Предыдущие главы тут:
Глава 11
Ичикава заставил себя выйти из ступора и, ухватив стоявшего рядом Ворчуна за жёсткие бакенбарды, притянул его устрашающую морду к своему лицу.
- Ты можешь отыскать его по запаху? – Спросил он.
- А я, по-твоему, чем занимаюсь?! – Сварливо ответил ёкай и аккуратно отстранился, чтобы ненароком не зацепить юношу клыками. – Его вон туда утащили. – Ворчун мотнул головой направо – туда, где росло высокое, толщиной в несколько обхватов дерево, чей покрытый лишайником ствол рассекала узкая вертикальная трещина. Ичикава сперва не понял, что имеет в виду ёкай и лишь когда тот подошёл к дереву и попытался расширить эту трещину когтями, изумлённо спросил:
- Ты всерьёз думаешь, что он там?
- Так дупло-то непростое… - пропыхтел Ворчун, продолжая усердно ковырять бугристую кору.
- Погоди, Мохнатик, тут нужен другой подход. – Остановил его профессор Исимори, и ёкай, повинуясь его предостерегающему жесту, поспешно отодвинулся назад. Затем профессор одним движением сдёрнул ткань с загадочного предмета, который он с самого начала постоянно держал при себе. Ичикава ожидал увидеть всё что угодно: от осинового кола до стреляющего серебряными пулями ружья. Но оказалось, что под белым полотном скрывалось одно из найденных на пустыре сокровищ – посох-сякудзё. Металлические кольца на его навершии мелодично звякнули, когда профессор со всего размаха ударил им по нижней части дерева. В ту же секунду узкая трещина в его стволе раздалась вширь, но почти сразу её края снова начали смыкаться, издавая при этом неприятный скрежет.
- Лезьте туда! – Скомандовал профессор, ставя свой посох, как распорку, поперёк дупла и тем самым не позволяя ему закрыться. – Быстрее!
Ичикава не понял, зачем нужно лезть в дупло, но указание профессора выполнил беспрекословно.
Внутри дерева царила непроглядная темень и веяло могильным холодом.
В следующий миг Ичикава потерял опору под ногами и полетел вниз. Полёт, впрочем, длился недолго – не успев испугаться, Ичикава свалился на упругую подстилку из опавшей хвои. Поднявшись и отряхнув одежду, он внимательно поглядел по сторонам. Вокруг него плотной стеной стоял древний лес, и сгустившийся под его сводами синеватый сумрак полнился тихими звуками, среди которых юноша различил отдалённые, что-то невнятно шепчущие голоса, вздохи, приглушённые рыдания и захлёбывающиеся, будто бы предсмертные хрипы… Атмосфера здесь была настолько мрачной и гнетущей, что Ичикаву замутило. Он затравленно обернулся и увидел позади себя то же самое дерево с дуплом – он узнал его по причудливым пятнам лишайника на стволе и живописно искривлённой ветви, к которой прилепилось громоздкое птичье гнездо.
В этот момент в недрах дерева что-то зашуршало и из всё ещё расширенного дупла выпал Ворчун. Сгруппировавшись, он совершенно по-кошачьи приземлился на все четыре лапы и тотчас отскочил в сторону, освобождая место для профессора Исимори. Тот не замедлил присоединиться к своим спутникам и сразу после этого широкое дупло снова сузилось до прежней малоприметной трещины.
Лес вокруг незваных гостей настороженно замер, следя за ними сотнями невидимых глаз.
- Куда это нас занесло? – Спросил Ичикава, физически ощущая, как чужие враждебные взгляды пиявками присасываются к его коже.
- В Аокигахару (1). – Ответил профессор Исимори.
- В Аокигахару?! – Эхом откликнулся Ичикава, леденея от ужаса.
Про Аокигахару он слышал. И знал, что у неё есть ещё одно название, неформальное – «Лес самоубийц». И прозвали его так неспроста: почему-то именно там люди чаще всего сводили счёты с жизнью. По количеству совершённых суицидов Аокигахару опережал только печально знаменитый мост Золотые Ворота в Сан-Франциско.
Ичикаву передёрнуло.
- Ховард точно где-то тут? – Уточнил он у Ворчуна, нюхавшего воздух на вершине небольшого пригорка.
- Угу. – Отозвался тот и, видимо, взяв наконец след, решительно направился с пригорка вниз. – Идите за мной!
Но едва они двинулись вперёд, недружелюбие леса резко усилилось.
Уловив в стороне какое-то движение, Ичикава посмотрел туда и у него перехватило дыхание: там, где только что ничего не было, теперь возвышался иссохший остов некогда раскидистого дуба, а почти на всех его сучьях под несуществующим ветром покачивались висельники.
При виде такого зрелища даже самые крепкие нервы не выдержали бы. Но Ичикава, как и при первой встрече с каппой, сумел превозмочь нахлынувшую на него волну страха. Этому в немалой степени поспособствовал и омамори, о котором юноша успел напрочь забыть – лежащий в кармане амулет вдруг снова нагрелся, распространяя по телу благотворное тепло. Его почувствовали даже профессор с Ворчуном.
