Ахсен присела на край кровати в лечебной комнате и мрачно уставилась на тускло мерцающую свечу. Время перевалило за полночь, но хатун не хотелось спать.
В гареме больных не наблюдалось, и в лазарете было пусто.
“Лучше бы меня завалили работой, да простит меня Всевышний, - подумала она и тяжело вздохнула от одолевших её горьких навязчивых мыслей.
Когда-то она поклялась отомстить за смерть невинно убиенной любимой матушки, которую боготворила, но последние события заставили её задуматься.
“Так ли уж была безгрешна мама? Мальчик Гюльфем был отравлен, в этом теперь нет сомнений. Почему опытнейшая лекарша сделала заключение, что ребёнок погиб от оспы? Зачем солгала? А если…, - женщина поёжилась от подозрений, зародившихся в её душе.
Возникшая догадка заставила вспомнить события того жуткого дня, когда к ним в лечебную комнату принесли маленького беспомощного мальчика. Он был без сознания и тихонько стонал, мокрые чёрные волосики облепили лоб, под воспалёнными глазками темнели синяки.
- Это оспа! – тотчас заявила матушка и приказала изолировать малыша, а спустя полчаса констатировала его смерть.
Сейчас, по прошествии времени, став опытной лекаршей, Ахсен знала, что это заболевание так не протекает. Она забыла об этом случае, как и о том, что спустя время от таких же симптомов скончалась её мать, правда, успев сказать, что это яд.
…- А если матушка отравила шехзаде, а потом отравили её, как свидетеля”, - женщина с ужасом закрыла рот ладонью. – Мама, как ты могла? Невинное дитя…Как поднялась твоя рука?! Нет, не могла она так поступить даже за золото…если только Фюлане не заставила её. Возможно, она чем-то пригрозила...убить меня! – ответ, наконец, был найден, и обессиленная Ахсен упала на кровать.
Из забытья её вывел громкий стук в дверь и последовавший за ним исступлённый крик Далмы-хатун, служанки Фюлане.
- Ахсен-хатун, скорее! Моя госпожа умирает, упала и не дышит!
“Вот тебе, Ахсен, и работа, ты просила,” – подумала лекарша, спешно собирая свой рабочий саквояж.
Вопли Дамлы разбудили весь гарем, наложницы, подскочив с кроватей, тревожно переглядывались.
Проснулась и Хюррем, оставшаяся в эту ночь в своих покоях.
- Назлы, - позвала она свою служанку Дебору, которая теперь имела мусульманское имя Назлы, - пойди, посмотри, что там случилось.
- Слушаюсь, госпожа, - отозвалась та, в пару секунд оказалась у двери и вышла в коридор.
Ахсен-хатун осматривала Фюлане, плохо скрывая ненависть и желание придушить хатун.
“О, Аллах! Что это? – Ахсен бросило в жар, - она что, беременна? Только этого не хватало. Как же я теперь воздам ей по заслугам? Видно, Всевышний решил уберечь меня от греха. Убить эту гадину я теперь не смогу, в её чреве новая ни в чём неповинная жизнь”, - рассуждала лекарша, ещё и ещё раз возвращаясь к осмотру, хотя и без того знала, что не ошиблась.
- Ахсен-хатун, что там? Почему ты так долго возишься? C госпожой что-то серьёзное? – недовольно спросила Дамла.
- Всё, я закончила. С госпожой ничего серьёзного. Она беременна, - сквозь зубы ответила Ахсен и отошла в сторону.
- О, Аллах! Да что же ты такое говоришь, Ахсен-хатун? Да как же ничего серьёзного? Это очень серьёзно! О, Аллах, благодарю! – громко запричитала Дамла, склонившись над Фюлане.
Та медленно открыла глаза и обвела непонимающим взглядом комнату.
- Дамла, ты что? Отойди от меня! Ты меня всю обрызгала своей слюной. Что ты ревёшь? Что со мной? Я неизлечимо больна? Говори! – сердито посмотрела она на служанку.
- Да как же я буду говорить, если Вы мне не даёте слова сказать, - возмутилась известная склочным характером Дамла, - беременны Вы. Я такую весть Вам приготовила, а Вы меня обругали, - недовольно скрестила она руки перед грудью.
