Почта в отдаленном спальном районе Москвы. Почти пустой зал. У окошка выдачи писем пожилой мужчина выясняет, как ему получить письмо, пришедшее на имя жены. Жена на даче. Из глубины окошечка невнятно доносятся объяснения. В помещение входит молодой человек с плохо расчесанными на затылке волосами. Стоит в нерешительности, потом догадывается, что нужно делать: подходит к аппарату в углу и вытягивает из него талончик очереди. Очереди никакой нет, поэтому он стоит одиноко в центре зала и ждет, когда на табло над окошком оператора загорится С58. Загорается С58. Парень шагает к окну, передает женщине запечатанный конверт А4 и говорит:
– Письмо отправить.
– Журнал «Новый свет»? – женщина смотрит на адрес.
– Да.
– С уведомлением?
– С уведомлением? А, нет.
Она считает сумму, выбивает чек.
– Подождите! – вдруг громко говорит парень и жестом просит письмо назад. – Мне на одну секунду, на одну секунду.
Он берет конверт и решительным шагом идет к столу в центре почтового зала. Кладет конверт на стол и долго смотрит на пустое место, чуть ниже которого написан адрес: индекс, улица, редакция журнала «Новый свет», отдел прозы. Белый четырехугольник письма выглядит девственно и словно бы детским лицом смотрит на отправителя. В этот момент парень достает из сумки красный маркер, срывает с него колпачок и заносит над конвертом. Как нож. Словно он хочет убить беззащитное письмо. На взъерошенном затылке отражается волнение. Миг – и он резко вонзает кончик маркера в белизну бумаги. Выводит кроваво-красным очень крупно и ровно-печатно: «ХОРОШИЙ РАССКАЗ».
Женщина-почтальон с любопытством разглядывает надпись, потом принимается оформлять письмо дальше. Она считает, что каждый может писать на конверте что угодно, лишь бы был правильный индекс и адрес.
– Девяносто шесть рублей.
Парень рассчитывается. Он выходит на улицу и думает о том, что скоро по дороге поедет почтовый грузовик, который повезет письмо на сортировочный пункт, а потом дальше – со всеми перипетиями – в редакцию «Нового света». Юноша идет по аллее и улыбается. Улыбкой человека, который сделал что-то очень смелое. Даже не просто смелое, а вполне отчаянное. Редактор в «Новом свете» посмотрит на конверт, скажет: «Ну, выдумщик!», надорвет белый четырехугольник и... Ветер треплет спутанную шевелюру. Солнечный луч падает на лицо.
Пять дней было серо, на шестой снова наступил солнечный день. В редакции журнала «Новый свет» у старого стола в узком кабинете редактор отдела прозы, бодрая сорокалетняя женщина, и редактор отдела поэзии, уставший тридцатилетний мужчина, щурясь от льющегося в окно солнечного света, разбирают почту. Большая кипа сортируется быстро. Конверты со знакомыми фамилиями и организациями коллеги быстро выхватывают из остальных и бросают себе – на два разных стола. Все незнакомое летит на длинный стол у стены и старый железный сейф. Там растут в высоту стопки конвертов, предназначенных «для Николь». Никого не интересует, что будет Николь с ними делать. Главная ее задача – вскрыть в течение пары месяцев каждый конверт, занести в специальную таблицу фамилию автора и название произведения, а потом, когда автор позвонит узнать насчет своей рукописи, заглянуть в эту таблицу и сказать уверенно в телефон: «Иванов? Так, вы нам присылали вашу повесть «Рай – там»... Да, прочитали. В публикации отказано. Не могу сказать. Нет. Рецензий не даем».
Редактор отдела прозы вдруг останавливается метать корреспонденцию в разные стороны и смотрит конверт, который держит в руках. Потом она говорит: «Ну надо же!». Коллега спрашивает: «Чего?». «Да тут выдумщик», – отзывается женщина. Она надрывает конверт и тянет наружу листы. Резко вздрагивает – звонит мобильный. Смотрит на экран: Алиска! Автоматически кладет надорванный конверт на стопку «для Николь». Через минуту редактор отдела поэзии прихлопывает «Хороший рассказ» увесистой кипой другого «неизвестного».
– Алис, Алис, перестань реветь. Толком объясни! Что-о-о? Да ты что? Как тебе такое в голову пришло? «Колу»?! «Колу» положить к планшету! Еще и незакрытую! Чего – ты закрывала?! Эти бутылки! Они всегда текут! Ну, вообще! Иди срочно! Срочно иди в мастерскую. Где хочешь ищи. По интернету посмотри, у меня уже сил нет...
Она кладет трубку и сердито смотрит в пространство.
– Что случилось? – спрашивает у коллеги редактор отдела поэзии.
– Представляешь, она залила планшет! Сладкой «Колой». Положила их рядом, «Кола» вытекла... Ну вот как, Вань?! Шестьдесят штук – в помойку! Шестьдесят тысяч!
– Да починят, наверное.
– «Айфон»! «Айфон» на выпускном утопила в Строгино! Где голова, а?
– Ну достали же, даже высушили...
– А водолазы, Вань? Водолазы?! Десять штук – в помойку!
Несколько минут женщина сидит молча, стараясь успокоиться. Потом она пытается припомнить, что делала до Алискиного звонка. Беспомощно смотрит на стопку «для Николь»... Там было что-то интересное. Но вспомнить не удается. По комнате бродит солнечный луч. Не зная, чем заняться, он ложится на стопку на сейфе. В снопе света играют пылинки.
Алиса стоит за углом универа, поднимает и опускает крышку планшета. На каждое действие планшет говорит: «Чмяк!». На каждый «Чмяк!» Алиса выдает сочное «ы-ы-ы-ы» на всхлипе.
Молодой человек с взъерошенной головой едет в метро на работу, открывает сумку, висящую на бедре, и что-то в ней ищет. Нужного не находит, но встречает красный маркер. Гладит его по боку, как друга.
Писатель Иванов, переживший два долгих месяца депрессии, потом еще два – прокрастинации, в это прекрасное утро исполнился свежих сил. Он сидит за компьютером и думает. На чистом вордовском листе уже выведено: «В. Иванов. Рай – здесь. Роман».
Николь проходит через комнату за пакетиком с чаем. Она замечает, что ее ноги очень красиво отражаются в нижних створках старого шкафа. «Похудела и – вот!» – счастливо думает Николь. Она смотрит через голову редактора отдела поэзии, высоко ли выросла ее стопка. Стопка выросла средне, значит, насчет корреспонденции можно эту неделю не беспокоиться.
Солнечный луч нашел себе наконец занятие – он решил медленно перемещаться из правого угла комнаты в левый.