздо более корчась от боли.
- Выход находится там, - сказала экскурсовод, махнув на самое необходимое направление, - мы же, пардон, продолжим без Вас, - и повела остальных участников, обладавших крепкими желудками, дальше.
Семён «убил» одним выстрелом сразу двух зайцев: остался в искомом зале и избавился от надоедливого товарища. Тот справедливо рассудил, что никакое землячество не доходит до той высшей степени, чтобы водить друг друга за́ руку в туалет, тем более что наконец-то сбылась его давняя мечта «о посещении "Бриллиантовой комнаты"» (за что, кстати, кроме всего прочего, были заплачены немалые деньги). Ну, а что Избранный? Извиваясь от жуткой боли, он отдалился от основной экскурсии. Чуть только оставшись один, в одно мгновение распрямился и направился к нужному экспонату. Видеокамера как раз завершала обратное продвижение; она остановилась в тот знаковый момент, когда Королёв очутился возле скифской витрины.
Мешкать нельзя. Заученным движением, как бы извлекая из оперативной кобуры боевой пистолет, полицейский достал наружу портативный прибор; из другого кармана пришлось вытянуть защитные фильтры и вставить их в обе ноздри́ – всё, он оказался готов. В следующую секунду, направив электронный шприц на пуленепробиваемое стекло, прямо напротив нужного талисмана, новоиспечённый авантюрист нажал на зелёную кнопку, спровоцировав активное вытекание едкой жидкости. Она вырывалась практически равномерно, а ещё и с лёгким напором; по зальному пространству распространился стойкий запас зловонного уксуса.
Стекло толстенное плавилось, но недостаточно быстро, так как в экспериментальной лаборатории его размерная плотность не превышала шесть миллиметров, здесь же достигала полутора сантиметров. Сосуд опустел на добрую половину, а удалось образовать крохотную дырочку, в которую не влез бы и малый мизинец. Но тут! Задвигались заскучавшие видеокамеры.
Прекратив злодейский эксперимент, Королёв благонамеренно спрятался за одной из колонн, чтобы не попасться в камерный объектив. Когда выбрался целый пробег, он вернулся к оставленной витрине и продолжил прерванную работу. Расширить образованное отверстие получалось намного легче, чем его пробурить. Но вот! Плавкий реактив закончился, а проделанная дыра не довелась ещё до требуемого диаметра (чтобы свободно пролезала рука).
Увлекшись неудачной попыткой просунуть мужскую ладонь (ах, где бы пригодилась нежная ладошка Вики Багировой!), Семён совершенно забыл про «дремавшую» видеокамеру и уловил ее краем глаза, когда она пошла в очередное движение. Едва успев удачливо спрятаться, расторопный воришка чудом не попал в замедленный объектив (хотя, чего утаивать грех, одёжный краешек им всё-таки легонечко зацепился). Встревоженное сердце отчаянно колотилось. Оно и понятно, если за пульт управления посадили внимательного охранника, то он, несомненно, заметит нечто неправильное, происходившее в зале скифских захоронений; а в силу служебных обязанностей, он непременно проверит, что же интересного происходят в бесценном зале, вверенном ему под непосредственную опеку.
Нет! Невзирая ни на какие сомнительные препоны, бросать начатое дело было нельзя (вряд ли представится вторая возможность?). Энергично слюнявя левую руку (посчитав ее наименьшей из двух), Королёв подошёл к прожжённой витрине, с невероятным трудом протиснул мокрую кисть – и (о, чудо!)… снял с крепёжного постамента заветный предмет. Он прекрасно себе понимал, что вместе с Про́клятым талисманом обратно ему широкую руку не вытащить. Тогда, держа зловещий артефакт на распрямленной ладони, он приблизил ее к проделанному отверстию и двумя пальчиками правой конечности потихонечку продвинул наружу. Далее, активно забрызгав слюной другую, пусть и с огромным трудом, но он кое-как извлёк и её.
Убрав подручные инструменты и похищенную добычу в нагрудный карман, он заспешил к свободному выходу, ведущему из «Бриллиантовой комнаты» вон. Необходимо было поторопиться: на всю рисковую операцию ушло чуть более четырнадцати минут, а значит, вот-вот должна возвращаться остальная часть группы. На проходном турникете Семён, держась за живот и корча очевидные рожицы, с болезненным видом осведомился, где находится общественный туалет, в связи с чем не вызвал дополнительных, ему ненужных, расспросов. Получив подробные разъяснения, он отправился в указанном направлении. Едва пропускной пункт скрылся из глаз, плутоватый оперативник резко сменил выбранную дорогу и заторопился напрямую к центральному входу, последнему препятствию, остававшемуся на пути к неограниченной и несомненной свободе.
