Во время 10-го выступления на джазовом фестивале в Монтрё группа Deep Purple исполнила свой самый известный хит "Smoke on the Water", а организаторы приложили все усилия, чтобы воссоздать пожар 1971 года в близлежащем казино во время концерта Фрэнка Заппы, который послужил вдохновением для этой песни.
В интервью для Independent вокалист Deep Purple Иэн Гиллан сказал:
«Мы выступали на сцене на озере, и это было совершенно потрясающе. Там повесили задник, и внезапно Женевское озеро окуталось дымом и красными огнями. Имитация пожара была весьма впечатляющей».
Гиллан поведал о новом поколении фанатов, которые поддерживают энтузиазм в участниках группы:
«Это очень интересно. Около 15 лет назад произошло нечто странное.
Появилось совершенно новое поколение фанатов. Начиная примерно с 2009 или 2010 года наши слушатели в основном 15–22-летние. Это очень заряжает шоу энергией.
Они любят живые выступления — импровизацию. Для меня Deep Purple всегда были прежде всего инструментальной группой, и я думаю, что именно это нравится молодёжи».
Песня "No Money to Burn" из недавно выпущенного альбома "=1" напоминает Гиллану о трудных временах:
«Когда мы присоединились к Deep Purple в 69-м, у нас с Роджером был только один комплект одежды, поэтому мы не могли выходить на улицу одновременно.
Временами я был очень беден. Как-то я записывался, и мне пришлось красть печенье для собак, чтобы поесть!»
Когда интервьюер упомянул, что на новой пластинке довольно непристойные тексты, Гиллан ответил:
«Местами, наверное, получилось немного непристойно, но очень мягко, особенно в моём возрасте [78]. Но я "сова", я живу ночной жизнью, я занимаюсь рок-н-роллом, я общаюсь с интересными людьми. Мы не живём как все обычные люди».
Он приводит в пример "A Bit on the Side", правдивую историю знакомства с красивой девушкой в «клубе для взрослых» в Германии:
«Я налил ей бокал шампанского, она присела, и мы разговорились. Она сказала, что её зовут Шарлин из Берлина, и у нас было много интересных тем для беседы — я бывал в интересных местах, и она тоже. Мы уже заканчивали разговор, и я заметил, что ей нужно побриться. Оказалось, что на самом деле она была не Шарлин из Берлина. Она была Чарли из Белфаста».
В "Now You're Talkin'" рассказывается о вечеринке шестидесятых, на которой приходилось перешагивать через лежащие вповалку тела, которые непонятно чем занимаются:
«Вы никогда не бывали на такой вечеринке? Считайте, что вы не жили. В шестидесятые только это и происходило! Ты приходил на вечеринку и переступал через людей, которые занимались самыми разными вещами... Когда мне было чуть за двадцать в шестидесятые, это было нормальным явлением.
Тот случай в "Now You're Talking" — это собирательный образ. Я видел, как люди выпадали из окон, вставали и шли обратно в бар. Я видел вечеринки в Бейруте, в Австралии и за железным занавесом, которые были слишком дикими, чтобы их описать».
Он вспоминает, как проснулся в два часа ночи в мюнхенском пивном баре в 1960-х годах:
«Там было полно полуночников, и я подумал: "Это место по мне". Там были полицейские, актёры, прoститутки, официанты, люди, которые засиживались допоздна и заканчивали работу. Люди играли на гитарах и курили траву. Я выкурил свой первый косяк только в 38 лет, так что большая часть моей жизни была довольно мягкой по сравнению с последующими поколениями, но мы знали, как развлекаться».
Развлечения в Deep Purple в основном сводились к тому, чтобы пропустить пару рюмок. Гиллан рассказал:
«Я не был пьяницей. Я просто любил выпить, и я был в компании, которая этим занималась, — почти все. Мы не употребляли наркотики, поэтому мы просто выпивали. И, конечно, не получится выступать, если вы не чувствуете под собой ног, так что приходилось ждать до конца выступления. В этом есть определённый элемент дисциплины, который больше похож на самосохранение, чем на что-либо ещё».