- Тебе покровительствует очень сильное божество. – Сказал профессор, а затем, повернувшись к дереву с висящими на нём трупами, чётко и раздельно произнёс:
- Всё. Что. Движется. Ко мне. Пусть. Движется. Обратно. – И ударил о землю посохом. И как только затих звон металлических колец, наваждение сгинуло.
- Что это было? – Потрясённо выдохнул Ичикава.
- Кубирэ-óни. Демон, способный влиять на сознание людей и принуждающий их повеситься. – Пояснил профессор. – Выбрав себе жертву он уже не отпускает её и преследует до тех пор, пока та не подчинится его воле. Избавиться от влияния кубирэ-óни без помощи специалиста крайне сложно. Аокигахара кишит этими тварями.
- Почему? – Спросил Ичикава.
- А ты разве не знаешь, как этот лес приобрёл свою жуткую известность? – Удивился профессор.
- Нет… - Выдохнул Ичикава, предвидя, что не услышит ничего хорошего.
- Когда-то в здешних краях было принято избавляться от немощных стариков и ненужных младенцев, унося их в дебри Аокигахары и оставляя там на верную смерть. – Губы профессора Исимори скривились в горькой усмешке. – Обычно это происходило в так называемые «голодные» годы, когда скудный урожай и нехватка продовольствия вынуждали бедных людей жертвовать наименее полезными членами своей семьи, чтобы прокормить оставшихся. Беспомощные старики и дети становились лёгкой добычей диких зверей и кровожадных ёкаев. Или умирали сами – от голода, холода и безысходности. Некоторые старики, чтобы долго не мучиться, вешались на своих поясах-оби. А после смерти превращались в озлобленных призраков-ицуки или демонов кубирэ-óни. Таким образом, потусторонних сущностей в Аокигахаре становилось всё больше. Да… – Протянул профессор, заметив выражение лица молодого журналиста. – История славной Ямато (2) содержит немало таких вот страшных страниц. И гордиться тут нечем. Но потом времена и нравы изменились. Сейчас Япония является безусловным лидером среди других стран по количеству долгожителей, перешагнувших столетний рубеж. А призрачные жители Аокигахары, перестав получать человеческие жертвы, начали брать их сами, воздействуя на психику людей и заманивая их сюда.
- Неужели ничего нельзя с этим поделать? – Спросил Ичикава.
- А что тут поделаешь? – Пожал плечами профессор Исимори. – Оммёдзи и монахи несколько раз пытались «почистить» лес, но не преуспели в этом. И оставили всё как есть. Поэтому от Аокигахары лучше держаться подальше.
Ичикава кивнул, признавая разумность данного совета, но при этом твёрдо решив про себя, что без Ховарда он отсюда не уйдёт и никому не позволит съесть его. Да и как вообще такое возможно?! Кто посмеет съесть божество? Демоны-людоеды, захватившие «Маленькое кафе»? Или сам Многоликий? Но зачем ему это?
Не выдержав, юноша обратился за разъяснениями к профессору. И получил их.
- Издавна бытует поверье, что тот, кто отведает плоти нингё, обретёт необычайное долголетие, сопоставимое с бессмертием, и не изведает тягот старости. – Ответил профессор. – А я уже говорил, что Многоликий упорно ищет способ обрести бессмертие. Вот он его и нашёл.
- Вы правда в это верите? – Спросил Ичикава. – В то, что человек, отведавший плоти нингё станет бессмертным? Но ведь это всего лишь народный фольклор.
- Фольклор? – Пристально глянул на него профессор. – Посмотри на меня, мальчик. Ты спрашивал, как мне удалось дожить до нынешних дней. Я расскажу. Никакого просветления я не достиг. Просто однажды, во время своих скитаний, я вышел к поселению рыбаков. Путь мой был долог и труден, провизия закончилась, и я уже более пяти дней питался только тем, что мне удавалось отыскать в лесу. Рыбаки, видя моё плачевное состояние, угостили меня похлёбкой из свежепойманной рыбы. Тогда, терзаемый голодом, я не обратил внимание, что у этой рыбы непривычный вкус. А утром, помогая рыбакам по хозяйству, я увидел останки того существа, которое накануне послужило нам ужином. Это была совсем юная девочка-нингё – черноволосая, с белыми, будто заиндевевшими бровями и ресницами и светло-аквамариновыми глазами, погасшими навек… Просветление?! Я совершил непростительный грех, и чтобы искупить его мне не хватит всей моей бесконечно долгой жизни…
Ичикава поражённо молчал, не зная, как реагировать на эту неожиданную исповедь. Профессор тоже не собирался ничего добавлять к вышесказанному.
… Они пробирались сквозь про́клятый лес, окружённые со всех сторон подступающими всё ближе зловещими тенями. В оглушающей тишине слышались только скорбные причитания призраков да изредка потрескивали под ногами сухие ветки и выбеленные временем человеческие кости…
- Плохо, очень плохо, что мы оказались тут вечером… - бормотал профессор, очередным взмахом посоха отгоняя самых настырных юрэй (3). Ворчун тоже вносил свою лепту – под тяжёлыми ударами его лап замешкавшиеся призраки истончались до тонких струек серебристого тумана и исчезали…
Быстро темнело. Меж древесных стволов замелькали блуждающие огни-ониби.
