Лиса

Говорили, что в парке Островского бродит, шурша хвостами, лиса. Чаще она красивая женщина, девушка. Точно такая, как захочется мужчине. И если какой молодчик, волочащийся по парку вечером или ночью, приглянется ей – беда. Она ему покажется, позовет его присесть рядом, одурманит, а потом увлечет куда-то. Больше о таком парне мы ничего не услышим. Но лично я никогда не принимал историю всерьез. В Ростове пропадают люди, конечно, в любом городе пропадают, в том числе и мужчины (да, мы тоже люди!), но вряд ли уж по вине лисиц. Или как?

Летним вечером я вышел пройтись по Островскому, жил тогда рядом. Людей здесь меньше, чем на той же Пушкинской, дышится легче и размышлять приятнее. Размышлял я о тяготах в отношениях наших, мужчин и женщин.

Если бы я рассказывал о таких отношениях, например, сыну или младшему товарищу, что бы я отметил? Что всё очень просто, но при этом оступиться можно буквально везде и в любой момент. И тут пока все ступеньки не пересчитаешь собственным затылком, даже и не раз – никто тебе ничего не объяснит, ничего не уразумеешь. Смотришь на юнцов – усмехаешься, а потом вспоминаешь, что еще и не такие глупости откалывал. А потом мысль – и теперь, когда многое понимаешь, все равно тут и там спотыкаешься. С женщинами как с судьбой – никогда не знаешь, что натворишь завтра.

Я шел по парку, не особенно вглядываясь в редких прохожих. Подумалось – не присесть ли на лавочку, сделать глоток чаю из термоса? Вижу лавочку, а на ней сидит барышня, диво какая миловидная, и с таким, знаете, правильным, интеллектуальным личиком. Как это я только теперь обратил на нее внимание? Наши глаза встретились, она не стала отводить взгляд, мягко улыбнулась.

— О цикада, не плач! Нет любви без разлуки даже для звезд в небесах, — пропела она, глядя мне в душу.

Я остановился, а если бы не остановился, наверняка бы споткнулся.

— Как вы сказали? — спрашиваю.

— Цикада, не плач! Нет любви без разлуки даже для звезд в небесах, — повторила она медленнее и так же с чувством.

Как она была хороша, когда цитировала…

— Басё? — угадываю я. Ведь Басё?

— Немного позднее, — отвечает она и дает понять взглядом, что я, конечно же, ошибся случайно, поспешил, а правильный ответ, в этом она не сомневается, знаю.

— М?

— Кобаяси Исса.

— Ах, в самом деле!

— В переводе Марковой, — уточнила девушка.

— У меня где-то на полках есть сборник, — ответил я.

Мне было даже не по себе, что я не узнал Иссу. Хотя, сказать по правде, пойди отличи их, вот так налету, японских поэтов хайку. Но, стоит ли говорить, что меня глубоко очаровала ситуация? Красавица в длинном изящном платье, с небольшим рюкзачком за спиной. Волосы прямые, черные и длинные… Цитирует восточного поэта.

— Хотите присесть? — она указала рядом с собой. На аккуратной ручке с длинными пальцами и ненакрашенными, ухоженными ногтями, красовались тонкие колечки.

— Почему бы и нет… Вы никого не ждете? — я присел, но так, чтобы между нами было хорошее расстояние, чтобы не стеснять мою собеседницу.

— Не ждала, но вот увидела вас и сразу поняла, что вы хороший собеседник. Захотелось узнать вас поближе, — она говорила мягко, по-старомодному учтиво. Трудно было отвести от нее взгляд.

— Вы любите японскую поэзию? — спросил я глупый вопрос. Почувствовал, что голос у меня подрагивает.

— Я люблю разную. Есть в японской своя неповторимая прелесть. Иногда я без нее просто не могу. Но мне близки и европейские романтики, вроде Вордсворта, а иногда и модернисты, как Элиот.

— Томас Элиот? — задал я новый глупый вопрос.