Тем не менее, однажды он проснулся после тяжёлой ночи, проведённой с Тони Айомми и Гизером Батлером, и обнаружил, что по пьяни согласился присоединиться к Black Sabbath начала восьмидесятых.
Он вспомнил о других забавных случаях из своей карьеры:
«Случались и уморительные вещи. В Амстердаме я довольно драматично вошёл не в ту дверь. Я нашёл маленький бар для артистов за кулисами и пропустил сигнал к началу выступления Deep Purple. Мне налили напиток в огромный кубок. Там была довольно крутая лестница для оперы или чего-то в этом роде — я шагнул вперёд и, сделав несколько кувырков, приземлился на сцену, не пролив ни капли своего напитка. Это было потрясающе, одно из моих великих достижений в жизни».
Гиллан упомянул о воссоединении группы в 1984 году:
«В семидесятые мы просто распались. Все видели "Spinal Tap", и нечто подобное и случилось. На нас влияли извне, у нас было слишком много денег, мы считали себя бессмертными — вся эта ерунда. Потом мы разбежались, пытались что-то делать по отдельности и поняли, что именно благодаря коллективным усилиям всё получилось. Тогда мы пришли в себя и попытались снова собраться, и к этому времени все уже немного изменились. У каждого был свой жизненный опыт, у всех появились семьи, мы стали более зрелыми. Все взрослеют с разной скоростью. А потом мы опомнились, но было уже слишком поздно. Быть 40-летним бунтарём... Разве это рок-н-ролл?»
После второго воссоединения в начале девяностых давняя напряжённость между Гилланом и Блэкмором рассеялась, когда последний решил заняться средневековой музыкой менестрелей с Blackmore's Night, и, как говорит Иэн, «мы выровняли корабль и вернулись на прежний курс». До прихода нового гитариста Саймона Макбрайда в 2022 году состав группы не менялся в течение 20 лет. За это время Гиллан с головой окунулся в медитацию, с помощью которой он научился сдерживать тягу к курению и выпивке:
«На каком-то этапе своей жизни я решил, что должен измениться. Я был слишком необузданным, и происходили разные нехорошие события, которые могли негативно повлиять на моё будущее как музыканта. В тот момент я начал заниматься медитацией и обнаружил, что многие вещи можно контролировать. Это было важно — начать медитировать и очиститься от множества безответственных поступков, если вы хотите выжить. Очень важно быть на высоте. Нужно выкладываться, независимо от того, выступаешь ли ты на сцене в тот вечер или пишешь 14 песен. Нет смысла валяться и пьянствовать».
Гиллан почти не пьёт и не курит в течение девяти месяцев в году, которые группа проводит в турне.
«Невозможно выжить, если продолжать жить в таком режиме, ваше тело этого не выдержит. Поэтому нужно быть практичным в физическом смысле. Это тоже сбивает с толку. Ты развиваешься или умираешь».
Однако в туре он всё равно не отказывает себе в удовольствии выпить пару бокалов виски:
«Я по-прежнему отлично провожу время».
Его бунтарский дух пока не угас, хотя в эти дни он больше выступает против того, что он называет «новым истеблишментом»:
«Мне было скучно быть бунтарём, и теперь я очень рад быть бунтарём. Я восстаю против нового истеблишмента, и мне нравится каждый момент. В основном ты просто сидишь и смеёшься».
Его мысли о современном дискурсе просачиваются наружу, когда он обсуждает диаметрально противоположные политические позиции своих родителей:
«У вас протекает кран, и вы устраиваете семейное собрание: "Мы позовём водопроводчика-социалиста или водопроводчика-капиталиста?" А потом другая сторона говорит: "А что, если он расист или женоненавистник?" — "Каким бы он ни был, если он единственный в городе, я буду пользоваться его услугами. Иначе к концу года я буду по горло в воде". И это практически аналогия с сегодняшней жизнью в Британии».
Гиллан в восторге от молодых рок-групп, с которыми он выступает на современных фестивалях:
«У них громоподобные ритмы. Они сочиняют совершенно иначе, но их песни необычные и очень захватывающие».
