- Ну, почему, когда на душе муторно, именно это приходит на память? – Павел скривился, словно от зубной боли. Он каждый раз гнал эти и подобные воспоминания. Не хотел копаться в них. Хотел, чтобы детство запомнилось то, которое было с отцом, в полной семье. Потому что все, что дальше происходило, вызывало только тоску и безысходность.
Паша снова подошел к компьютеру. Уселся на стул. Покрутился на нем традиционно. Он так всегда делал, готовясь писать. Ничто не должно мешать. Но сегодня и это не помогло. Вечер обещал быть нескучным. Мама заставит до утра сдать рукопись. И он напишет ерунду. Нет, надо что-то делать. И он остался сидеть перед чистым листом ворда.
(Ссылки на предыдущие и последующие главы - в конце главы.)
- Что, опять интроверта включил? – сердито выговаривала ему мать в такие моменты. – Не имеешь права, романист ты мой. Не затягивай!
Конечно, Эльвира Алексеевна была права. Павел всегда был полон какой-то излишней нервности, какой-то робости институтской, закапывался в себе. Вот и в такие моменты, когда надо писать, все выключал. Но тут, даже переделав все дела и выключив все, что могло мешать, не мог сосредоточиться. Вдохновение испарилось.
Легко маме говорить, романист. Да, он пишет. Но эта писанина, по его мнению, слабовата для того, чтобы даже с кем-то из самых слабых писателей становиться в один ряд. Странно, что вообще кому-то его романы с банальными сюжетами по душе. Спасибо, что за это его хобби хоть столько платят. На жизнь хватает…
Этот довод встряхнул Пашу, и он пододвинул поближе клавиатуру. Что же такого придумать, чтобы его главная героиня все же бросила неверного парня, а осталась с другом детства? Может, подсунуть ей историю с сыном жениха, которого тот бросил маленьким? Пусть ей подкинут фото мальчугана, похожего на отца.
Да, конечно! Она умная девушка, трогательно нежная, добрая, отзывчивая, обязательно отреагирует правильно, погонит неверного подальше от себя, и, наконец, обратит внимание на ботана, который безропотно ждал этого момента. Пусть переженятся они, и детей нарожают. Ну и пускай, что придется дописать. Читатель любит такие истории…
*****
Заметались Пашины пальцы по клавиатуре. И потекла густой вязью сначала грустная история, которую ему давно хотелось вылить на бумагу, чтобы память перезагрузить и тяжкий груз воспоминаний облегчить. Интересно, что скажет мама? А Эдька, единственный, с института, друг? Жаль, что не было больше других мнений.
Не было, потому что круг друзей и близких ограничивался только этими двумя людьми. Ведь дружить начинают в детсаду, школе, вузе или на работе. В сад он не ходил. В школе не задалось не только потому, что закрыт был и непонят. Когда Пашка начал писать свои первые опусы, мать его перевела на домашнее обучение.
В институте он тоже был необщителен. Это Эдьке спасибо, он был инициатором их странной дружбы. Однажды подошел к угрюмому однокурснику, чтобы попросить конспект, который тот вел аккуратно и добросовестно. Потом домой занес. Эльвира Алексеевна сначала возмутилась такой бесцеремонностью. Но потом смирилась.
Ведь ее сын ожил. Он просто обожал слушать истории, в которые Эдичек без конца ввязывался и выходил из них победителем. Потом писал свои коротенькие рассказы, которые никто, кроме Эльвиры Алексеевны, не читал. Ну и пусть никто не читает, думал парнишка. Зато мама перестала быть такой вредной и нетерпимой.
То ли будущее решила сыну построить собственными руками, то ли что еще. Вот только похоже на то, что это она постаралась все так устроить, чтобы у парня был ограниченный круг общения и чтобы у него больше не было друзей. А то ведь отвлекать будут, заведут не туда.
Даже когда Пашка получил диплом, она его никуда не отпустила. На работу не устраивался ни разу. А что до друзей? Так поезд ушел. Ему уже 27. Он беспробудный домосед. Вон, даже в издательство ни разу не заглянул. Все мама за него делает, даже на ее карту приходят гонорары. Да и вообще, Пашку все устраивало.
*****
И сейчас, когда, наконец, точка в финале была поставлена, Павел сел прямо, облокотился на спинку стула. Голова болела. Спина гудела. Ноги сомлели. Права мама, которая его с детства закармливала бесполезными лекарствами, он действительно, как старая развалина. Эдька, хоть шутил про то, что друг стал домашним растением, тоже прав.
Но все-таки, как бы там ни было, Павел пишет романы, хоть их и мало людей читает. Он рад, что у него есть мать, которая, хоть и ругается постоянно, критикует сына, но очень помогает ему. Это же она заставила его писательством заняться в пятом классе. Да и сейчас без нее он бы ни за что не смог продвигать свои романчики.
Пашка посмотрел на часы. Без пятнадцати восемь. До прихода матери считанные минуты. Он не хотел сейчас смотреть на экран. Пусть вычитывает рукопись свой домашний учитель русской литературы и языка, она же и первая читательница, чьей реакции Павел всегда боялся, а потому старался делать все безупречно, только бы не расстроить.
Вот и сейчас, вспомнив, что стол не накрыт, молодой человек резво вскочил со стула. Вынув старинный, еще от бабушки, сервиз, расставил посуду. Подогрев ужин, нарезал салат, хлеб. Не забыл свечи поставить на стол и бокалы. Сегодня можно. Ведь роман, хоть немного и с опозданием, написан.
- А я и не сомневалась, ты дописал роман! – счастливым голосом и с ударением на букве «о» пропела Эльвира Алексеевна, неожиданно появившись в прихожей. Как она вошла, Паша не слышал. Впрочем, мать всегда так делала, чтобы сын не расслаблялся. Вот и сегодня, видимо, хотела застать того врасплох. Но не получилось.
Тихо напевая свою любимую «Кумпарситу» и пританцовывая в такт, Эльвира прямо в своей элегантной шубке входила в гостиную. Но не к столу, где горели свечи, подкрадывалась, как тигрица. Ее манил открытый вордовский лист на экране, где ярко виделась красная точка. Точка, сообщающая о том, что вот-вот еще один роман сына принесет денежек.
Павел не обиделся на то, что мама не оценила сюрприза, который он, впрочем, всегда готовил в таких ситуациях. Понимал, что для нее сейчас важно именно это, его очередное детище. Эльвира и не скрывала своего торжества при виде оконченного романа. Хотя каждый раз говорила сыну, что написано плохо, что мог бы и лучше…
*****
Но в этот раз было все по-другому. Эльвира Алексеевна, даже не присев, от нетерпения живо пробежала глазами последние строки. Прочитала и застыла. Затем, сжав руки в кулаки, набрала побольше воздуха, чтобы высказать свое неудовлетворение. Неудовлетворение? Это очень мягко сказано. Эльвира кипела от возмущения.
- Что ты натворил, бездарь? Я что тебе сказала написать? Что они жили долго и счастливо. А ты!? Не нужен ей этот ботаник несчастный! – Женщина все сыпала и сыпала оскорблениями в адрес сына. А тот, слушая ее, онемел. Что не так? Ведь он переоделся, расчесался, дописал трогательную историю, в которой только сейчас все встало на места…
(Продолжение будет.)