Автор: Людмила Белогорская
Первые шесть лет моей жизни были тесно связаны с бабушкой и дедушкой по отцовской линии. Мои родители и я жили вместе с ними в маленьком однокомнатном домишке, стоявшем на обрывистом берегу неглубокой, но довольно быстрой речки.
Отец был в семье «последышем» - он родился, когда бабушке было за пятьдесят, а деду пятьдесят шесть лет. К моим пяти годам были они уже людьми весьма немолодыми, но довольно крепкими. Дед плотничал, а бабушка, помимо ведения домашнего хозяйства, занималась целительством. Была она глубоко верующим человеком, поэтому деньги за помощь людям не брала.
-Грех это большой, - говорила она, - Божий дар на деньги обменивать.
Стены в сенях были плотно завешены пучками трав, собранных ею собственноручно. Надо ли говорить, что все хвори в нашей семье она лечила сама? Хорошо запомнившийся мне случай, в котором проявились бабушкины особые способности, произошёл где-то в середине зимы.
Зимы тогда, в начале шестидесятых, были суровыми, с сильными морозами, а зачастую и снежными. Порою буран неистовствовал несколько суток подряд, заметая дома по самые крыши. Но зато сколько радости было потом у деревенских ребятишек! Те, что постарше, развлекались, ныряя с крыши головой вниз в сугроб, и не всегда могли выбраться оттуда самостоятельно. С хохотом и визгом всей ватагой вытаскивали бедолагу, а на смену ему приходил другой любитель острых ощущений.
По причине моего малолетства эта забава была мне строго-настрого запрещена. Но я не огорчалась – у меня было другое, не менее интересное, занятие. Маленькой деревянной лопаткой, специально для меня сделанной дедушкой, я копала в огороде подземные ходы (вернее, подснежные, если быть точной). А однажды, в тот самый день, когда произошёл случай, о котором я собираюсь рассказать, докопалась аж до самой земли. И – о, чудо! – обнаружила там зелёную травку – настоящую, живую! Для меня это стало настоящим откровением – увидеть зелень в середине зимы. Цветов у бабушки не водилось, и я даже не подозревала, что они могут расти зимой в доме на подоконнике.
«Надо обязательно рассказать бабушке и дедушке, а еще маме и папе и двоюродной сестрёнке Светке, какое чудо я обнаружила под снегом», - подумала я. Но тут меня посетила гениальная мысль – если мне удалось вырыть такую чудесную берлогу, то неплохо было бы хоть чуточку побыть медведем! К тому времени я уже знала, что зимой мишки крепко спят под снегом, смотрят сны, дожидаясь тепла.
Решено – сделано. Повозившись немного, я устроилась у стеночки «берлоги». Немного полежала. Сон почему-то не приходил, зато стали мёрзнуть руки в мокрых варежках и ноги – валенки были полны снега. Полежав для порядка еще несколько минут, я решила, что быть медведем в берлоге не очень-то приятное занятие. Захотелось домой, к бабушке на тёплую печку.
Выбравшись из «берлоги» и прихватив лопатку, направилась было домой. Но вдруг замерла, не в силах сделать даже шагу. Прямо через огород, едва касаясь лапами нетронутого снежного покрывала, ко мне неслась огромная чёрная собака. Наконец, оцепенение прошло, я закричала что было сил и отключилась.
Пришла в себя уже дома, верхняя одежда и обувь с меня были сняты, а я лежала на кровати. Мама сидела возле меня, вытирая слёзы, дед, покряхтывая, топтался рядом, бабушка деловито суетилась возле печки, готовя какой-то отвар. На вопрос относительно того, что со мной произошло, ответить я не смогла, лишь беззвучно открывала рот. И рада бы сказать, но – не получалось.
-Может, фельдшера позовём? – робко спросила у свекрови мама.
-Да погодь ты со своим фельшаром, - отмахнулась бабушка. Ишь, девчончишка слова сказать не может, шибко испужалась чего-то…
Бабушка заставила меня выпить горький отвар, и вскоре я уснула. Проснулась от того, что рядом со мной разгорелся спор. Спорили мои тетушки, пришедшие узнать, что стряслось, и бабушка.
-А я говорю, в райцентр везти надо! – настаивала старшая сестра отца. – Вдруг речь так и не вернётся?
-Вот что, Настёна, - решительно заявила бабушка. – Шла бы ты домой покаместь. Завтрева придёшь, проведаешь. Ежели сама не справлюсь, повезёте в больницу. Но не сегодня…
Родственники разошлись по домам, а бабушка открыла свой сундук и начала что-то доставать из него. Мама вполголоса рассказывала вернувшемуся с работы отцу о происшествии. Оказывается, бабушка, возвращавшаяся с посиделок со своей давней подругой, обнаружила меня, лежащую без сознания, рядом с плетнём, неподалеку от крылечка. Ох, и досталось от неё маме и деду, которые были дома, но недосмотрели за мной.
Бабушка посадила меня на табурет.
-Выливать испуг будем, - объяснила она матери.
Мне велела сидеть тихо, говорить только тогда, когда она разрешит. Я немного удивилась – как же говорить, если язык не слушается? Но молча кивнула.
Растопив воск, бабуля стала лить его в миску с холодной водой, которую держала над моей головой, читая при этом молитвы. Через какое-то время она опустила миску на стол. Мама испуганно ахнула.
-Подойди сюда! – приказала мне бабушка. – Что видишь?
Я с любопытством заглянула в чашку. Янтарный воск стал совершенно чёрным и по очертаниям напоминал собаку.
-Собака! Чёрная собака! – закричала я и разревелась.
Голос вернулся ко мне, и, захлёбываясь слезами, я стала рассказывать о страшной собаке, которая набросилась на меня.
Почти сразу же выяснилось, что ни у кого в деревне не было такой собаки. Это совершенно точно, в маленькой деревушке всех соседских собак и кошек знали поимённо. Откуда она взялась и куда делась, никому не известно. Бабушка по этому поводу ничего не говорила, хотя кое-какие предположения у неё всё же были.
Какое-то время соседи рассказывали друг другу истории о том, как бабушка вылечила внучку от испуга, не забывая добавить что-то от себя. Сама бабуля, до которой доходили эти обросшие деталями повествования, лишь усмехалась. Она ещё и не то могла!
А я до сих пор не перестаю удивляться – как у неё это получилось? Как струйка воска в её руках превратилась в силуэт свирепого животного?