Но вот под плотным моховым ковром обозначились фрагменты полуразрушенной лестницы, вдоль которой кое-где стояли покосившиеся фонари-торо, источая бледное мертвенное сияние.
Лестница вывела их на некое подобие поляны. Там, на берегу заросшего рогозом пруда, стояла ветхая лачуга, крытая побуревшей соломой. В её окнах теплился неяркий свет. Пахло дымом и острыми специями.
Ворчун, осторожно выглянув из-за опоры крайнего фонаря, объявил:
- Мы пришли.
_____________________________________
Аокигахара (1) или Дзюкай (яп. 樹海) – «море деревьев») — реально существующее место в Японии, также известное как «Лес самоубийц». Это лесной массив, имеющий статус национального парка, расположенный на острове Хонсю в префектуре Яманаси у подножья горы Фудзи с северо-западной её стороны. Действительно жуткое место с мрачной историей.
Ямато (2) — (яп. 大和, «великая гармония, мир») — древнее название Японии. В 670 году Ямато была переименована в Ниппон (яп. 日本) — «Япония».
Юрэй (3) - призрак умершего человека в японской мифологии.
Глава 12
Запах специй Ичикаве не понравился. Прижавшись к мохнатому боку Ворчуна, он сосредоточенно, до рези в глазах, разглядывал хижину. Но та, несмотря на освещённые окна, не подавала никаких признаков жизни.
- Видишь что-нибудь? – Тихо спросил у юноши профессор Исимори.
- Нет. – Отрицательно качнул головой Ичикава и добавил, озвучив терзавшую его мысль: - А что если мы опоздали? Что если Ховарда уже… - он не смог заставить себя произнести «съели», но профессор Исимори и так всё понял.
- Твой амулет ещё действует? – Поинтересовался он.
Ичикава, прижав ладонь к карману, в котором лежал омамори, ощутил исходящие от него импульсы тепла. Правда, теперь они стали менее интенсивными. Ичикава не замедлил сообщить об этом профессору и тот подтвердил опасения юноши:
- Если амулет работает, значит тот, кто его сделал, жив. Но раз у омамори пошли на спад его защитные свойства, то и у божества сил осталось немного. Нам надо поторопиться. Вы с Мохнатиком пока оставайтесь здесь, а я пойду на разведку. – И не прибавив больше ни слова, профессор устремился к хижине. И почти сразу Ичикава опять потерял его из виду – точно так же, как и во время недавнего преследования. Вероятно, это был какой-то секретный магический приём. Или знаменитая «техника исчезновения» из арсенала ниндзя (1). Впрочем, уже через несколько минут профессор снова возник в зоне видимости и подал своим спутникам знак подойти к нему.
- Нингё там. – Едва уловимо шепнул профессор, указывая на приотворённую дверь лачуги. Заглянув туда, Ичикава увидел единственную комнату, полупустую и запущенную. В её центре горел традиционный очаг ирори (2), над которым кипел большой закопчённый котёл, исторгая густые клубы пахнущего приправами пара. Перед ним, на низком столике, возле чадящего огарка свечи лежал длинный, остро наточенный нож. Было нетрудно догадаться, для кого он предназначен – сбоку от двери стояла громадная, наполненная водой бочка, а в ней, крепко связанный прочной пеньковой верёвкой, находился Ховард в своём истинном обличье. И, хотя глаза его были открыты, они казались безжизненными и абсолютно пустыми. Ками не бился в путах, пытаясь освободиться, не звал на помощь… Когда Ичикава с профессором вошли в хижину, он никак не отреагировал на их появление, словно пребывая в забытьи. Ичикава с тревогой отметил, что черты его лица заострились, чешуя на скулах потускнела, а на лбу отчётливо выделялась нарисованная то ли сажей, то ли чёрной тушью метка, напоминающая раздавленного паука – видимо она-то и удерживала нингё в бессознательном состоянии. Он не отозвался на оклик Ичикавы, не шевельнулся, пока профессор Исимори резал верёвку на его запястьях…
- Что с ним? – Испуганно спросил Ичикава.
- Он под Чарами Усмирения. – Ответил профессор. – Будь у нас Чаша Жизни, мы бы мигом их разрушили.
- Эм… Извините… – неожиданно раздался тоненький голосок. Ичикава и профессор Исимори невольно вздрогнули и огляделись в поисках говорившего.
- Я здесь! – Пискнул тот же голосок. Он звучал из дальнего, самого тёмного угла, куда была задвинута тесная клетка, накрытая старым выцветшим кимоно. В ней, как выяснилось, сидела девочка лет семи-восьми, одетая в замызганное платьице, из-под подола которого выглядывал неопрятный хвост. Руки девочки от кончиков пальцев до локтей покрывала тёмно-серая шерсть, а на голове из спутанных волос пушистыми треугольниками торчали звериные уши. Девочка смотрела на новоприбывших со смесью страха и надежды.
- Ты, наверное, младшая дочка Хироко-сан! – Догадался Ичикава. Девочка кивнула. А потом, вытянув руку, показала на ободранную ширму в противоположном конце комнаты.
