Наверное соблазнам все подвержены, или почти все. Неодушевлённый соблазн, перед которым многие не могут устоять, типа водки, или еды, или наркотики, он есть и всё, на них соблазняются, а потом всё это переходит в страсть-так думала Алька, гораздо сложнее с одушевлённым соблазном. Она не могла определить, быть соблазнителем или соблазнительницей, это талант, или этому можно научиться? А может он дан от рождения, как говорят шарм и манкость, которые соблазняют? Для Алевтины то была загадка века, которую она пыталась разгадать, но безуспешно.
Оно понятно, красивая внешность, она притягивает взгляд любого человека, будь то мужчина, или женщина. Наверное видя красотку, мужчины думают: " вот бы я её так и так, и этак...", а женщины сравнивая себя с красавицей, завистливо отводят взгляд и думают: " хорошо, что таких немного, зато у меня волосы и глаза красивые".
Алька же глядя на красавиц ничего не думала, она тупо завидовала, но... Но пожив свои двадцать четыре года, она поняла, не на всех красавиц соблазняются. От такого наблюдения ей легче не стало, потому как из этого она ничего не почерпнула и не определила к чему относится искусство соблазна. Ей хотелось, очень хотелось быть соблазнительной и соблазнить хотя бы одного парня, или на крайний случай мужика, но если соблазнение зависит от внешности, то это исключено. Никаких шансов у неё нет. Время шло, оно поджимало, гормоны бурлили в теле Алевтины не находя выхода, но как говорится: "А воз и ныне там", как не было у неё мужчины, нет и по всей видимости не предвидится.
С подросткового возраста бабка буквально пилила Альку, мол:
- Смотри, Аленький, ребята сейчас прыткие пошли, сразу в койку тащат, а ты держи "ухо востро" их соблазну не поддавайся. Знаешь как они могут дудеть свою дуду тебе в уши? Мол люблю, жить без тебя не могу. Это Алька бесы в нём кипят, на соблазн толкают,-бабка крестилась и крестила Альку,-как услышишь такие бесовские речи, беги что есть мочи, ибо перед бесами трудно устоять.
Этот распил Алькиных нервов повторялся чуть ли не каждый день. Мать слыша как свекровь поучает Альку, помалкивала, дабы не разжечь скандал. За много лет совместного проживания мать поняла против свекрови даже рот нельзя раскрывать, её слово главное и последнее, потому когда они оставались наедине с Алькой, мать говорила:
-Ты доченька бабку меньше слушай, её послушать, так и тебя бы не было. Честь конечно не теряй, но бесов в любви нет, в любви Бог.
Отец старался притушить в своей матери страсть к поучениям.
-Ну хватит уже, со своими чертями-дьяволами,- старался оборвать он речи матери,-Сколько можно? Одно и то же, одно и то же, мне уже надоело, представляю, как оно Альке осточертело. Жалуешься, что огрызается она, так я на её стороне, достала ты всех своей бдительностью.
-Потом же мне спасибо скажите, что уберегла вашу дочь от соблазна, от дьявольщины уберегла.
Отец беспомощно махал рукой в сторону матери и говорил:
-С тобой спорить-себя не уважать.
-А ты не спорь с матерью, не Богоугодное это дело,-бухтела бабка.
Похоже на то, что отец уже тогда знал, никто не позарится на Альку, чтобы её соблазнять, очень уж она..., как бы это помягче сказать, несоблазнительная.
Глядя в зеркало, Алька тоже это понимала, нос с горбинкой от отца, тонкие губы и тонкие волосы от матери, маленькие, серые глаза бабки и серость в них была жёсткой, яркой, металлической. Иногда она просто смотрит на кого-то, просто, без всяких задних мыслей, а от её взгляда ёжатся и спрашивают:
-Что ты так на меня так смотришь? Чего смотришь? Что надо?
Казалось бы, мордой лица не вышла, зато фигура такая, прямо отпад фигура, но и фигуры у Альки тоже не было, были мослы обтянутые кожей. Когда училась в школе, девчонки завидовали её худобе, потому как сами стремились к такой мосластости, мода такая, но сейчас, когда ей двадцать четыре, она поняла какова должна быть фигура соблазнительной женщины, грудь спереди, попа сзади и всё должно быть округлым, выпирать, являть тем самым женственность, щёчки должны быть круглыми, губки пухлыми, ножки стройными и копна волос, как грива у породистой лошади. Ничего такого и близко ни в фигуре, ни во внешности Алевтины не было. Тела не было, а было теловычитание, ни груди, ни попы и ноги худые как палки, кончающиеся стопой сорок первого размера. От того что ноги были худыми, стопа вообще казалась сорок пятого размера.
Столько лет пилила её бабка, боясь, что Альку соблазнят. Да кому она нужна такая? С нею парни вообще не общались, ни как с девушкой, ни как со своим рубахой-парнем, вообще никак, натыкаясь на Альку, они просто обходили её как тот столб, который встречался на их пути.
Алька понимала, если так дальше пойдёт, если мужика она не соблазнит, то превратится она в сексуальную маньячку. Нет, убивать и расчленять никого она не станет, а вот секс с ножом у горла, требовать сможет. Ну это так, на крайний случай. Сейчас надо попытаться научиться соблазнять. Надо внимательно смотреть на тех некрасоток, которые поднаторели в этом деле.
Вот, некрасотка Верка, Боже, скирда необъятная, однако Лёвку, токаря второго разряда, из третьего цеха, живодрыстика, к тому же лысеющего живодрыстика, соблазнила, пригрела на своей могучей груди. Альке же не на чем пригревать, мужикам что на её груди лежать, что на впалой груди Веркиного Лёвки, разницы никакой.