- Что-о?! Беременна? Ахсен, это правда? – поднявшись на локтях, выглянула она из-за спины Дамлы на лекаршу.
- Да, Фюлане-хатун, правда, беременность есть, - холодно ответила та.
- Дамла, иди, я тебя обниму, - в сердцах воскликнула Фюлане и протянула руки к обиженной служанке, которая вмиг расплылась в широкой улыбке.
…Утром наложницы торжественно праздновали весть о беременности фаворитки султана.
Разнаряженная в дорогие шелка и драгоценности Фюлане гордо восседала на широкой тахте в общей комнате и лакомилась сладостями вместе с другими наложницами.
Кое-кто из рабынь подходил к ней и раболепно целовал руку, которую она небрежно протягивала им.
Хюррем старалась казаться безразличной к неожиданной вести, однако на самом деле испытывала неприятное чувство, особенно находясь в султанских покоях.
Сулейман был хоть и султаном, но также и влюблённым мужчиной, поэтому внимательно относился к своей любимой женщине.
Заметив однажды, что Хюррем с напряжением посматривала на ложе, он разгадал причину такого её поведения и приказал заменить широкую дубовую кровать на новую вместе с матрасами, перинами и подушками.
Хюррем пребывала в восторге от поступка падишаха, а, главное, любимого мужчины.
А вскоре они расстались – султан Сулейман ушёл в военный поход. В этот раз его целью был Белград.
Чтобы не скучать, Хюррем проводила много времени в библиотеке и со своими подругами Гюльфем и Билги с её голубоглазой беленькой доченькой.
Ещё больше они сблизились и с Ахсен-хатун, которая с большим трудом смирилась с тем, что отомстить Фюлане ей не удастся.
А Хюррем всё больше не давал покоя один давний вопрос.
Однажды она с серьёзным видом зашла в комнату к Ахсен для разговора.
- Хюррем-хатун, ты меня пугаешь, с тобой всё в порядке, у тебя ничего не болит? – стала присматриваться к ней лекарша, задержав взгляд на сильно увеличившемся в последнюю неделю животе.
- Нет, Ахсен-хатун, у меня ничего не болит, и чувствую я себя хорошо, - поспешила успокоить её Хюррем. – Я просто хотела с тобой поговорить.
- Что ж, проходи, присаживайся, давай, поговорим. Если ты хочешь спросить про мою матушку и Фюлане, то я ничего не знаю, поверь мне, - устремила Ахсен на фаворитку султана искренний взгляд.
- Скажи, Ахсен-хатун, а у Гюльфем-хатун был один сынок или два? – пропустив мимо ушей слова женщины, задумчиво спросила Хюррем.
- Один, она родила одного сыночка, Мурада. Роды были преждевременные и очень тяжёлые. Потом она не смогла больше забеременеть, матушка моя сказала, что деток у неё не будет. Бедная Гюльфем, такая красивая, молодая и очень добрая. Мне её жалко до слёз, - поделилась лекарша и вдруг пристально посмотрела на Хюррем.
- А почему ты спросила? Откуда эта мысль в твоей голове о том, что у Гюльфем может быть два ребёночка? – насторожилась Ахсен.
- Я не стану юлить перед тобой, Ахсен, ты со мной была откровенна, и я отвечу тебе тем же. Только предупреждаю, что мои слова покажутся тебе странными, возможно, ты даже не поверишь им, - предупреждающе произнесла Хюррем и замолчала.
- Тебе поверю, Хюррем, можешь не сомневаться. Я знала многих, но таких, как ты, вижу впервые, ты надёжная, - уверенно ответила хатун, и фаворитка согласно кивнула.
- Тогда слушай. Мне свыше даровано ясновидение, однако этот дар посещает меня редко, только при сильном моральном потрясении. Я не могу тебе рассказать всех подробностей, я их и сама не знаю, но однажды мне пришло видение, что сын Гюльфем-хатун жив, - торопливо проговорила Хюррем, резко замолчала, и её лицо застыло в ожидании.
Ахсен вздрогнула и не откликнулась на безмолвный вопрос наложницы. В комнате надолго повисла тишина.
- Вот как? – наконец, c фальшивым недоумением произнесла лекарша.
Хюррем несколько минут сверлила её пронзительным взглядом, а потом тихо спросила:
- Ахсен-хатун, почему ты не удивилась?