- Там… – прошептала маленькая тануки, – там господин начальник спрятал плохую жаровню и хорошую чашечку…
Профессор Исимори метнулся к ширме. За ней действительно обнаружилась жаровня Дыхание Бездны. От кучки тлеющих в ней угольков поднимался еле заметный дымок. Чаша Жизни тоже была там – её поместили внутрь плетёного короба, окружив пучками каких-то высушенных трав с едким ароматом.
Профессор передал Чашу Ичикаве.
- Зачерпни воду из бочки и смой со лба нингё магическую метку. – Распорядился он. – Но сперва погаси жаровню.
Ичикава выполнил просьбу профессора, и когда залитые угли перестали дымить, тот с силой вонзил свой посох в середину жаровни, пробив насквозь и её, и восьмиугольную плиту под ней.
А Ичикава тем временем торопливо смыл со лба Ховарда уродливый иероглиф. И как только от него не осталось и следа, ками пришёл в себя. Но увидев перед собой молодого журналиста, совершенно ему не обрадовался.
- Ичикава-кун? – С подозрением спросил он.
- Это правда я! – Горячо заверил его юноша. – Я настоящий! Вот доказательство! – И он, достав из кармана омамори, предъявил его Ховарду. – И ещё – вот! Ворчун отыскал её под пнём! – На ладони Ичикавы блеснула металлическая пластина в форме капли.
Ховард немедленно забрал её себе и уже совсем по-другому посмотрел на Ичикаву.
- Где мы? – Поинтересовался он, обведя беглым взглядом пространство вокруг себя.
- В Аокигахаре. – Проинформировал его Ичикава. – В логове Многоликого.
- А это ещё кто?! – Изумился Ховард.
- Тот, кто прикинулся мной и может прикинуться кем угодно. – Ичикава старался объяснять коротко, но понятно. – Он, как выяснилось, и профессором Исимори прикидывался…
- Давайте обсудим это позже. – Прервал его профессор, подходя к бочке и протягивая ками старое кимоно. – Нам нужно выбираться отсюда, пока здесь никого нет.
Профессор уже успел выпустить из клетки заложницу и явно нервничал, прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам.
Ховард без возражений взял поданную ему одежду и прикрыл глаза, концентрируясь на трансформации. Ичикава ожидал увидеть вспышку света или ещё какой-нибудь спецэффект, сопровождающий смену облика (как это обычно показывают в фильмах), но ничего подобного не произошло.
Выбравшись из бочки и накинув на себя кимоно, Ховард вслед за Ичикавой вышел из хижины и сразу же с шипением поджал ногу, наступив босой ступнёй на колючую сосновую шишку.
А пару мгновений спустя обманчивую тишину леса нарушило предупреждающее рычание оставленного «на стрёме» Ворчуна.
На поляну, один за другим, начали выскакивать вооружённые канабо (3) существа, смахивающие на огромных рогатых обезьян с красной кожей. Всего их набралось с полдюжины, и они определённо готовились к нападению. А за их спинами из лесного мрака стали появляться размытые силуэты призраков, судя по всему, стягивающихся к одинокой хижине со всей Аокигахары. Профессор Исимори мягко отодвинул от себя прильнувшую к нему девочку и встал в боевую стойку. Его дорогой, безупречно пошитый европейский костюм в тот же миг сменился на грубое монашеское одеяние, очки исчезли, а из-под упавших на лоб длинных прядей волос леденящим холодом сверкнули беспощадные глаза… И тотчас рядом с ним оказался Ворчун, ещё больше увеличившийся в размерах.
- Совсем как в старые добрые времена, а, Мохнатик? – Подмигнул ему профессор Исимори... нет, святой Сатоши.
- Да уж… – проворчал ёкай и пригнулся к земле в ожидании атаки.
Ичикава с нарастающей тревогой следил за происходящим, прижимая к себе маленькую тануки, которая теперь искала защиты у него. Ситуация складывалась совсем уж скверная, но Ичикава хотел верить, что не безнадёжная.
Ховард между тем тоже не бездействовал: он подошёл к пруду и склонившись над водой, несколько раз провёл по ней раскрытой ладонью, словно поглаживая. Вода от его прикосновений подёрнулась мелкой рябью и вспыхнула множеством разноцветных искр. Увидев это, краснокожие существа взвыли и ринулись в бой, но их тут же отбросило назад мощным ударом сякудзё. Святой Сатоши, не давая им опомниться, быстро сложил из пальцев обеих рук ряд замысловатых комбинаций, а затем развернулся в сторону хижины и ту в один момент охватило странное синеватое пламя. Гигантский костёр, разгоревшийся за считанные секунды, ярко озарил всю поляну, заставив отступить подавляющее большинство призраков.
- Тыыыы!... – Свирепо прорычал самый крупный из обезьяноподобных монстров, очевидно, являвшийся их предводителем. – Ты вернулся, монах!
- Вернулся ты – вернулся и я. – Спокойно ответил святой Сатоши. – И на сей раз с тобой и твоей бандой будет покончено навсегда.
- А не много ли ты на себя берёшь? – Усмехнулся предводитель. – Ты не одолел меня тогда, не одолеешь и сейчас!
- Ошибаешься. – Возразил ему святой Сатоши. – Ты с тех пор остался прежним, óни (4). А я изменился.
