Есть в истории такая странная война – Северная Семилетняя. Шла она, как это ни удивительно, ровно семь лет – с 1563 по 1570. Однако до сих пор она периодически ставит историков в тупик, ведь в этой войне нет практически ничего, что обычно интересно тем самым военным историкам. За семь лет случились лишь две наземные битвы, одна из которых скорее стычка, чем сражение, несколько вялых осад, парочка морских баталий и... всё. Да, все. Никакого изменения границ, никаких эпичных дипломатических споров, никакой перемены игроков на политической арене. Война между двумя сильнейшими державами Балтики кончилась ничем. Во всяком случае, на первый взгляд.
1563 год. Вовсю идет Ливонская война. Явное ослабление Ганзы и Ливонии создало опасный вакуум власти в регионе, за который бросились воевать все вокруг. Пока Россия и Литва делят Ливонию, а Священная Римская империя внезапно узнает, что Ливония, вообще-то, в принципе существует, на арену выходят два новых игрока. Дания и Швеция решили сунуть руки в Эстонию, однако в первом раунде повезло шведам, которых в 1560 году позвал на свою защиту город Ревель (Таллин).
На волне своих военных и дипломатических успехов шведский король Эрик XIV устроил торговую блокаду Нарвы, чтобы перенаправить всю торговлю через Ревель. Это было очень не по душе Дании. А потому королевские советы обоих стран вели активную переписку в попытке остановить передел торговли к выгоде обоих государств. Однако тут сыграли свою роль личные амбиции двух королей.
На первых же переговорах всплыла главная претензия Швеции к Дании, ведь король последней продолжал использовать шведский символ трех корон как свою регалию. Этот древний шведский герб, восходящий еще к Средневековью, использовался королями Кальмарской унии, а потому короли Дании, еще не оставившие надежду восстановить союз трех скандинавских королевств, продолжали использовать его как часть своего герба. В ответ на это король Эрик XIV решил назло Дании сделать датский символ трех львов частью уже своего герба. Давление росло с каждым днем и после невнятной стычки датских и шведских кораблей у острова Борнхольм, датский король Фредерик II объявил войну Швеции.
Оба короля были бы рады разбить противника одним решающим ударом, но, к сожалению, их армии просто не позволяли им этого сделать. У Дании армии в принципе не было, зато были деньги. Поэтому оперативно на шведский фронт выдвинулось почти 30 000 наемников, набранных со всей Европы. К тому же Дания пользовалась поддержкой северногерманских городов, которым шведские торговые амбиции тоже не очень нравились. Уже в августе 1563 года пал шведский город Эльвсборг – единственный из всех шведских городов, стоявших на берегах Северного моря. И пусть король Эрик XIV пытался дать отпор, он был разбит в абсолютно абсурдной битве при Мареде, где 12 000 шведских войск были размотаны под ноль отрядом датской кавалерии в три раза меньше его по численности. Помимо пехоты, кавалерии и артиллерии, кстати, на шведской стороне в бою участвовали четыре ведьмы, одна из которых даже попала в плен.
Примерно с этого момента война превращается в вялотекущее нечто. Дания была бы рада продолжать захватывать города после Эльвсборга, но смысла в этом не было из-за нехватки артиллерии. На Стокгольм идти – не вариант. Он далеко, и нужно пройти через заснеженные леса, где сидят злые шведские крестьяне с арбалетами. С другой стороны, у шведов ситуация обратная. Войска Швеции в те времена собирали по принципу "utskrivning" – "прописи". Это были конскрипты, набранные из крестьян, которых отправлять в контрнаступление – гиблое дело. Тем более, что крестьяне может и готовы защищать свои родные поля, но идти в далекую Данию не хотят. Эрика XIV некоторые историки называли недооцененным современниками и потомками военным гением и реформатором, предвосхитившим Густава Адольфа. Но будем честны – когда у тебя за всю войну всего две битвы, не так важно сколько рядов пехоты у тебя в строю. Тем более, если качество этой пехоты не предполагает ведение активных боевых действий.
Сложилась патовая ситуация. Война шла, а вместе с ней утекали деньги Дании на наемников. Армия Дании, не вступая в бои, таяла на глазах из-за банального отсутствия средств на её содержание. В 1565 году произошла битва при Аксторне, в которой датчане снова разбили шведов, но в ней у них было уже всего ~8,000 солдат. И это не битвы забрали столько жизней, а банальное отсутствие денег. Важные события были на море, где реформированный флот Эрика XIV даже одержал несколько побед. Важных, но не настолько, чтобы стать решающими.
