Все части повести здесь
Она совсем не замечала, что мерзнет, просто стояла и смотрела, сама себе казалась каким-то неживым существом.
– Простите меня – прошептала тихо – простите, я не хотела.
Надо было бы идти в машину, спрятаться в спасительное тепло, отогреться там... Но ей не хотелось, казалось, здесь и останется ее душа, а вместе с ней и тело. Холод и дождь сковали настолько, что перестала осознавать реальность. Неизвестно, сколько бы это длилось, если бы не услышала голос позади себя:
– Стелла! Во что ты играешь?!
Часть 42
После отъезда внучки Полина Ефремовна долго не могла прийти в себя. Сначала она уселась на скамейку во дворе, рядом с летней кухней. Сидела молча, изредка покачивая головой и что-то про себя бормотала, а что – было совершенно не понятно. Только сухие, истончившиеся с возрастом губы ее тихонько шевелились. Потом ушла на кухню, но вместо того, чтобы заняться привычными делами, опустилась на старый кованный сундук с витыми украшениями по бокам и с искусно выделанными ручками и опять сидела так, задумавшись, то и дело качая головой.
– Баба, ты чего? – Анютка нахмурила бровки и серьезно смотрела на задумавшуюся женщину – бабушка, тебе плохо?
– Да не, Анюточка, детка, мне не плохо, не беспокойся. Давай-ка вот, блинов тебе и сметанки – такие ладные девочки, как ты, должны хорошо питаться.
– Бабушка, а у тебя какао есть? Мама мне часто варит, я видела, как она делает, сама могу сварить.
– Да я тебе сварю сама, моя радость. Конечно, есть у бабушки какао, чего только нет...
Она достала из буфета какао и хотела было насыпать порошок в маленькую кастрюльку, как вдруг рука дрогнула и коричневая масса просыпалась на стол.
– Нет, нельзя так! – сказала вслух сама себе, заметив, что Анюта вышла во двор – это же дите... Ни щенок, ни котенок, ни поросенок – дите... Звери своих зверят не бросают, а тут – дите... Да рази же не должен отец знать, что скоро у него ребеночек появится... Ох, Стеллка, чего же ты взялась решать-то и за него, и за себя, и за дитя? Нельзя ведь так – выйдет боком, сама не рада будешь.
Забыв про обещанное какао, она вышла во двор, а потом, подумав, и за ворота. Около соседнего дома играла стайка ребятишек.
– Ванятка! – позвала она самого старшенького из них.
– Че, теть Поль? – откликнулся тот.
– Подь сюда, помощь твоя нужна!
С важным видом мальчишка подошел к Полине Ефремовне.
– Че, теть Поль?
– Получишь сотню на мороженое. Сходи до Федьки-лесника – знаешь, где его изба?
– Знаю, теть Поль. А зачем сходить-то?
– Ты его сюда приведи, скажи – разговор у меня к нему есть.
– А можно, я Мишку с собой возьму? Тут недалеко!
– Возьми. Тогда и Мишке на мороженое дам, коли приведете мне лесника.
Ребятишки убежали, сверкая голыми пятками и на ходу пытаясь натянуть сандалии, а Полина Ефремовна, все еще сомневаясь, правильно ли она делает, вспомнив наконец про какао, пошла его готовить.
Прошел примерно час с того времени, как ребятня убежала за лесником. Наконец, ворота стукнули, и они появились во дворе втроем – ничего не понимающий лесник и двое гордо вышагивающих мальчуганов.
Полина Ефремовна поблагодарила мальчишек, дала им обещанные деньги, и они довольные понеслись к своим друзьям, рассказывая о том, как они ходили в лес, чтобы найти лесника и приукрашивая свой рассказ выдуманными рисковыми подробностями.
– Чего случилось у тебя, тетка Полина? – спросил Федька-лесник, глядя на нее из-под кустистых бровей – что ты меня аж через ребят к себе вытащила.
Полина Ефремовна налила ему стакан холодного клюквенного морса и сказала:
– Дело у меня к тебе есть, Федя. Постоялец у тебя жил, Антон. Телефон мне его нужен, поговорить с ним хочу.
– Антон? – удивился Федор – а чего тебе с ним? Я так-то никому его телефон не даю. Он человек серьезный, бизнес у него... Лучше не тревожить лишний раз...
– Да ты послушай – Полина Ефремовна взяла его за рукав рубахи и стала рассказывать.
Когда она закончила свой рассказ, Федька только и произнес:
– Ну, дела! Ладно, пиши давай...
****
– Стелла, подожди! – Рон взял ее за локти – подожди, не гони лошадей! Ты взволнована и трещишь, как сорока!