- Я тоже изменюсь! – Процедил демон и бросил алчный взгляд на Ховарда, который уже сформировал из разноцветных искр что-то вроде овального окна, плавно вращающегося над поверхностью воды. Повинуясь властному жесту предводителя, трое его подчинённых стремительно рванулись к нингё. Ворчун столь же стремительно кинулся им наперерез.
- Ах вот, что вы задумали! – Презрительно обронил святой Сатоши и, раскрутив посох, перешёл в решительное наступление. – Вот какую награду вам пообещал Многоликий!
- Ничего он нам не обещал! – Взревел демон, отражая своей палицей летящий в его голову сякудзё. – Только помыкал нами, как ему вздумается! Но Узы Подчинения разорваны! И я сожру Многоликого живьём! Медленно! По кусочку!! И тебя тоже, монах!
Они схлестнулись в яростной схватке, но предугадать, кто из них одержит победу, было невозможно.
А чуть в стороне, у пруда, сражался Ворчун, не подпуская к Ховарду, Ичикаве и маленькой тануки обезумевших от жажды крови демонов-людоедов.
Наконец состоящее из разноцветных искр овальное «окно» перестало вращаться и Ховард, выпрямившись, крикнул:
- Господин профессор! Ворчун! Портал открыт, уходим!
Однако ответ святого Сатоши оказался неожиданным:
- Уходите первыми! А мне надо завершить начатое!
- Я тоже останусь! – Отозвался Ворчун.
Ховард кивнул и обратился к Ичикаве:
- Пойдём.
- Но как же… Ведь так нельзя! – Воскликнул юноша. – Мы не можем бросить их тут!
- Я вернусь к ним, как только переправлю тебя и дочь госпожи Хироко в безопасное место. – Пообещал ему ками. – А пока им окажут поддержку ду́хи воды… – он вскинул руку и из глубин пруда взметнулся рой миниатюрных полупрозрачных созданий. Одна его часть устремилась на помощь святому Сатоши и Ворчуну, а вторая окружила Ичикаву и намертво вцепившуюся в него маленькую тануки, заключив их в непроницаемую сферу, будто отлитую из чистейшего хрусталя. Почувствовав, что сфера вместе с ними отрывается от земли, Ичикава одной рукой обнял девочку, а второй обхватил свой рюкзак, где лежала драгоценная Чаша Жизни.
- А теперь покрепче зажмурьтесь, глубоко вдохните и задержите дыхание. – Велел им Ховард.
…И последнее, что увидел Ичикава перед тем, как погрузиться в затхлую тьму пруда – это нестерпимый блеск чешуи на упруго выгнутом хвосте нингё…
______________________________________
Ниндзя (1) (яп. 忍者 дословно «скрывающийся; тот, кто прячется») – человек, владеющий искусством ниндзюцу ( яп. 忍術, «искусство скрытности») – сформировавшаяся в Японии в XV—XVI вв. комплексная дисциплина, включающая в себя искусство шпионажа, методику диверсионной работы в тылу врага, элементы выживания и многое другое.
Ирори (2) – традиционный японский очаг в полу. Использовался для отопления дома и приготовления пищи, а в бедных домах являлся основным источником света в тёмное время суток. Имеет вид квадратной ямы в полу, выложенной камнями или заполненной песком во избежание пожара. Ирори также оснащён крюком для подвешивания над огнём котелка или чайника. Исторически ирори также служил местом, где собиралась вся семья для обсуждения бытовых вопросов или совместного проведения досуга.
Канабо (3) – металлическая палица с шипами, являвшаяся довольно распространённым оружием самураев феодальной Японии.
О́ни (4) (яп. 鬼 дословно «великан-людоед») — демоны в японской мифологии, обитающие в Дзигоку.
Дзигоку (яп. 地獄) — название преисподней в японском языке, которое обычно подразумевает концепцию буддийского ада, где правит бог Эмма.
Глава 13
Несколько томительных секунд, показавшихся вечностью, Ичикава и маленькая тануки пребывали в состоянии невесомости, а затем защитная сфера лопнула, словно гигантский мыльный пузырь, и юноша вновь ощутил силу земного притяжения. В лицо ему повеяло прохладным ночным ветром, а слух уловил шум приближающейся электрички… Он открыл глаза и увидел перед собой затянутый ряской пруд – почти такой же, как в Аокигахаре. А рядом, под прикрытием буйно разросшегося кустарника, белел примитивный алтарь, сложенный из человеческих черепов, в чьи глазницы были вставлены срезанные цветы кроваво-красных ликорисов (1), хотя сезон их цветения ещё не наступил.
Алтарь и всю примыкающую к нему территорию опоясывала оградительная полицейская лента. А за ней, сквозь ветви посаженных в ряд яблонь, проглядывали задворки двухэтажного здания, в котором Ичикава с удивлением узнал «Маленькое кафе». Судя по сотрясавшим его стены крикам и хохоту, там бушевало разгульное веселье.
А потом раздался пронзительный женский визг.
Услышав его, маленькая тануки сжалась и тихонько заскулила, а Ховард, снова принявший человеческий облик, сердито нахмурился.
