Некоторое время назад ваш покорный слуга отходил в олдскульную качалочку в новосибирском Академгородке. Ну, олдскул, сами знаете: грифы, обломанные блины, хреновые гантели, тренажер, мать его, бабочка. Только плаката со Шварцем не хватало.
Рулили там два пенсионера-разбойника, в прошлом штангиста, один доктор физматнаук, другой кандидат экономических наук. И от речей первого в процессе поднимания тяжестей имелся нефиговый шанс погрузиться в теорию заговоров, инопланетян и Господа Б-га, масонов и прочей увлекательной конспирологии. Но был один нюанс: с института его не прогоняли, следовательно, место свое, с большой долей вероятности, занимал не зря. Надеюсь, жжет метан и движет матан до сих пор.
Кроме того, данный персонаж в своем стремлении открыть истину urbi et orbi никому не наносил вреда. Гораздо хуже, когда подобные кадры оказываются на руководящих должностях, как идеолог ленинизма-ламаркизма Т.Д. Лысенко. Из-за него генетика в СССР оказалась отброшена на десятилетия назад. К сожалению, в прошлом подобные случаи тоже имели место быть, пусть и с менее тяжелыми последствиями.
Однажды в Германии к Н.И. Пирогову подошел один незнакомец, представившийся М. Мандтом, профессором Грайфсвальдского университета, и сообщивший, что его приглашают работать в Россию. Первым делом он поинтересовался у будущего знаменитого хирурга не научными направлениями, разрабатывающимися российскими медиками, не достижениями медицины в России, но начал задавать вопросы о Табели о рангах. Оказалось, профессору из заштатного немецкого университета император сулил чин статского советника, что соответствовало чину бригадира – промежуточной ступени между полковником и генералом. В довесок шло право на получение потомственного дворянства. Короче, нормальный оффер.
За что немецкому профессору столь большие почести, учитывая, что Н.И. Пирогов не очень лестно отзывался о состоянии германской медицины? Видимо, здесь имело место быть последствие психологической травмы Николая I, полученной в результате декабристского восстания. После выступления гвардии на Сенатской площади русские дворяне у императора не пользовались высоким доверием. Как он говорил: «Русские дворяне служат государству, а немецкие - нам». В отдельные моменты «русские» немцы занимали около двадцати процентов значимых государственных постов, и это при их удельном весе два-три процента от общей массы дворянства. Поэтому приглашение М. Мандта на столь шикарных условиях не являлось чем-то из ряда вон выходящим.
Приехав в Россию, герой заметки продемонстрировал недюжинные способности по рекламе своей персоны, получив сначала должность почетного лейб-медика при императрице Александре Фёдоровне, а в 1840 году стал лейб-медиком императора. Необходимо отметить, что рассматриваемый персонаж обладал недюжинными диагностическими способностями, поставив правильные диагнозы великой княжне Александре Николаевне и Николаю I. В первом случае он не побоялся еще съездить в Англию, чтобы рассказать императору о неизлечимой болезни его дочери, на что не отважились два других медика.
Правда, имелась одна проблема: немец при всех своих сильных сторонах являлся лютым фанатом гомеопатии. Здесь надо сказать, что XIX в. – это период расцвета данного лженаучного направления, которым увлекалась тьма народа. Поэтому большого греха в этом со стороны М. Мандта по тем временам не было, но есть нюанс. Не надо забывать, что он занимал пост лейб-медика императора и обладал большим влиянием на его персону.
В 1840-х годах немецкий профессор разработал «атомистическую» теорию. Ее суть состояла из сочетания учений о раздражении слизистых оболочек пищевых путей, поражении левой доли печени и рефлекторной деятельности спинного мозга. Все эти факторы в совокупности провоцировали ряд болезней, в том числе, наверное, холеру. Лечить их предполагалось стрихнином и цинковой мазью, разводя до бесконечно малых доз и втирая их в кожу пациента. Мол, чем больше лекарство растворится, тем лучше проникнет в тушку больного. Параллельно применял гипноз, пиявок, магические средства и т.д.
В 1849 году он обобщил свои мысли по поводу «атомистической» теории и издал отдельной брошюрой, которую Николай I немедленно приказал издать на русском языке и распространить в армии. Мысли императора, возможно, проследить несложно: лечение любых болезней – маленькие дозы – дешево – PROFIT!!! Далее в войска стали внедрять «атомистические» аптечки, а в конце царствования Николая Павловича обязанностью каждого военного медика стало предъявлять их на строевых смотрах. Слава богу, что времена носили более травоядный характер и никого в тюрьмы за критику царского любимца не сажали.
В 1855 году, по воспоминаниям Н.И. Пирогова, он встретил в Севастополе госпитального аптекаря с посылкой. Вскрыв ее, они обнаружили «атомистические» лекарства, которые должны были заменить аллопатическе препараты в военных аптечках. Но, к счастью, после прихода к власти нового императора «атомистику» похоронили, чем спасли немало жизней. В 1856 г. по указу Александра II специальная комиссия провела оценку теории зарубежного специалиста и окончательно отправила ее на свалку науки. В составе комиссии, кстати, активное участие принимал протеже лейб-медика Н.Ф. Здекауэр, будущий лейб-медик Александра II. Sic transit gloria mundi.
Преподавательская деятельность Мандта тоже хромала на обе ноги. Во-первых, лекции он читал он на немецком языке, что сразу снижало количество слушателей. Во-вторых, продвигал в них свою «атомистическую» теорию. В-третьих, число слушателей ограничивалось двенадцатью человеками, чего было явно недостаточно для распространения лженаучных знаний. Кроме того, за время его работы на кафедре не проводились научные исследования. Однако в год он получал из бюджета 19 тыс. рублей ассигнациями или около трех с небольшим тысяч рублей серебром и пользовался полнейшей независимостью от руководства Императорской медико-хирургической академии. Как говорится, хочешь жить – умей вертеться.
Подытоживая оценку научно-исследовательской и практической деятельности М. Мандта, получаем противоречивый итог. С одной стороны, перед нами предстает врач, придерживавшийся клинической методологии и владевший всеми методами, известными медицине тех лет. Обратной стороной деятельности первого лейб-медика-гомеопата стала попытка внедрения бесполезных лекарств в армию, тем самым подрывая ее боеспособность. Только смерть Николая I позволила прекратить данную негативную практику.
Под конец своего пребывания в России М. Мандт успел стать героем скандала. Его обвинили в отравлении Николая I. Слух бродил такой: император, не вынеся тяжелого хода Крымской войны, попросил немца выдать ему яд, который немедленно принял. После чего медик спешно слинял из России. Проблема в том, что источники этого не подтверждают.
Загранпаспорт иностранный профессор получил только 30 июня 1855 года, что не очень-то соответствует теории о бегстве из страны. М. Мандт ненадолго пережил своего покровителя и умер в 1858 году во Франкфурте-на-Одере. Так закончился земной путь этого неоднозначного человека.
Автор: Максим Ковлягин.