— Да, Томас Элиот. А случается, я вечерами читаю Бодлера. Жутковато, правда? — смущенно добавила.

Восторг, восторг!

— Почему же… У него свое очарование. Местами мрачно, но тоже ведь красиво, — начал тараторить я. — Ну а Элиот, о да, Элиот очень интересен…

— Как приятно встретить человека сведущего, — восторженно вздохнула, грудь ее приподнялась, а в глазах у меня слегка потемнело. — Так бы и говорила, говорила с вами весь вечер. Мне кажется, у нас еще много общего. Общие вкусы, говорят, это ключ к волнующим открытиям…

Каждое ее слово будто бы нанизывалось на другое, и всё соединялось в тихую песню. Песня окутывала и дурманила мой разум. Но я решил взять себя в руки. Приятно встретить барышню начитанную, но, однако, и что? Вся эта эрудированность не всегда идет в плюс, когда дело доходит до страсти. Я отвел от нее взгляд. А что я вообще так разомлел перед этой книжницей? Вот была бы она более развязной. Такой, чтобы чистый огонь. Платье может покороче, чуть больше яркой косметики. Другое дело! И музыка, опять же. Схожие вкусы в музыке даже важнее литературных. Со стихами можно с человеком надолго засесть, так и беседовать о них до старости. А зачем? Мысли эти пронеслись в моем мозгу, остудили мой пыл, и я снова перевел взгляд на мою собеседницу.

Всё в ней стало иначе. Это была она, но… Волосы, например. Они ведь казались прямыми? Теперь подвивались. Губы, тонкие бесцветные губы, окрасились в алый и стали чувственными. Юбка ушла заметно вверх, а на топе, замечательно ее облегающем, горела надпись «Fates warning». Передо мной сидела девушка с провокационным взглядом, а прошлая испарилась, в том числе и из моей памяти. Она медленно облизала губы и сказала:

— Я соскучилась по хорошим концертам. Иногда, когда слышу выдержанное гитарное соло – таю, буквально… — ее взгляд расцветил сказанное красным. Это когда вспыхивает огонь.

— Бывают в Ростове неплохие концерты. Не каждый день, разумеется… — начал я.

— Отведешь меня? Я бы сходила с тобой на концерт. Что-нибудь потяжелее, но чтобы красиво. Ну вот как Fates warning. И ты всегда можешь показать мне что-то новое. Я тебе доверяю, — она сказала и придвинулась поближе ко мне.

— Почему нет… Нужно глянуть афиши. Я и сам играю, кстати говоря. Не гарантирую сенсаций, но мы на днях как раз выступаем…

— Я хочу, — она придвинулась вплотную и смотрела мне в глаза, не давая мне почувствовать никакой двусмысленности.

Спокойствие мое убыло. Появилась небольшая одышка.

— Дай я взгляну на твои руки. О, какая кисть. Сразу видно, гитарист, — взяла меня за руку и стала разглядывать ее и поглаживать. Я обратил внимание на ее яркие ногти, на некоторых пальцах тяжелые перстни, запястья перехвачены металлическими цепочками.

Она гладила мою руку. Тепло разливалось по моему телу и плыло сразу во всех направлениях. Но тут подумалось мне вот что… Девушки, готовые сделать первый шаг, знающие, чего хотят, в этом что-то есть, безусловно, но сейчас, на самом деле, мне не хотелось такого напора. Я аккуратно убрал руку. В ее взгляде на одно мгновение мелькнуло удивление. Я закашлял, чтобы употребить отнятую руку в качестве заслонки и показать, что забрал ее вовсе не потому, что меня что-то не устраивало.

Иногда хочется вовсе и не такую женщину рядом. Хочется, чтобы спутница была в первую очередь твоим другом. Я не имею в виду – без секса, без обязательств или что-то подобное. Нет. Имею в виду эмоциональный фон. Чтобы с ней было легко, чтобы сказать ей всё, обо всем, что на душе. Когда это близкий человек. Без загадок, без этого несколько мрачного и таинственного эротизма, если вы понимаете, о чем я.

