Если вам посчастливилось в последнее время вырваться на солнечные берега, скорее всего, ваши коллеги похвалят вас, когда вы вернетесь с летним румянцем. Тем не менее, загар как модная практика - это относительно недавнее историческое явление, которое варьируется в зависимости от места. На самом деле, загорать впервые стало модно случайно, после того, как Коко Шанель непреднамеренно загорела слишком сильно во время средиземноморского круиза в 1923 году. Фотографии, на которых она сошла с яхты в Каннах, устанавливают новые стандарты красоты, которые до этого ассоциировались с более темным оттенком кожи у представителей низших классов общества, работающих на свежем воздухе.
Утопия “полинезийского” тела
Во Франции историк Паскаль Ори предпринял попытку исследовать и задокументировать так называемый "эпидермальный режим," сформированный французской элитой. Начиная со Средневековья и до межвоенного периода, белизна кожи, иногда достигнутая с помощью пудры, воспринималась как символ аристократизма, сравниваемая с благородством слоновой кости или чистотой снега. Эта искусственно созданная бледность сразу выделяла аристократа среди крестьян, чья кожа темнела от тяжелого физического труда и воздействия солнца.
Например, в автопортрете Элизабет Виже-Лебрён, написанном в 1782 году, можно увидеть, как в XVIII веке бледный цвет лица являлся важным признаком высокого статуса. Однако эпоха Просвещения начала подвергать эти нормы сомнению. Когда европейские исследователи составляли карты новых земель, они создали образ "Полинезии" как далёкого рая, населённого людьми с иной, экзотической внешностью, особенно местными женщинами. Открывая для себя таитянскую знать, европейцы начали стирать символическую грань между цветом кожи местных жителей и тем, который в то время считался идеалом в Европе. Мужской аристократический взгляд стал восхищаться красотой таитянок, и новый тропический рай был наречен "Новой Китерой," в честь греческого острова Китера, который считался родиной богини любви Афродиты.
В более широком контексте цвет кожи таитян отличался как от "белого" европейца, так и от "радикального" образа, воплощённого меланезийцами, жителями "чёрных островов." Именно в эпоху примитивизма и создания образа "благородного дикаря" проявилось географическое воображение художника Поля Гогена, чьи картины ярко отразили этот культурный миф. Гоген повторил востоковедческие рассказы и таитянские легенды, переданные Бугенвилем в его путешествиях (1771), и создал образ таитянских женщин, чьи "золотистые" тела, прикрытые лишь минимально, стали приемлемыми благодаря их экзотичности. Так начала формироваться новая история о цвете кожи, хотя о загаре в то время еще никто не говорил.
Франко-американский гламур
Миллионеры Сара и Джеральд Мерфи, которые часто останавливались в отеле Hôtel du Cap-Eden-Roc в Антибе, внесли значительный вклад в популяризацию летнего отдыха на пляже. Их решение оставаться в этом месте как летом, так и зимой создало новую культурную динамику, благодаря которой пляж превратился в центр встреч для деятелей культуры, открытых к авангарду, писателям и художникам, заинтересованным в "негритянском искусстве". Вокруг Потерянного поколения, включающего таких авторов, как Хемингуэй и Фицджеральд, сформировался круг общения, который затем перенесся и в Париж, где Жозефин Бейкер стала символом "эротиколониальной иконы".
Жозефин Бейкер сыграла ключевую роль в культурном соединении американского и французского миров, особенно после того, как в 1925 году Театр Елисейских полей пригласил её выступить в "Ревю Негр". Благодаря её яркому образу, прозванному "Черная Венера", многие дамы того времени даже начали подражать ей, окрашивая свою кожу краской из орехового дерева.
В период между двумя мировыми войнами рынок купальников столкнулся с конкуренцией между католическими лигами и молодой модернистской буржуазией. В то время, как солнцезащитные кремы начали набирать популярность, оголённое тело стало ассоциироваться с чувственностью, солнцем и (порой мимолетным) преображением кожи. Послевоенный всплеск туризма ещё больше стимулировал желание загорать, сочетая в себе терапевтические, эстетические и гедонистические мотивы. Однако спустя несколько десятилетий новые научные данные вызвали обеспокоенность относительно воздействия ультрафиолетового излучения на кожу, что снова привлекло внимание к уязвимости тела под воздействием солнца. Мода на загар постепенно эволюционировала, пока не достигла своего предела, когда стало ясно, что безопасность и здоровье кожи не менее важны, чем её внешний вид.
Глобальное явление?
Загар стал символом глобализации, однако его восприятие значительно варьируется в разных культурах, сталкиваясь с уникальными культурными барьерами, которые могут трансформировать или вовсе отвергать его значение. В "азиатских" культурах, таких как Китай, Индия, Япония и Корея, светлая кожа остается эталоном красоты, и воздействие солнечных лучей на тело воспринимается как противоречивое действие. В Китае загар, особенно на женской коже, считается нежелательным, так как нарушает принятые стандарты красоты, подчеркивающие "молочный" оттенок кожи.
Одним из ярких примеров культурных различий является фейскини — маска, покрывающая всю голову, кроме глаз и носа, которую носят на китайских пляжах для защиты от солнца. Успех этого аксессуара можно объяснить растущим числом китайских туристов, которые посещают побережье, например, остров Хайнань, часто называемый "китайскими Гавайями". Хотя большинство китайцев до сих пор воспринимают пляж как место для отдыха и общения, популярность солнечных ванн растет среди любителей серфинга и других водных видов спорта, которые начинают привлекать внимание космополитов.