– Рон, ты что, не понимаешь, что ли, что я тебе говорю?! У меня будет ребенок, и это ребенок Антона! Ты не должен, не обязан воспитывать и содержать его, поэтому я хочу развестись!
– И что ты будешь делать, когда разведешься со мной? Пойдешь к отцу ребенка и предъявишь ему свою беременность? А ты уверена, что он будет рад?
– Я не собираюсь никому ничего предъявлять! И я до сих пор не сказала об этом ребенке Антону! Я сама буду растить малыша, муж мне для этого не нужен. И не позволю тебе жертвовать собой, когда у тебя еще есть шансы на нормальную семью и любящую тебя жену!
– Стелла! – ему наконец удалось ее усадить – Стелла... Ты не должна одна растить этого ребенка. У ребенка должна быть семья...
– И что? – похолодела она – ты в чем меня сейчас пытаешься убедить?
– Я пытаюсь сказать тебе, Стелла, что ты для меня очень многое значишь, и я хочу... Сохранить наш брак. Я просто уверен, что пройдет время, и мы станем настоящей семьей, ты сможешь полюбить меня, а я... Я буду любить твоего... Нет, нашего... Малыша. Неважно, кто его отец...
– Рон, что ты несешь? – она посмотрела на него как-то обреченно и потерянно, словно у нее отняли надежду на что-то светлое и близкое – что ты говоришь, Рон? Это ребенок Антона, ты понимаешь это?
– Прекрасно понимаю. И осознаю все то, что говорю сейчас. Мне как раз этого и не хватает – полноценной семьи, грудного младенчика на руках, фото из роддома, где счастливый отец принимает на руки новорожденного и со слезами на глазах целует любимую жену. С этого начнется новая ветвь наших отношений, Стелла, и кто знает – возможно, когда-нибудь, у нас появятся совместные дети – один или двое...
– Рон... ты... Ты с ума сошел?
– Почему? Почему ты, Стелла, не веришь в нас?! Это же так очевидно! У нас может быть нормальная семья, нужно только постараться!
– Рон... нет... я... мне нужен развод.
– Детка, об этом не может быть и речи! Год! В нашем договоре прописан год! А в течение года, я уверен, ты сможешь меня полюбить!
– К черту твой договор! Знаешь, каким бы хорошим ты не старался казаться, я уже сто раз пожалела, что втянула тебя в эту историю!
– Стелла – он приложил свои ладони к ее щекам – если ты откажешься от контракта раньше окончания срока... я вынужден буду... сам рассказать обо всем Антону. Я имею ввиду аварию, которую ты спровоцировала...
Она отшатнулась от него, глаза его... она никогда не видела у него таких глаз. Остановившиеся, большие, страшные... Словно он был ни живым существом, человеком, а каким-то... совершенно из другого мира.
– Я доверилась тебе... как другу – прошептала она – зачем, Антон? Ты думаешь, что после таких твоих слов я смогу полюбить тебя? Да я тебя... ненавидеть буду...
– Ненавидеть? Но я разве это заслужил? Ведь я забочусь о вас – о тебе, об Анечке, за что же ты, Стелла, собираешься меня ненавидеть?
– Потому что ты хочешь насильно оставить меня замужем за собой. А насилие... Вряд ли оно порождает любовь. Скорее, ненависть...
– Ладно, все. Все это лирика. Меж тем, я озвучил тебе – она заметила, каким холодным стал его тон – озвучил тебе то, что я сделаю, если ты разведешься со мной раньше срока. Не обессудь, Стелла. Я своих решений не меняю.
Он встал – стройный, высокий, физически развитый, лицо красивое... Но ей было все равно... Она не хотела видеть его рядом.
– Подумай об Антоне – сказал спокойно – кем ты станешь для него, когда я расскажу ему обо всем, что услышал от тебя. Он будет ненавидеть тебя и этого ребенка. Тебе нужна эта ненависть? А так – мы будем продолжать спокойно жить, как и раньше...
– Как раньше уже не будет, Рон – она вдруг как-то успокоилась, словно приняла все то, о чем он говорил или что-то задумала – с чего вдруг ты решил, что будет, как раньше? Спасибо тебе... за очередной урок. Я поняла, что доверять нельзя никому вообще, и тем более, такому, как ты. Извини.
Она ушла в комнату, где переоделась и отправилась в душ. Такое отношение Рона было для нее самым настоящим ударом, но она решила не показывать ему, что настолько уязвлена или испугана его ультиматумом. Выход можно было найти из всего, и из этого тоже. Нужно было только решиться... Решится на то, чтобы поговорить с Антоном или...с полицией...
