Зонты я терпеть не могу, на самом деле. Но в этот раз обещали ливень, а у меня встреча в центре, как назло.
Один важный человек назначил встречу, какое-то у него ко мне есть дело. Я просил по телефону, но он сказал, что надо только лично.
А тут еще ливень обещают.
В углу у меня давно пылится зонт – такой длинный, клетчатый, с загнутой ручкой. Выглядит пижонски, может служить тростью, но я никогда не хожу с ним – обременительно.
А тут взял: он большой, от ливня, если что, укроет.
Но уже когда вышел из метро, звонит тот человек: «Ой, Алексей, простите, надо срочно решить один вопрос по бизнесу, давайте на завтра перенесем».
И отключается, подлец.
А я уже нарядный, в центре. Блин, ну хоть пройдусь.
Иду по Большой Никитской, а небо ясное. С ливнем тоже обманули. А я с этим зонтом, как дурак.
Сперва попробовал шагать как с тростью, но больше походил на старушку, тут надо походку вырабатывать.
А кругом веранды и террасы ресторанов – ну знаете, там вся улица такая. Это уже вечер, так что на всех террасах и верандах посетители. Едят, беседуют вальяжно. Москва вечером – это город тотальной, неистовой еды.
Иду мимо столика, за ним две блондинки – одна чуть розовей, другая чуть светлей. Но в остальном совершенно одинаковые девушки: большие губы, маленькие носики.
«Ой, устрицы тут совсем испортились», говорит одна.
«Да вабще ужасно все», отвечает вторая.
А перед ними два бокала, в них белое вино.
Надо, думаю, показать девчонкам, что устрицы – не самое еще ужасное. Не зря же я взял длинный зонт.
И так изящно – вперед гнутой ручкой к их столу тяну мой зонт. Зацепляю один бокал, тяну – и он со звоном на асфальте!
«Ты чтоооо, козёоооол?» – кричит одна блондинка.
Минутку, отвечаю.
И так же ловко утягиваю вниз другой бокал.
«Аааааааа!» – кричат уже блондинки вместе.
А я шагаю дальше.
В следующем ресторане два толстяка намазывают паштеты на свои брускеты, а перед ними – тарелочки, салфеточки, бутылка виски – кажется, Гленфиддик. И обсуждают, как надо поделить бюджет.
Тут я уже был сноровистей. Сперва бутылку зацепил, потом тарелки, потом все остальное, что нагромоздили на столе, хватило нескольких секунд.
Эти двое хотели было сурово подняться, но мешали животы. Пока они барахтались, я уже был далеко.
Дальше все шло легко, красиво, будто в мюзикле. Со столов летели графины, соусницы, блюда с разными сырами, особенно эффектно разлетелась тарелка алого борща, и я еще красиво зацепил плошку со сметаной – прямо в центр этой лужи.
За мной уже неслись подростки в больших штанах, хохотали и снимали на телефоны. А я не мог остановиться, я танцевал, парил вдоль террас, низвергая всю посуду, обливая ярко-белые рубашки и сумочки диор.
Наконец, подбежал большой охранник: «Ты чо, охренел, в натуре?»
Конечно, отвечаю, разве непонятно?
Охранник, кажется, собирался меня бить. Но вместо этого вдруг подмигнул, шепнул: «Давай, не останавливайся, задай им гадам! А я прикрою».
Еще три ресторана я миновал красиво, сшибая всю еду, наслаждаясь визгами губастых девушек и матюгами упитанных господ в вечерних пиджаках. Сзади шел большой охранник, изображая, что сейчас меня поймает, а сам подзуживал: «Вот блюдо с поросенком, давай его! А вон тот соусник достанешь?»
И тут возникли полицейские, целых трое. Они шли за нами, и будто бы не очень торопились меня скрутить. Один вообще хихикал.
Дальше подкатил вдруг модный блогер: «Слышь, а дашь мне интервью? Вот прямо быстро, пока ты живой? Это ж какой трафик будет».
Иди ты, блогер, говорю. Я делаю это не для славы, а для радости.
«Лан, бро, понимаю. Но ты ваще крутой, респект, давай заселфимся».
Охранник тоже встал с нами. И трое полицейских встали рядом, заселфились. Потом один известный режиссер, потом художник Никас Сафронов, он всегда бывает в нужном месте, потом актриса из сериалов, забыл имя, наконец, возник Киркоров, или это мне уже мерещилось, но тут я и понял, что уже пора валить.
Да, а зонт я подарил девчонке с зелеными волосами, она мной восхищалась громче всех. Обещала завтра повторить все то же самое, с большой компанией.
А я поехал себе домой. К счастью, зонт уже мне не мешал.
Алексей БЕЛЯКОВ