Некоторые подшучивали над Веркой, мол телесный мезальянс у них с Лёвкой, а с Верки, "как с гуся вода", знай себе хохочет и отмахивается от завистников.
-Хоть плохонький, да мой. Любит меня без памяти,-твердила Верка подбоченясь, вот мол, я какая, любимая.
Можно было бы сомневаться в Лёвкиной любви к Верке, мол женился по залёту, однако никто не сомневался, потому как он, страсть как Верку ревновал.
Верка работает посудомойщицей на их заводском пищеблоке, Алевтина поваром, хорошим поваром.
Заведующая столовой и шеф-повар дорожили Алевтиной, как специалистом дорожили , а Веркой они вообще дорожили, потому она работала как конь, устали не знала и всегда была весёлой и рядом с Веркой хотелось смеяться и улыбаться, жить хотелось, человек-хорошее настроение Верка. Её даже на раздачу ставили вместо Алевтины, потому как Верка улыбалась клиентам, с кем знала что можно пошутить, шутила, кого надо уважить, уважала. У Алевтины же было выражение лица того непробиваемого столба, который хотелось обойти, дабы не столкнуться с ним и не набить шишки и синяки, а клиентам сталкиваться со столбом не резон. Злилась ли на Верку Алевтина, что вместо неё ставили на раздачу Верку? Нет, ни капли, злиться на Верку невозможно. Алевтина криво улыбалась самой себе, когда Верка в марлевом накрахмаленном колпаке, в белоснежном фартуке, похожая на сугроб, да с пятью черпаками в руках выходила на раздачу и кричала:
-Ну что проголодались, трудовой класс, гегемон революции, вот я вас сейчас накормлю, ох и накормлю.
Рабочие завода улыбались и шутили с Веркой и никто, никто не замечал её сто десяти килограммов. Не замечали Веркиных килограммов, а саму Верку замечали, а вот Алевтину вообще, ну никак, в упор не видели.
А недавно Веркин Лёвка зашёл на кухню и попросил не ставить Верку на раздачу.
Татьяна, шеф, удивлённо пожала плечами и спросила:
-Лёв, а в чём дело?
-А то, всем подряд улыбается, мужики пялятся на неё. Боюсь, я Татьяна Викторовна за нашу семью. Опасаюсь, как бы кто лучше меня, Веру не соблазнил.
Татьяна еле смех сдержала, поняла, ревнует Лёвка Веру, но ревнивцу серьёзно ответила:
-Лёва, работа есть работа, потому твоя просьба не может быть удовлетворена. Ну а Вера? Такой она человек, рядом с нею всем тепло.
-Этого то я и боюсь,-признался Лёвка.
-А ты не бойся, человек она серьёзный, люби её и всё, от любви любви не ищут.
Некрасивая Верка имеет любовь и семейное счастье, дочка у них с Лёвкой. Вот чем она его взяла? Чем соблазнила? Весёлостью? Ну точно уж не внешностью. Значит что? Она Алевтина сможет тоже... Да ни фига она не сможет вот так же как Верка смеяться без причины, байки с анекдотами травить не сможет. Смотришь на Верку и кажется что она всех, всех кого знает может пригреть на своей груди шестого размера, ан нет, пригрела одного Лёвку. В чём секрет, если не во внешности? Но внешность всё же это первоочередной соблазн, сначала смотрят на внешность, потом говорят, потом смеются или что там ещё делают?
"Надо почитать журналы, рекомендации на тему соблазна,-подумала Алевтина,-сейчас столько таких изданий, где можно найти руководство на эту тему."
Журнал нашёлся и даже два журнала, где имелись такие руководства. В одном журнале статейка: "Встречают по одёжде-провожают по уму", а в другом:
:" Ум-это сексуально". И та и другая статья связаны с умом, значит нужно быть умной, но прежде, чтобы указать на свой ум, всё таки первоначально нужна внешность, одёжка, а это тупик, на который Алевтина натыкалась не раз.
Теперь бабка её пилила по поводу того, что пора бы ей, Алевтине подумать о замужестве, к двадцати пяти цифра подползает.
-Нормальные девушки давно в этом возрасте замужем. А ты что ждёшь? У вас на заводе мужиков, как блох на хвосте собаки. Неужто никто на тебя не посмотрел? Ты вкусно готовишь, а мужики народ примитивный, пожрать любят.
-Прежде чем накормить мужика, его надо завлечь на эту самую еду,-огрызалась Алевтина,-Ба, ну что тебе от меня надо? То не соблазняйся, то соблазняй, ты уж определись.
-Так к каждому периоду времени свои требования. Вот ты сейчас девка в соку, а сок с тебя сойдёт, сморщишься, как я, а это уже другой период,-философствовала бабка,- а между этими периодами ребёнка, хотя бы одного надо родить. Надури кого нибудь, надурить мужика раз плюнуть.
-Надури?-удивилась Алевтина,-А бесы? А грех?
-Ну какие тут бесы и грех? Ты ж не украла, не убила, ты напротив, создать хочешь, ты сама по образу и подобию нашего создателя и хочешь создать ещё одного человека по образу и...
-Сомневаюсь, что образ создателя был схож с моим образом,-усмехнулась Алевтина,-скорее , я образ и подобие твой и родителей и скажу тебе, ба, если ты не видишь, мужика на тарелку борща, мой образ даже обманом не может заманить.
-Ой, ой, только не надо. Есть бабы без ноги, или без руки, но и те, если она настоящая баба, завлечёт и увлечёт мужика. А ты с руками и с ногами, и с головой, в которую не только еду забрасывают, ею ещё и думают. Так что думай, Аленький, думай, часики на месте не стоят.
Продолжение следует. Жду ваши отклики на главу рассказа, дорогие мои читатели. С уважением к вам, ваш автор.