- Пора прекратить это безобразие. – Сказал он и шагнул вперёд. Поношенное кимоно, в которое он был одет, обернулось старинным многослойным одеянием из златотканого шёлка, каким не побрезговал бы и сам император. Фигуру ками окутало лёгкое жемчужное сияние. Одним мановением руки он разрушил жуткий алтарь, обратив и черепа, и украшавшие их могильные лилии в мельчайшую пыль. Затем, наказав Ичикаве и маленькой тануки оставаться на месте, ками с неудержимостью цунами ворвался в «Маленькое кафе». И среди его посетителей сразу же начался переполох. Некоторым счастливчикам удалось удрать через окна, но таких было немного. Остальным повезло меньше.
Ичикава глазом не успел моргнуть, как «Маленькое кафе» опустело, и госпожа Хироко, старательно прикрывшая волосами рассечённую бровь, смогла наконец-то воссоединиться со своей младшей дочерью. Старшие девочки подбежали чуть позже – видимо, прятались где-то по приказу матери от разбуянившихся «гостей».
Наскоро переговорив с госпожой Хироко и попросив её позаботиться об Ичикаве, Ховард направился обратно к пруду, над водой которого всё ещё искрился радужным разноцветьем овальный портал, ведущий в Аокигахару. Ичикава решил непременно дождаться его возвращения, втайне надеясь, что вместе с ками вернутся и профессор Исимори с Ворчуном. Поэтому он безропотно остался в кафе и принялся наравне с семейством тануки наводить порядок в разгромленном зале.
Но время шло, а из Аокигахары никто не возвращался. И, закончив уборку, юноша незаметно для себя задремал над чашкой травяного чая.
Разбудили его негромкие голоса, доносившиеся, судя по всему, из соседней комнаты. Открыв глаза, Ичикава обнаружил, что лежит на мягком диване под пушистым пледом. Он приподнял голову с изящно вышитой подушки и прислушался. Да, несомненно, голоса принадлежали Ховарду и профессору Исимори, которые вели неторопливую беседу. Ичикава не любил подслушивать и знал, что это нехорошо, но ему, уставшему и разомлевшему в тепле, так не хотелось вставать…
-…что ж, с людоедами мы справились, – проговорил профессор Исимори, – а вот Многоликий сумел сбежать. Но вас он в покое не оставит, Симидзу-оками-сама.
- Бессмертия, значит, возжелал… - протянул Ховард таким тоном, что Ичикава невольно поёжился. – И ради этого связался с демонами?
- Да. – Подтвердил профессор. – Полагаю, всё обстояло так: он узнал, что здешним божеством-хранителем является нингё и начал втайне искать способ заполучить его… то есть, вас. Потом на заброшенном пустыре был найден мой схрон, о котором я, к своему стыду, давно забыл, как и о страже, оставленном охранять его… Многоликий никогда не проходит мимо таких находок – всегда выясняет, что за предметы найдены и какова их ценность. Поэтому мешкать мне было нельзя. Прибыв на пустырь, я успел забрать посох, чётки и манускрипты, но Чаша Жизни – самое главное моё сокровище – пропала бесследно. Мохнатика я тоже не нашёл и подумал, что с ним за столько лет могло что-то случиться. Но больше всего меня встревожило то, что запечатывающее проход в Дзигоку (2) заклинание оказалось разрушено и восстановить его мне не удалось. А когда начались официальные раскопки, в группу археологов, как и ожидалось, затесался Многоликий. Принимая в подходящие моменты мой или ещё чей-нибудь облик, он раздавал персоналу указания, зачастую прямо противоположные тем, что были отданы мною ранее. Собственно, благодаря этим противоречиям я и догадался о его присутствии. Он постоянно крутился поблизости, но при этом ухитрялся оставаться недосягаемым. И я ничего не мог с этим поделать. И рассказать о нём своим коллегам тоже не мог – меня бы сочли сумасшедшим и сняли бы с руководящей должности. К тому же отличить настоящего коллегу от двойника мне было довольно сложно… А потом Многоликий, очевидно, наткнулся на зияющий лаз в потусторонний мир. И у него созрел план: воспользовавшись жаровней, он призвал демонов и подчинил их своей воле. А те, повинуясь полученному приказу, стали снабжать его снадобьем для создания Чар Подавления… - Тут профессор Исимори понизил голос и его следующих слов Ичикава не разобрал. Ховард ответил так же тихо и некоторое время Ичикава улавливал только разрозненные обрывки отдельных фраз:
- … обитатель хокоры ненадолго задержал туман, не пуская его в посёлок, и благодаря этому…
- …хотел убедиться, что слухи правдивы и проследил за мальчиком до самого озера, а затем столкнул его в воду…
- …не сразу сообразил, что символы на плите имеют двойной смысл и являются ловушкой…
- … демоны тоже рассчитывали поживиться… Если бы они отведали вашей крови, то сами поднялись бы до уровня божества…
Ичикава навострил уши, но отчётливая речь вновь сменилась неразборчивым бормотанием. Однако вскоре Ховард заговорил громче, с явным трудом сдерживая эмоции:
- Не прощу ему Аокигахару! И дело не в том, что меня поймали как несмышлёного малька и собирались съесть, а в том, что Ичикава-кун подвергся из-за этого смертельной опасности. Недавно я сказал ему, что все люди одинаковы, но ещё ни один человек, которому я раскрыл свою сущность, не бросился мне на помощь, как это сделал он. Прежде никому из людей и в голову бы не пришло, что ками может оказаться в безвыходной ситуации – ведь бог всемогущ, для него нет ничего невозможного или невыполнимого. Это он должен помогать смертным, защищать и оберегать их, а не наоборот. Но Ичикава-кун, ручаюсь, о таком даже не задумался, а просто отправился меня спасать. В Аокигахару. Ночью. Впрочем, – после небольшой заминки добавил Ховард, – я несправедлив к вам, Сатоши-сан – ведь вы поступили точно так же…
Ответ профессора Исимори Ичикава не расслышал. Дальнейший разговор опять пошёл на пониженных тонах и, убаюканный его монотонным звучанием, юноша провалился в глубокий сон…
* * *
Ичикава проснулся с первыми лучами солнца, просочившимися в комнату через небольшую прореху между задёрнутыми занавесками. Это была уже вторая ночь, которую он провёл не дома…
Посмотрев который час, юноша убедился, что успеет перед началом занятий в университете добежать до своей квартиры, привести себя в порядок и хоть как-то подготовиться к назначенным на сегодня проверочным тестам. Однако, когда он спустился вниз, намереваясь тихонько прокрасться к чёрному ходу, его окликнула выглянувшая из кухни госпожа Хироко и позвала завтракать.
