Мелодиус вошёл в Зал Совета Магов буквально в последнюю минуту. Как только он переступил порог, внезапно за его спиной с глухим звуком закрылись массивные двери, словно тяжёлые каменные плиты, оставившие снаружи весь шум и суматоху Академии. Внутри зала воцарилась напряжённая тишина. На мгновение ему показалось, что время само замерло в ожидании чего-то важного и неизбежного.
Сначала на дверях, через которые он вошёл, начали проявляться древние символы. Они светились ярким синим светом, постепенно разрастаясь и переплетаясь друг с другом, образуя сложные узоры. Каждый символ излучал своё особое свечение, которое пульсировало в такт биению сердца самого зала. Постепенно свет начал сгущаться, превращаясь в плотную завесу, которая, казалось, простиралась далеко за пределы видимого.
На окнах зала, высоких и узких, через которые едва пробивался тусклый свет уходящего дня, внезапно опустились тяжёлые металлические решётки. Эти решётки были зачарованы древними магами, и их вид всегда вызывал трепет даже у самых опытных магов. Решётки, похожие на переплетённые ветви древних деревьев, словно ожили: они переплетались и скручивались, становясь всё более плотными и непробиваемыми. Свет, который пробивался через них, приобретал мрачный оттенок, наполняя зал холодным, угрожающим мерцанием.
Вдоль стен зала, украшенных старинными гобеленами и гербами магических орденов, стали возникать тонкие линии, напоминающие разрывы в самой ткани пространства. Эти линии начали разрастаться, образуя магические барьеры, которые усиливали защиту зала. Барьеры были прозрачными, но на их поверхности появлялись всполохи энергии, похожие на молнии. Они создавали вокруг стен невидимый купол, который вибрировал от напряжения и силы, готовый отразить любое внутреннее магическое извержение.
В самой середине зала, под куполом из стекла, внезапно появились светящиеся магические круги. Они медленно вращались, создавая ощущение, будто весь зал был заключён в гигантскую защитную сферу. Каждый круг был инкрустирован символами древних магических школ, и их сияние наполняло зал таинственным, почти сверхъестественным светом.
Мелодиус, стоя в центре зала, чувствовал, как воздух вокруг него стал плотнее, насыщенным магической энергией. Зал Совета Магов закрывался на время проведения заседания, и это было не просто символическое действие. Магические барьеры, которые запечатывали двери, окна и стены, были настолько мощными, что никто не мог покинуть зал до окончания совета. Эти защитные чары были созданы тысячелетия назад, и с тех пор не изменялись – они оставались непреодолимой преградой даже для самых сильных магов.
Он знал, что за этим ритуалом закрытия зала всегда следуют важные и судьбоносные решения. Сердце Мелодиуса забилось сильнее, когда он понял, что всё, что происходит, – это не просто формальность. На этот раз ставка была куда выше. Барьеры сомкнулись, и теперь никто не мог ни войти, ни выйти – начался момент истины.
Когда взгляд Мелодиуса упал на Элинор, он почувствовал, как его колени вдруг стали ватными, и он едва устоял на ногах. В груди защемило от ужаса, который охватил его целиком. Элинор, которая стояла перед ним, казалась совершенно чужой, словно он смотрел на кого-то другого. Он не узнал её – та девушка, которую он знал, с её мягкой улыбкой и спокойными зелёными глазами, исчезла, оставив после себя нечто гораздо более зловещее.
Элинор преобразилась до неузнаваемости. Её когда-то яркий зелёный плащ, всегда символизировавший её связь с природой, теперь казался пропитанным чем-то мрачным и тёмным. Зелёные оттенки, которые раньше напоминали о весенней листве и полях, стали тусклыми, как будто вытянутыми из них цветами, и приобрели странный кроваво-красный оттенок. Казалось, что по краям её мантии проступают тёмные пятна, словно ткань впитала в себя тьму или злую энергию, которая постепенно отравляла её.
Её глаза, всегда живые и блестящие, теперь утратили свой обычный свет. Они потемнели, став почти чёрными, как бездонные колодцы, в которых не отражается ни один луч света. В этих глазах больше не было жизни, они казались застывшими, словно у древней статуи, высеченной из чёрного мрамора. Казалось, что они смотрят сквозь Мелодиуса, не видя его, но в то же время пронизывают его насквозь, оставляя в душе холодный след.
Её лицо стало каким-то неестественно спокойным, лишённым всякой эмоции, как у мраморного изваяния. В нём не было ни капли тепла, которое раньше всегда исходило от Элинор. Наоборот, от неё веяло холодом, проникающим в самое сердце. Её губы, обычно мягкие и подвижные, теперь были сжаты в тонкую, безжизненную линию, как у куклы. Казалось, что она больше не принадлежала себе, что внутри неё поселилось нечто древнее и злобное, поглотившее её прежнюю сущность.
Мелодиус почувствовал, как холодный пот выступил у него на лбу. Его сердце сжалось от ужаса, а в голове запульсировала мысль: «Что же произошло с Элинор? Что могло так её изменить?» Но, глядя на неё, он не мог найти ответ. Ему казалось, что перед ним стоит не маг природы, а нечто чуждое, наполненное злобой и тьмой, которая искала выхода. Это ощущение пронзило его до глубины души, лишив возможности здраво мыслить.