- Потому что я не верю, что матушка могла убить дитя, - твёрдо произнесла женщина.
- Что это значит? Что ты хочешь этим сказать? – подалась к ней Хюррем.
- Это может значить только одно: сын Гюльфем-хатун жив, как тебе и привиделось, - побелевшими губами промолвила Ахсен.
Хюррем откинулась на спинку дивана.
- Что же нам делать, Ахсен-хатун? Как узнать правду?
- А зачем нам это узнавать, Хюррем?
- Ты что, Ахсен, ради Гюльфем…
- Ради Гюльфем мы должны молчать. Её сын шехзаде. Ты понимаешь, что ему сейчас может грозить? – вдохновенно прошептала Ахсен, и Хюррем прикусила губу.
- А ведь ты права, Ахсен. Мы должны подождать. Пока Фюлане произведёт на свет дитя. А потом…- она осеклась и продолжила. – Если мальчик, дай Аллах, жив, пусть он ещё немного потерпит. Только как мы узнаем, где он?
- Теперь, когда всё открылось, я думаю, что матушка не могла уйти, не оставив о нём никаких сведений. Мы пока ничего не скажем Гюльфем, а я постараюсь вспомнить до мельчайших подробностей, что говорила мама. Если дело обстоит так, как мы с тобой думаем, она не могла не оставить мне какой-нибудь знак. Я вспомню! – слабая тень улыбки промелькнула на лице Ахсен, но женщина, вдруг, вновь стала хмурой.
- Хюррем, почему ты это делаешь? Ведь у твоих будущих детей появится ещё один соперник, – она оценивающе посмотрела на рыжеволосую фаворитку.
- Ахсен-хатун, ты мне не доверяешь? Ты думаешь, что я хитростью выманю шехзаде и убью его? – открыто спросила Хюррем, чем заметно смутила лекаршу.
- Я, конечно, верю тебе, Хюррем, ты доказала свою…- начала говорить та, но фаворитка перебила её.
- Не оправдывайся, Ахсен, ты ведёшь себя правильно. Никогда и никому не стоит безоглядно доверять, кроме тех людей, которых знаешь давно и полностью в них уверен. А по поводу соперников скажу тебе так: для меня они все дети, и я никогда не подниму на них руку, не смогу поднять. Мне нечего больше сказать. Можешь мне верить или не верить.
- Я верю тебе!
Напряжение, возникшее между женщинами, постепенно спало, они ещё немного посудачили и расстались.
А потом с победой возвратился домой султан Сулейман!
Хюррем, словно только его и ждала, чтобы разрешиться от бремени.
Вскоре гуляния в столице османской империи в честь великой победы армии падишаха над неверными плавно переросло в празднование по случаю рождения шехзаде Мехмеда!
Благая весть достигла и польского королевства.
- Позвольте войти к Вам, мой король! – торжественно провозгласила Бона, остановившись на пороге рабочего кабинета мужа.
Сигизмунд тотчас поднялся и поцеловал жену.
- Я счастлив видеть Вас, моя дорогая королева!
- У меня для Вас хорошие вести! – лучезарно улыбнулась она.
- Только ты и приносишь их мне, любовь моя, - громко вздохнул король. – Неужели, это об Алессандрин?
- Да, верно, только не об Алессандрин, а о любимой фаворитке падишаха Хюррем-султан! – гордо изрекла Бона Мария.
- Ты сказала “Хюррем-султан”? Что это значит? Неужели…
- Да, именно! Наша маленькая Алессандрин родила мальчика, принца, или, как говорят у османов, шехзаде! Наследника падишаха! У Вас родился племянник, мой король! Поздравляю!
- О, Господь Всемогущий! Вот это новость! – воскликнул Сигизмунд, обнимая супругу. – Шах Солиман уже ответил мне согласием на предложение установить отношения дружбы и сотрудничества, крымские вторжения на окраины нашего государства сошли на нет только благодаря милостивой воле падишаха. Теперь можно вести речь и о заключении мира!
- Совершенно правильно, мой король! А когда Хюррем-султан станет законной супругой падишаха, я думаю, этого не придётся долго ждать, можно будет вести речь и о более глобальных делах с падишахом Великой Порты!