— Знаешь, я смотрю на тебя, и чувствую, что мы знаем друг друга не первый год. Я знаю тебя, а ты меня, — это сказала она. Голос снова изменился? Или нет. Раньше передо мной сидела такая же добродушная женщина с теплым и искренним взглядом? Я смотрел на нее и казалось, что она понимает меня, знает и принимает таким, каким и я сам не всегда себя выношу. Золотистые кудри ниспадают на ее загорелые плечи, брови – серпы.

— Мне кажется, ты напряжен. Был так себе денек? — спросила она как? Участливо. Какой искренний и теплый взгляд у этих зеленых, таких родных, глаз.

— Ну, знаешь, денек непростой. Местами. Всякое тут произошло…

— А давай обнимемся и прост посидим вот так? М? Чтобы думать только о хорошем. Ну давай, обними меня.

Противиться не хотелось. Мы обнялись. Приятные объятья. Такие, человеческие. От нее приятно пахло духами, чем-то с фиалками. Спустя минуту или сколько там, я ощутил, что хочу эту красавицу.

— Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться немного? Вон туда? — она прошептала мне на ухо весело. Такой заговор двух закадычных любовников. Побежать куда-то, где нас не будет видно, и целоваться, и не только.

Мне хотелось согласиться. С ней спокойно, с ней можно отправиться в любое приключение. Запросто. Она полностью доверят тебе, а ты ей… Но в этот момент новая мысль пришла мне в голову:

Есть что-то в этой искренности, когда женщина всем существом показывает тебе, что она твоя, твой напарник, открытая книга. Она опередит твои желания, потому что знает их и хочет, чтобы тебе было хорошо. Но есть совсем другое в женщине недоступной, которая как бы с тобой, но всегда может отдалиться или отдалить, она не дает завоевать себя полностью, сегодня она с тобой, а завтра может и нет. Встретил бы я такую...

Объятья прекратились, она немного отодвинулась.

— Я собираюсь пройтись, а ты как хочешь, — в ее голосе немного пренебрежения, немного игры, немного обещания и немного отказа. А куда делось платье? Не знаю, было оно или мне показалось, но на собеседнице моей джинсы, облегающая кофта, под кофтой угадывается ничем более не перекрытая грудь. Девушка уж готова была встать и уйти. Уйти и не обернуться – ты волен побежать за ней и, кто знает, может и догнать, а если останешься здесь – она уйдет и никогда не вспомнит о тебе. Это заводило. Она встала. Я тоже поднялся. Перешагнула бордюр и пошла по траве в сторону сгущающихся деревьев, я сделал пару шагов за ней, но и здесь что-то не вязалось… Ну и что? К чему это все? Бегай за ней и прыгай, а что в итоге? Она такой и останется, скорее всего, а я и вовсе не любитель бегать за кем-то. Лучше бы она сидела и читала книжку. И мы бы находили удовольствие не в догонялках и редких волнующих свиданиях, а в, к примеру, чайной церемонии, арт-хаусе...

Девушка резко повернулась ко мне. И что это? Разве были у нее длинный прямые волосы?

— А ну скорее, друзья. Пойдем по первому снегу бродить, пока не свалимся с ног! — продекламировала.

— Снова Исса?

Она улыбнулась.

— Это Басё. Пойдемте, присядем под теми деревьями, я прочту вам еще несколько любимых из Йейтса.