В такую рань «Маленькое кафе», разумеется, было ещё закрыто, но в зале за одним из столиков уже сидели Ховард (снова одетый по последнему писку современной моды), профессор Исимори (всё ещё в монашеском облачении, но с совершенно не монашеской причёской), Ворчун (вновь ставший маленьким) и незнакомое существо, смахивающее на рыжего кролика с двумя короткими ярко-красными рожками на лбу. Дочери госпожи Хироко не показывались – вероятно, ещё спали.
- Доброе утро. – Улыбнулся Ичикаве Ховард, жестом приглашая его присоединиться к собравшейся компании. А затем представил новенького:
- Это Акай Усаги-сан (3). Он живёт в той маленькой хокоре под священным деревом, возле которой ты впервые увидел колдовской туман. Он обладает даром останавливать всё движущееся, сохраняя при этом иллюзию движения.
- Как это? – Не понял Ичикава.
- Например, он может остановить человека, но тому будет казаться, что он продолжает идти. – Объяснил Ховард. – Или может остановить дождь и те, кто попадёт под него, не намокнут, хотя дождевые капли продолжат на них падать.
- А-а… - уважительно протянул юноша и вежливо поклонился рогатому кролику. – Очень рад знакомству. Я и не предполагал, что здесь есть второй ками-хранитель…
- Что вы, что вы, Ичикава-сама! Я никакой не ками! – Замахал зажатым в лапах огрызком моркови Акай Усаги. – Я обычный аякаси. Симидзу-оками-сама просто разрешил мне занять пустующую хокору. Она стоит под старым дубом, а я страсть как люблю жёлуди. Тамошний кодама (4) позволяет мне собирать их...
- Ясно. – Кивнул Ичикава и покосился на Ховарда, ожидая дополнительных разъяснений.
- Я пригласил господина Усаги присоединиться к нам, потому что очень рассчитываю на его содействие в поимке Многоликого. – Незамедлительно отреагировал на его взгляд нингё.
- И как вы собираетесь его ловить? – Спросил Ичикава, поблагодарив Хироко-сан, поставившую перед ним тарелку с воздушным омлетом.
- На живца. – Ответил Ховард. – А живцом… – его аквамариновые глаза загорелись азартом, – …стану я.
- Ты обалдел?! – Промахнувшись вилкой мимо омлета, ляпнул Ичикава, в очередной раз позабыв, что разговаривает с божеством, а вокруг полно свидетелей.
- Вовсе нет. – В очередной раз проигнорировал его непочтительность Ховард. Свидетели тактично молчали, делая вид, что всецело заняты завтраком. – Мы разработали идеальный план. Но без тебя нам не обойтись.
- И что за план? – Смирился с неизбежным Ичикава. И ками тотчас изложил ему суть задуманного:
- Я устрою в «Маленьком кафе» закрытую вечеринку из разряда «только для своих». Многоликий не удержится от соблазна и тоже заявится на неё. Ты его опознаешь, и мы его схватим.
Ичикава несколько секунд осмысливал полученную информацию.
- Ты не находишь, что этот план несколько… не продуманный? – Наконец произнёс он, стараясь как можно мягче выразить свои сомнения.
- А что тебя смущает? – Поинтересовался Ховард.
- Да всё! – Воскликнул Ичикава. – Во-первых, весь этот район находится под пристальным наблюдением полиции. Ты оградительную ленту возле алтаря видел? А когда обнаружится, что алтарь исчез… – Насмешливое фырканье заставило юношу оборвать фразу на середине и перевести взгляд на Ворчуна, который поспешно засунул себе в рот сваренное вкрутую куриное яйцо, забыв очистить его от скорлупы. Все остальные, словно ничего не заметив, продолжали отдавать должное кулинарному искусству Хироко-сан.