Помимо этого, у самого Эрика были проблемы посерьёзнее. Его политика, направленная на самостоятельное правление, а также ухудшающееся ментальное состояние привели к восстанию в 1568 году двух его братьев – Йохана и Карла, которые в в итоге захватили Стокгольм, заточили Эрика в тюрьму, а Йохан короновался как король Йохан III. У нового короля в приоритете стояли балтийские вопросы и сближение с Речью Посполитой, а потому он продолжения войны не очень хотел.
В Дании была своя заварушка. Король Фредерик II может и хотел продолжать войну, но королевский совет, обеспокоенный тем, сколько денег на эту войну уходит, требовал мира любой ценой. Чтобы немного развязать себе руки, Фредерик, пока что не имеющий наследника, угрожал отречься от престола, и королевский совет, опасающийся нестабильной ситуации, согласился выделить ему еще немного ресурсов на заключение мира на условиях, которые нравятся королю.
Важным было и иностранное давление. В 1565 году Фредерик полностью перекрыл Зунд, чтобы не допустить поставок оружия Швеции, чем вызвал общеевропейское недовольство. Почему это было так важно – вы можете прочитать здесь, но общая суть в том, что в эти годы прокорм западной Европы во многом зависел от поставок восточноевропейского зерна. В 1563-1565 годах цены на зерно в Амстердаме возросли более чем вдвое, что было одной из причин иконоборческого восстания и последующей войны за независимость Нидерландов. Маргарита Пармская – испанская наместница в Нидерландах – отправляла Фредерику II гневные письма с расплывчатыми, но серьезными угрозами. И пусть Фредерик и открыл Зунд вновь в 1566 году, европейским державам уже стало понятно, что ситуация в Балтике слишком нестабильна и надо пытаться заканчивать эту войну. В 1570 году был подписан Штеттинский мир, не решивший ничего, не изменивший границы и не разрешивший все имевшиеся между странаыми конфликты.
Казалось бы, проходная война без видимых результатов. Где же значение? В чем, так сказать, импакт?
Для Швеции война и правда была не столь значима. Главным ее итогом стало свержение Эрика XIV, что все-таки не было прямым следствием войны. В долгосрочной перспективе можно назвать Северную Семилетнюю войну подготовкой для шведской армии и последующих реформ, которые сделают из Швеции сверхдержаву Балтийского моря.
В Дании ситуация была несколько иной. Вся заварушка в Ливонии закончилась для нее с наименьшими потрясениями. Никого не свергли, государство не разрушили, системного кризиса и запустения не случилось. Однако свдиг все равно случился – конституционный. Королевский совет Дании увидел, что доверять внешнюю политику королю может быть опасно и может вполне себе обернуться растратой ресурсов. С этого момента совет будет с гораздо большим вниманием следить за тем, какие войны короли хотят начинать, что будет краеугольным камнем датской политики при Кристиане IV. Специально для этого была создана специальная система "пограничных встреч", согласно которой при возникновении конфликта между Швецией и Данией, королевские советы обоих стран должны будут встречаться на границе и искать компромисс, прибегая к войне только в самых крайних случаях. Как бы странно ни звучала эта система, но она работала вплоть до 1611 году. По сути она ограничивала датского короля в ведении войн и внешней политики. Сам Фредерик II после этой истории поймет, что с королевским советом можно и нужно договариваться, и последующее его правление будет отмечено стабильностью и развитием во внутренней политике.
И все же, главную значимость Северной семилетней войны мы понимаем, если смотрим на карту за пределами балтийского региона. Именно Северная семилетка показала всей Европе насколько скандинавская и балтийская политика важны для европейских государств. Закрытие Зунда в 1565 году дало понять, что местячковые разборки вчерашних викингов могут оказать разрушительное последствие для европейской экономики, что втянуло Скандинавию и Балтику в политическую орбиту остальной Европы. Примерно с этого момента мы можем говорить о том, что Дания – региональная, но все же полноценная европейская держава, политика которой важна для таких крупных политических игроков как Нидерланды, Англия или Франция.
Вот и получается, что даже самый рядовой конфликт, в котором не было кровавых жертв, королей-полководцев и сожженных городов, может оказаться гораздо более важным, чем кажется на первый взгляд. Новое время вообще пестрит подобными конфликтами. И Северная семилетняя война – один из них.