Он пытался найти опору в своих мыслях, но не мог избавиться от страха, который охватывал его всё сильнее. В его сознании вспыхивали картины прошлого, когда он защищал Элинор, когда был уверен в её силах и доброте. Теперь же всё это казалось далёким и нереальным, словно это были воспоминания о совершенно другой, давно ушедшей жизни. Силы покидали его, и только воля помогала ему не рухнуть на колени перед этим злом, в которое превратилась его бывшая ученица.
Внутри него росло осознание, что это была не просто трансформация. Что-то или кто-то овладел Элинор, и это нечто стремилось к власти и разрушению. Мелодиус чувствовал, что это древнее зло, поселившееся в её теле, гораздо сильнее, чем он мог себе представить. Он понимал, что предстоящая битва будет не просто борьбой за власть в Академии – это будет сражение за душу его друга, и, возможно, за будущее всей магической школы.
Элинор, не говоря ни слова, лишь холодно посмотрела на Мелодиуса. В её глазах не было ни эмоций, ни сожаления – только ледяная, безжалостная решимость. Не отрывая взгляда от Мелодиуса, она подняла руку, и в тот же момент воздух вокруг неё начал густеть, словно застыла в нём невидимая сила.
Мгновение спустя, прямо из воздуха перед её ладонью начал формироваться сгусток льда. Сначала это была едва заметная дымка, но она быстро сгущалась, становясь всё более плотной. Из ничего начала вырисовываться форма, словно кто-то лепил её из чистого холода. Сгусток начинал светиться призрачным синим светом, а вокруг него появился лёгкий иней, который мгновенно оседал на всём, что оказывалось поблизости.
Элинор почти не двигалась, её концентрация была абсолютной. Она фокусировала всю свою волю и силу на создании этого ледяного орудия. Её рука, казалось, была связана с этим сгустком неразрывной нитью, проводящей её внутреннюю силу прямо в самую сердцевину ледяной массы. Лед на глазах уплотнялся, превращаясь в гладкий, острый шар, который готов был прорвать любое препятствие на своём пути.
Сгусток льда стал кристально прозрачным, но внутри него, словно в замерзшей воде, начали появляться тонкие, как нити паутины, трещины. Эти трещины словно жили собственной жизнью, быстро расползаясь по всей поверхности сгустка, образуя сложные узоры. Казалось, что этот лёд вобрал в себя всю злобу и холод, что царил в душе Элинор.
И вот, когда сгусток достиг своего предела, Элинор чуть сжала пальцы, и в тот же момент сгусток сорвался с её руки. Это произошло так стремительно, что воздух вокруг неё наполнился хрустальным звоном, словно звенели тысячи крошечных осколков льда. Сгусток пронёсся по залу, оставляя за собой ледяной след, который мгновенно замерзал, словно мороз охватил всё пространство вокруг.
Его движение было прямым и беспощадным. Сгусток не колебался, не замедлялся – он летел прямо к Мелодиусу, как острый кинжал, готовый пронзить его насквозь. Каждый момент был пронизан холодом, и казалось, что даже время начало замедляться под воздействием этой ледяной атаки.
Мелодиус, едва успев осознать, что происходит, инстинктивно взмахнул рукой, создавая вокруг себя защитный барьер из воздуха. Ледяной сгусток, летящий прямо в его грудь, встретил сопротивление и с треском разбился на мелкие осколки. Звук разлетающегося льда эхом отразился от стен Зала Совета, заполнив пространство звенящей тишиной.
Но это было только начало. Мелодиус, ощутив мощь и опасность, исходящие от Элинор, понял, что она не собирается останавливаться. Он собрал все свои силы, пытаясь сосредоточиться, но волнение и страх перед этой неизвестной и зловещей энергией внутри неё подрывали его уверенность. Его сердце бешено колотилось, а руки дрожали от напряжения.
Элинор, не теряя ни секунды, сразу же после неудачной атаки сгустком льда начала плести новое заклинание. Её движения были быстрыми и точными, будто она заранее знала, что будет делать. Воздух вокруг неё начал сгущаться, и пространство наполнилось тяжелой, давящей энергией. Из её рук начали вырываться сверкающие молнии, которые с жутким грохотом устремились к Мелодиусу, словно голодные хищники, готовые растерзать свою жертву.
Мелодиус, не ожидавший такой яростной атаки, с трудом успел поднять руку, чтобы вызвать новый барьер. Мощный вихрь воздуха поднялся перед ним, закручивая молнии в беспорядочную спираль. Электрические разряды, разрывая воздух, начали биться о защиту, искря и взрываясь. Каждый удар молнии в барьер отзывался эхом в самом теле Мелодиуса, истощая его силы и оставляя ощущение глубокого изнеможения.
Он почувствовал, как энергия утекает из него с каждой секундой. Защита держалась, но силы были на исходе. Однако Элинор не останавливалась, её атаки становились всё более яростными и непреклонными. Молнии сменялись потоками огня, которые с ревом срывались с её пальцев и устремлялись к Мелодиусу, накрывая его защиту огненной бурей. Весь зал наполнился удушающим жаром, и воздух заполнился запахом гари.