- Ичикава-кун, - спокойно проговорил Ховард, – то, что доступно человеческому взору, полицейские уже нашли и отправили на экспертизу. А уничтоженный мною алтарь они не видели и даже не подозревали о его существовании. И вообще, полицию я беру на себя, об этом можешь не беспокоиться.
- Ладно… – отозвался Ичикава, – но почему ты намерен устроить вечеринку именно здесь? Ведь Многоликий сразу смекнёт, что это неспроста. И не клюнет на приманку, какой бы привлекательной она ни была. Он ведь не дурак.
- Верно. – Согласился Ховард. – И тем не менее, устроить вечеринку именно здесь вполне логично: таким образом я собираюсь отпраздновать победу над демонами-людоедами и показать другим аякаси, что эта местность снова находится под моим контролем. Кроме того, тут проходили съёмки клипа на мою новую песню, у которой есть все шансы подняться на вершину хит-парада. Клип уже смонтирован и готов к показу. Это, кстати, тоже можно использовать как повод для вечеринки. В шоу-бизнесе многие так делают. А ты будешь присутствовать на данном мероприятии в качестве моего личного фотографа. Как только заметишь Многоликого, сразу же подавай мне сигнал фразой: «Внимание, снимаю!».
- А как я пойму, что это Многоликий? – Озадаченно спросил Ичикава. – Я ведь понятия не имею, как он выглядит. К тому же, он наверняка появится на вечеринке в чужом обличье.
- Наверняка. – Подтвердил профессор Исимори. – Но ты же Видящий. Если внимательно присмотришься, то увидишь под чужой личиной его собственную. Тебе лишь нужно сконцентрировать внимание на промежутке между его бровями.
- То есть всем, кто придёт на вечеринку, мне надо смотреть в промежуток между бровями? – Уточнил Ичикава.
- Да. Но не просто смотреть, а прилагая усилие – как во время упражнения на внимательность, когда на картинке нужно отыскать определённый объект. – Проинструктировал его профессор Исимори. – После учёбы зайди сюда ненадолго, потренируемся.
- Угу… - кивнул Ичикава. Потом мельком глянул на часы и вскочил из-за стола.
- Не волнуйся, успеешь. – Успокоил его Ховард.
И в самом деле, выйдя из кафе, Ичикава увидел, что его ожидает припаркованная у крыльца сверкающая белая «Toyota».
* * *
Освободившись чуть раньше обычного, Ичикава сошёл с электрички и направился к «Маленькому кафе». Он ещё издали заметил Ховарда, увлечённо разговаривающего с кем-то по телефону, и прибавил шагу. Но в тот же миг с противоположной стороны аллеи появился ещё один юноша. Увидев его, Ичикава поражённо застыл на месте. Затем потряс головой, поморгал и снова уставился на свою точную копию. У молодого журналиста возникло ощущение, что он раздвоился. Или что его отражение, покинув зеркало, принялось разгуливать само по себе. Было очень странно смотреть на себя со стороны. Особенно Ичикаву огорчило то, как блёкло он смотрится на фоне ослепительного айдола: в небрежно зашнурованных кроссовках, непритязательной одежде и с вечно взъерошенными светло-пепельными волосами, которые, как выражалась его бабушка, «будто ветер причесал» …
Между тем, его двойник приблизился к Ховарду и поднял руку в дружеском приветствии. Ками прервал телефонный разговор и повернулся к самозванцу. Вспомнив слова профессора Исимори, Ичикава впился напряжённым взглядом в промежуток между «своими» бровями и сквозь «собственное» лицо различил ещё одно – принадлежащее мужчине весьма преклонных лет.
Ховард шагнул к фальшивому Ичикаве… И настоящий не выдержал.
- Стой! – Заорал он, срываясь на бег. – Не подходи к нему!! Это Многоликий!!!
Ками удивлённо оглянулся на голос. А Ичикава был уже рядом. Оттолкнув двойника, он закрыл собой Ховарда. Многоликий раздосадовано зашипел и вдруг швырнул в Ичикаву горсть какого-то порошка. В глазах у юноши потемнело, голова закружилась, в висках закололо…
А несколько секунд спустя Ичикава Сейдзи понял, что ослеп.
________________________
Ликорис (1) – другие названия: паучья лилия, цветок смерти, цветок призраков, могильная лилия. Ликорисы считаются символом несчастий и смерти, поскольку в прежние времена они вырастали на полях сражений, политых кровью павших воинов. Впоследствии ликорисы начали сажать на кладбищах, при буддийских и синтоистских храмах. Также бытует поверье, что ликорисы растут вдоль мифической реки Сандзу, которая отделяет мир живых от мира мёртвых. Все виды ликорисов ядовиты.
Дзигоку (2) – (яп. 地獄) — название преисподней в японском языке, которое обычно подразумевает концепцию буддийского ада, где правит бог Эмма.
Акай Усаги (3) – ( яп. 赤いウサギ ) красный кролик.
Кодама (4) - В японской мифологии дух дерева либо само дерево, в котором живёт этот дух. Для обозначения таких деревьев используются священные верёвки симэнава.
Продолжение следует...