Первую часть читайте здесь
Долгие часы они разговаривали о том о сём, перескакивали с темы на тему, лишь бы не дать тишине просочиться в хижину, коснуться их ушей, завладеть их умами. Удлиняющиеся тени ползли по полу – сначала пунцово-серые, затем густые и чёрные, как беззвёздное небо. За окном полз туман, сгущаясь, он обволакивал хижину, словно тяжёлое покрывало.
Старик достал из холодильника бутылки и два пыльных выщербленных стакана. Они выпили. Старик пил по чуть-чуть, маленькими, но уверенными глотками, а детектив разом осушил свой стакан и налил себе ещё, словно его мучила нестерпимая жажда.
Но алкоголь не смог заглушить невыносимые чёрные мысли, которые кружились над его возбуждённым сознанием, как голодные чайки. Он вздрагивал каждый раз, когда в лесу ухала сова или скрипела сосна. Даже шорох камышей казался ему зловещим. Он невидящими глазами смотрел в окно, и в его душу вползал леденящий кровь, иррациональный суеверный страх. Кто может скрывать в этом тумане? И почему на теле девочки не нашли ушибов?
Стакан отправлялся в рот за стаканом, и разговоры неожиданно прекратились. Темы иссякли. Детектив долго смотрел на свои руки, пытаясь понять, почему они так дрожат, и не заметил, как старик убрал бутылку в ящик над раковиной.
– Мы пойдём через пятнадцать минут, – спокойно произнёс старик.
По его голосу детектив понял, что алкоголь не действует не только на него.
Что-то было с воздухом. С самим лесом. Что-то не давало им опьянеть.
Это что-то стремительно приближалось к ним сквозь чащу, что-то настолько жуткое, таинственное, неведомое, что невозможно даже представить. Оно было причастно к смерти восьмилетней девочки, и к смерти мужчины, и ко многим другим смертям, которые – детектив чувствовал это – ещё произойдут на этом участке железной дороги.
Кто это был?
Маньяк? Лесное чудовище? Древний языческий бог, пробуждающийся строго по расписанию? Миша слышал, что в этих лесах встречаются малочисленные секты язычников, которые поклоняются вырезанным на обструганных стволах ликам своих кровожадных богов.
Пятнадцать минут тянулись бесконечно.
– Пошли.
Старик поднялся из-за стола и направился к двери. На стене рядом с дверью, на маленьком металлическом крючке висел фонарь. Старик снял его, проверил работоспособность. Лампочка зашипела и зажглась.
– Идём.
– А ружьё? Может, его тоже возьмём?
Старик посмотрел на него, и в первое мгновение детективу показалось, что он улыбается. Но первоначальное впечатление оказалось обманчиво: улыбались только глаза – насмешливо, презрительно, – а губы оставались неподвижны.
– Ружьё тебе не поможет.
Старик выскользнул за дверь. Детектив подошёл к стене и снял ружьё. Оттянул ствол вниз. Патронов не было. Детектив порылся в ящиках, но ничего не нашёл. Заглянул в ящик над раковиной.
Там, среди пыльных фарфоровых тарелок, стояла выцветшая фотография. На ней была изображена семья старика – он сам, его жена и его дочь.
Тут же лежали патроны.
Детектив зарядил ружьё, повесил его на плечо и выскользнул из хижины.
Туман был тяжёлым и влажным, как сахарная вата. Они с трудом пробирались вперёд сквозь густые заросли камыша, чавкая по влажной земле. Фонарик маячил перед глазами, словно отросток на голове удильщика. Старик что-то бормотал себе под нос, но детектив не был уверен, что слух его не обманывает.
Возможно, это шептались над головой деревья.
Они стали взбираться на откос, по которому тянулись рельсы. Мокрая галька сыпалась из-под ног, мелкие камешки глухо плюхались в воду. Рельсы были старые, металл подвергся коррозии, в некоторых местах виднелась ржавчина.
Старик проворно взобрался на откос, детективу с трудом удавалось поспевать за ним. Тяжёлое ружьё тянуло его к земле, ударялось в спину.
– Отойди подальше, – пробормотал старик, его голос звучал как-то необычно, отстранённо, хотя стояли они совсем рядом.
Детектив отошёл. Он стоял на откосе, с трудом удерживая равновесие. Старик потушил фонарь.
– Он нам больше не понадобится.
Детектив поднял глаза к небу. Сквозь туман, наполняя его таинственным мертвенно-бледным сиянием, плыла жёлтая морщинистая луна.
– Не стой на рельсах. Это опасно, – повторил старик, не оборачиваясь.
Он вглядывался в темноту над рельсами.
Детектив не сразу понял, что его так смущает. А потом до него дошло: птицы замолчали. Не ухала сова. Даже сверчки, и те, казалось, ждали, готовились к чему-то.
Что-то приближалось.
Это был не звук, не запах, а просто ощущение. Что-то приближалось. Никакого грохота, рёва, треска разламываемых сучьев. Что-то просто сокращало километр за километром, бесшумно, но одновременно так громко, что барабанные перепонки, казалось, вибрировали.
Рельсы дрожали.
Камыши гнулись к земле.
Сильный порыв ветра рассеял туман.
– Что это? Землетрясение?
Старик ничего не ответил.
Что-то приближалось к ним из тумана.
Сквозь туман.
Два жёлтых зловещих глаза загорелись в темноте. Детектив отшатнулся, ослеплённый, крик застыл на его губах. С невообразимым трудом ему удалось удержаться на откосе. Он прикрывал глаза руками, чтобы не ослепнуть.
Тяжёлый, леденящий душу вой разорвал темноту. Так кричала ведьма, когда Гретель затолкнула её в пылающую печь и закрыла железную заслонку. Миша зажал уши руками, но всё равно слышал этот вой, который, казалось, доносился из глубины его существа. Он не сразу понял, что истошно вопит.
Новый порыв ветра подбросил его в воздух и опрокинул в канаву. Ледяная вода ударила в лицо. Ружьё соскользнуло с плеча и приземлилось рядом. Детектив схватил его, машинально лёг на спину и выстрелил.
По рельсам мчался поезд.
Но это был не товарняк.
Пассажирский поезд.
Старый, бессмысленно громоздкий, словно сошедший с открытки прошлого века.
Пуля прошла сквозь него.
Старик что-то кричал. Детектив видел это – не слышал. Старик размахивал фонарём, а за его спиной проносился длинный состав… вагон за вагоном, со скоростью картинок в калейдоскопе. Из окон выглядывали головы, тянулись призрачные руки.
Поезд тормозил.
– В хижину! – закричал старик. – Спрячься в хижине!
Но детектив не слушал его. Он завороженно наблюдал, как тормозит огромный призрачный состав, тускло переливающийся в лунном свете. Лунный свет проходил сквозь него… но не полностью. Поезд, как любая материальная единица этого мира, поглощал частицы света, но не так, как это делает, например, стакан. Большую часть он пропускал сквозь себя.
Из-под колёс горячим ослепляющим фонтаном полетели искры....