Рецензия на роман Саши Карина «В ярости и под солью»
бабочка удавилась
выбираясь из кокона
Паша Никулин
Если вам не хватило «Во все тяжкие», «На игле» и отрезанной руки Джареда Лето в «Реквиеме по мечте», то «В ярости и под солью» восполнит этот дефицит окончательно. Хотя бы и потому, что на русском — всегда пристрастнее и темнее (ближе, а оттого страшнее). И неважно, схож ли наш опыт с опытом автора или нет: мы мимикрируем под трип — совершенно. Несмотря на то что взрыв «четвёртой стены» всегда был для меня сомнительным приёмом (так как литературное произведение должно вводить в заблуждение — не различать, где реальность, а где текст; выстраивать свою собственную целостность), здесь он, пожалуй, обоснован: нам надо трипануться вместе с Сашей. Без кумара этой авторской действительности от текста захочется (возможно) избавиться вместе с телефоном. Так четвёртая стена превращается в арку. Из одной реалии в другую. Хочешь — бросай книгу, хочешь — возобновляй с покинутой строки: всегда есть возможность бегать без препятствий туда-обратно.
По построению произведение делится на две составляющие: под солью — в ярости. Пока вас под завязку набивают солью, придётся принимать и ждать наступления эффекта. О первой части сложно рассуждать без критики, но ко второй автор расписался. Это производит сильное впечатление ещё и потому, что неожиданно. Словно в определённый момент автор разогнал качество своего текста на максимум.
Вторая часть его книги — ярость: сильная, палящая, такая, что и читатель обожжётся. А поджаренная плоть читателя — признак хорошей литературы. Значит, текст всё же стал самостоятельным, переборол не только самого автора, но и читателя с его неприступной повседневностью. И итог предсказуем — книгу дочитают. Со второй части всё больше чувствуется приближение катарсиса.
Есть две ценные вещи в этом произведении: наше изначальное нетерпение в отношении встречи главного героя с героиней, потому что мы ждём: с этого начнётся необходимый для душной монотонности сюжет. И отсутствие этой встречи. Так изначальное читательское нетерпение (что важно, уже яростное в какой-то момент) окупилось появлением абсолютно восхитительной в литературном плане героиней: она живая, объёмная, в неё верится. Соня — самый лучший персонаж во всей книге: она выполнена с ювелирным подходом, с авторским умением претворять имена в героев. Наравне с Сашей она, по сути, главный персонаж, потому что раскрывает собой других героев: Сашу — его мышление и яркая способность к рефлексии проявляются в полную силу, он благодаря ей тоже становится объёмнее; остальных — своим контрастом (и в то же время схожим конформизмом). Вторая часть выявляет Соню, а Соня оживляет весь последующий текст. И наконец — ярость. Она не плоская, не тупая и совсем не о злости. Это ярость хищная, чувственная и в чём-то нежная. А главное, эта ярость — желание ненасытности, желание вгрызться в жизнь и уже не отпускать до самого конца. Ярость защиты, ярость самостоятельности: отступись — и человеческое исчезнет.
«А теперь я курю промокшую сигарету у "зебры". Она ломается. Не "зебра", а сигарета. А зазевавшихся, слабых зебр сжирают хищники в саванне. Это называется естественным отбором. Но я не зебра, я объёбанный хищник», — ну кто, как не хищник, может написать о «зебре» с абсолютным пониманием саванны и даже нежностью? Конечно же, хищник, объятый живой яростью. Вторая часть книги выходит захватывающей благодаря этой ярости. И (возможно, покажется странным, но) эта ярость приводит к «воздуху» — тому самому воздуху, который необходим любому тексту. Потому что суть литературы — не задыхаться, а воспринимать, пропускать, обрабатывать, проедать, но так, чтобы пищеварение автора не душило читающего, а выводило его на эмоции. Вывести на эмоции сложно, когда терять нечего и не хочется обратного отчаянию. Поэтому способный на дыхание автор всегда будет лучше задохнувшегося. Воспринимающему есть о чём писать. В отношении же угасших всегда выходит обработка не мира, а обработка исключительно собственных (и зачастую мало кому интересных) угасших впечатлений. Нытьё, если хотите. Тут Саша своей яростью перепрыгнул всю обманчиво ценную литературу.
«Если ты не умеешь жечь свою свечку с обоих концов, так засунь её в жопу и иди работать айтишником», — это в данный момент одна из актуальных проблем литературы: желание что-то там выжигать в тексте без способности высекать огонь в жизни. Без треска пламени вне текста хорошего текста не выйдет. Так Саша, будучи и по эту сторону, и по ту, прибил половину написанного сейчас. На самом деле, ещё немного — и придётся давать авторам читать «В ярости и под солью» именно для этого понимания. «Мейнстрим нам не нравится — мы хотим андеграунд», — услышала я от одного автора. И это действительно как зайти в тупик: нет твоего отклика на реальность (именно так — не реальности на тебя) — нет реакции на текст. Автор не может жить только в словах, иначе эти слова однажды станут лишь бессмысленными буквами.
То, что повествование в конце выходит к (так скажем) свету и даже к надежде, закономерно. И «выбираясь из кокона», бабочка и вправду «удавилась», просто став чем-то бóльшим, чем бабочка, живущая всего один день, и тот — ради дозы.
Первая часть, откровенно говоря, довольно слабая и в чём-то дешёвая дурь. Персонажи вышли приевшимися, как дрожащие тени наркоманов под очередным кустом тёмным вечером: ничего необычного, что уж мы не видели.
«Ведь я не соврал вам в начале: мы весело тащим друг друга на дно, дружно копаем общую яму», — да, тащили нас поначалу в чём-то весело, в чём-то дружно, но достаточно вяло и навязчиво. Вот эта навязчивость и плоха в литературе — она должна расставлять капканы незаметно, хитро, вдумчиво; когда кнопка 'Esc' перестаёт работать в самый необходимый момент — и уже никуда не деться. То есть текст приобретает такой страшный объём и трёхмерность, что перекрывает собой действительность безоговорочно. Однако этого отзыва не появилось бы вовсе, если бы автор не сбил второй частью мою критичность.
Обретайте издание «В ярости и под солью» Саши Карина на сайте Чтива: https://chtivo.spb.ru/book-v-yarosti-i-pod-solyu.html