Я думаю – а чего и не пойти, с такой, с позволения сказать, очаровательной гейшей. Йейтс, опять же. Но ведь, если так посмотреть, лучше пусть кажется более закрытой. Знаете, холодная, непонятная, недоступная. С которой вообще не знаешь, как действовать. И когда ты находишь ключ, это буквально как маленькое просветление. А читает себе пусть что хочет, в свободное время. Даже пусть и вовсе не читает, зачем это нужно. Только умничать будет. Это Басё, а это не Басё…

— Собираюсь прогуляться. Могу пойти и одна, не беспокойся, — какой прохладный голос. Будто бы я ей совсем не мил. Нет, где-то там теплится симпатия, но она как в высокой башне из льда. Растапливать придется долго, и даже близость вовсе не будет свидетельством того, что растопил. Как не повестись на такую подругу? Хмурая, но очень привлекательная. Холодная красота, взгляд туманный, глаза голубые. Волосы летят по ветру. Юбка красная и сравнительно короткая, ах, но это не то, что ты подумал. Это не для тебя. Она уже повернулась, уже идет, сам по себе, к этим зарослям. Не знаю, чего она там забыла, но она так недоступна и желанна… За нею вослед?

И подумалось – а пускай идет. Бывают, опять же, дамы потемпераментней. С ними не нужно разгадывать все эти настроения и шарады. Никаких секретов. Холод, если послушать себя, сейчас вовсе не нужен. Сейчас время лета и огня.

Она обернулась и быстро подошла ко мне, обвила руками мою шею.

— Пойдем со мной. Я хочу. Чтобы ты. Пошел. Со мной. Сейчас, — она выдохнула каждое слово, и дыхание ее пахло цветами и небом. Пойдешь с ней, и произойдет всё, что захочешь и как захочешь. Только намекни. Она взяла мою руку, потянула. Уверенно потянула за собой.

Была бы она чуть нежнее…

Она потянула нежнее.

И говорила бы, может быть, как-то проще что ли, более доверительно.

— Пойдем, милый, я покажу тебе что-то очень волнующее, — теплый голос милой подруги.

Или чтобы была настойчива и даже говорила, что делать.

— Так, идем немедленно. Я не приму отказа! — щелкнула она резким тоном.

Но у меня совсем друге планы, честно сказать! Стоп. Все эти загадочные романтические обстоятельства – хорошо, но я хотел просто пройтись по парку и вовсе не думал, что найду здесь столько приключений. Зачем мне все это? Вовсе и не нужно. Хотел ведь просто накатить чайку и проваливать. А тут какая-то красотка, что-то ей от меня нужно.

Зверский вопль, визг! Она взвыла! Я вздрогнул. Передо мной стояло существо, косматое, с горящими глазами, позади вздымалось как минимум пять-шесть пушистых хвостов! Она (все же, до сих пор это была женщина) ужасала, и в то же время, подумал я – а что, в этом тоже что-то есть. Она заорала еще громче, из пасти полетели нечленораздельные проклятья. В мой адрес! Существо развернулось и с разбегу шарахнулось головой о дерево. И вспыхнуло искрами. Облако искр быстро погасло.

Я оглянулся. Прохожих не обнаружил, а значит, не у кого спросить, видели они это или нет. Я еще раз поглядел на то дерево, подошел поближе. Ничего. Наваждение? Глянул на часы – 22:00. Лебеди плывут по глади часов наручных… Тфу…

Нервно оглядывая темный парк, я побрел в сторону дома. Мимо шла парочка. Обмолвились, как мне показалось, о каком-то странном крике. Далее я повстречал дворника с метлой на плече. Он здесь часто подметает. Поравнявшись со мной, он кашлянул и сказал:

— Эх, малый. Свел ты лисичку нашу. Пойду хоть смету, — прохрипел, то ли грустно, то ли еще как, и поковылял дальше.

— Лисичку? — удивился я.

Лисичку… Так и действительно, говорили, что в парке рыскает лиса! Я ведь слышал когда-то эту историю! Выходит, я лису погубил? Ну дела… С другой стороны, мог и сам погибнуть... Кошмар!

Поднялся на свой этаж. Позвонил. Ты открыла. Я смотрел на тебя, ты на меня.

— Ну что, вернулся? — ты спросила.

Я говорю:

— Ну да. Ты прости. Глупо всё как-то получилось. Умею я всё усложнять, выводить.

— Ладно, — сказала моя лисичка. И впустила меня.

Обнялись.

ЦВ

Все персонажи и события вымышлены. Японские стихи приведены в переводе Марковой В.Н.