Мелодиус, понимая, что простая защита его больше не спасёт, решил контратаковать. Собрав остатки сил, он направил мощный порыв ветра на Элинор, надеясь выбить её из равновесия и прервать поток заклинаний. Ветер, завывая, ударил в её сторону, сбивая с ног всё, что попадалось на пути. Но Элинор, словно не заметив этого, твёрдо стояла на месте, её глаза были холодны и бесстрастны, а губы изогнуты в ледяной усмешке.
Она ответила на атаку Мелодиуса новым заклинанием – внезапно в зале стало холодно, и вокруг неё начал клубиться туман. Из этого тумана вырвались ледяные лезвия, сверкая в тусклом свете, и устремились к Мелодиусу. Он снова вынужден был защищаться, вызывая перед собой стены из воздуха, которые с трудом отражали стремительные и острые, как бритва, лезвия. Каждый удар сопровождался всплеском энергии, которая разлеталась по залу, как волны, угасая на магических барьерах, воздвигнутых залом для сдерживания мощи магов.
Фелиция, всё это время наблюдавшая за происходящим, не могла вынести этот ужас. Она упала на колени, её лицо исказилось от страха и боли. Слёзы текли по её щекам, и она, всхлипывая, пыталась закрыть уши, чтобы не слышать этого грохота, не видеть разрушительной силы, которая разрывала Зал Совета. В её душе разразился буря – она не понимала, как всё могло зайти так далеко, почему Элинор стала такой, как могла она напасть на Мелодиуса. Эти вопросы, разрывая её изнутри, лишали её сил и заставляли чувствовать себя совершенно беспомощной.
Тем временем, Элинор всё сильнее наступала. Её магия становилась всё более могущественной и жестокой. Она начала создавать заклинания с такой скоростью и мощью, что Мелодиус едва успевал защищаться. Вихри ледяного ветра, огненные вспышки, электрические заряды – всё это обрушивалось на него с нечеловеческой яростью. Его защита становилась всё слабее, и он чувствовал, как силы покидают его. Каждое новое заклинание Элинор заставляло его тратить остатки магической энергии, которая стремительно иссякала.
Мелодиус понял, что начинает проигрывать эту битву. Элинор была слишком сильна, её атаки были непредсказуемыми и безжалостными. Её магия больше не напоминала ту, что он знал раньше – она стала чем-то чуждым, древним и опасным. С каждым новым ударом Мелодиус чувствовал, как его сопротивление слабеет, а страх перед неизбежным поражением становился всё более реальным.
Элинор, окинув взглядом почти обессиленного Мелодиуса, сухо и спокойно произнесла:
— Ты проиграл.
Её голос звучал холодно и безучастно, как будто она сообщила давно известный всем факт. Едва она закончила говорить, как в воздухе вокруг неё начала сгущаться тьма. Пространство наполнилось странной, древней энергией, словно вызванной из недр самой истории. Элинор призывала магию, которую она, казалось, не могла знать, магию слишком древнюю и страшную для современных магов. Воздух вокруг Мелодиуса начал дрожать, и из этой дрожи стали проступать тени.
Эти тени медленно, но неумолимо приближались к нему, словно ожившие кошмары, вышедшие из самых тёмных уголков сознания. Они окружали его со всех сторон, становясь всё ближе, затягивая его в свои холодные объятия. Мелодиус отчаянно пытался защищаться, его магия ещё раз вспыхнула, поражая несколько теней, которые рассеялись, будто дым на ветру. Но тени не останавливались – их было слишком много, и они наступали всё сильнее и быстрее.
Как только первая из них коснулась Мелодиуса, он почувствовал жуткую, разрывающую боль. Это было нечто гораздо худшее, чем физическая рана. Это было похоже на то, как если бы голодные псы вцепились в его душу, разрывая её на части, поглощая её свет и оставляя за собой лишь холод и пустоту. Тени продолжали нападать, их прикосновения превращались в нестерпимую муку. Мелодиус пытался сопротивляться, но силы покидали его, и вскоре он больше не мог бороться. Его колени подогнулись, и через мгновение он рухнул на пол.
Он остался лежать на холодных каменных плитах, неподвижный и сломленный. Элинор, глядя на его безжизненное тело, спокойно произнесла, её голос был лишён каких-либо эмоций:
— Формальности окончены. Пора приступить к делу.
Эти слова прозвучали, как приговор, как холодное, безжалостное утверждение её победы и власти. Всё, что происходило, внезапно казалось таким неизбежным, как будто это было решено задолго до начала их поединка.
Вселенная Нейрории
Семь тысяч лет назад могущественная цивилизация достигла вершин в генетике, квантовых вычислениях и синтетической биологии, но внутренние конфликты привели к войне, которая стерла цивилизацию с лица земли. Их знания были почти утеряны, но спустя тысячелетия Великий маг Эрин Луценис восстановил эти знания. Мир Нейрория возник как место, где руины древних городов хранят магические и технологические тайны.