Когда она вышла из душа, его уже не было. Через некоторое время пришло смс-сообщение: «Я сегодня переночую в отеле, завтра уеду по делам своей компании. Решений своих я, Стелла, не меняю, потому извини. Вообще, согласно закону, я должен был бы отправиться в полицию и рассказать все, как есть. Но считай это моим благодушным жестом – я не буду этого делать.».
Она покачала головой – во всем этом его поведении была какая-то незрелость, детскость. Да и вообще, все они, включая ее и Антона, вели себя, как дети. Единственным мудрым человеком во всей этой истории была только бабушка и наверное, маленькая Анюта.
Она набрала номер бабули.
– Бабушка, как Аня? – спросила с беспокойством.
– Да не переживай за нее – ответила Полина Ефремовна – вон, с пацанами носится, атаманша! Сама-то как? Как доехала?
– Хорошо! Вот только из душа...
– Разговаривала с мужем?
– Да. Он не хочет давать мне развод, а я, честно говоря, не знаю, что делать. Я не собираюсь воспитывать этого ребенка вместе с Роном.
– Да, но и с отцом ты его воспитывать не собираешься, как я поняла! Стелла, вот к чему все это, а? Разве так можно? Ни себе жизни, ни дитя!
– Ба, о чем ты? Сотни, нет, тысячи женщин в нашей стране самостоятельно воспитывают детей, и нет в этом ничего ужасного!
– Но зачем обрекать на это ребенка, если у него есть отец?
– Так надо, бабушка...
– Ох, Стелла, смотри – доиграешься... Я всегда была на твоей стороне, но сейчас...
– Бабушка, позови мне Анюту, поговорить с ней хочу.
Она очень долго разговаривала с Анечкой, а когда их беседа была закончена, легла на кровать, закинув руку за голову, и стала гладить свой живот. Неужели там, внутри нее, растет маленькая жизнь – продолжение их страстной любви с Антоном? Разве это не есть счастье?
Только вот... Зря Рон надеется, что она сможет полюбить его. Нет, не сможет, даже дружеские чувства к нему пропали. После их сегодняшнего разговора.
Она заснула, да так крепко, что ей даже сны не снились. Проснулась поздно, вспомнила, что у нее есть кое-какая работа, присланная Эстеллой, заглянула в электронную почту, потом сварила себе кофе, сделала наспех бутерброд и села за переводы. Они хоть немного отвлекали ее от невеселой и проблемной реальности.
К вечеру она немного успокоилась, привела в порядок мысли и решила, что по проблеме с Роном не мешало бы проконсультироваться с опытным юристом – что он скажет? И при этом показать ему договор – может быть, можно будет найти хоть какую-то лазейку. А вечером, завернувшись в тонкий плед, устроилась перед телевизором. Не хотелось ничего, кроме хотя бы нескольких минут тишины и покоя. Не хотелось ни о чем думать, переживать, не хотелось размышлять, как и что будет дальше.
Тренькнул телефон – смс-сообщение. Кто бы это мог быть в такой час? Время почти двенадцать. Глянула на экран – там фото. Довольная и счастливая Лариса на плече у спящего уже Рона. Семи пядей во лбу быть не надо, чтобы понимать, что между ними произошло совсем недавно. Вон как у Ларочки личико пылает, и глаза так и сияют – довольные, счастливые.
Усмехнулась про себя – все понятно, не ей Рона судить, он живой человек, мужчина, и голову пеплом не посыпал, монахом-отшельником себя не объявлял. Ему разрядка просто необходима, так что абсолютно ничего удивительного в этом фото и нет.
Через несколько минут – звонок. Взяла трубку.
– Ну, что, довольна? По-прежнему будешь его держать?
– Ты в своем уме, Ларис? Держать его никто не держит, поверь мне, он сам не уходит. Я сегодня потребовала у него развода, так он не дает – и даже согласен воспитывать чужого ребенка от другого мужчины.
– Ты что – беременна?
– Представь себе. Но можешь быть спокойна – отец не Рон, у нас с ним вообще ничего не было. Но он почему-то надеется, что все еще будет, даже при наличии ребенка от другого.
– Ты мне лжешь!
– Отнюдь. А что же ты его самого не спросишь?
– Он пришел сегодня... Пьяный и несчастный... Долго сетовал на то, что все бабы дуры, я и подумала, что ты всеми силами стараешься его удержать.
– Нет, Лариса, я всеми силами своей души мечтаю, чтобы кто-нибудь отвлек его от меня. Поэтому я безразлична к фотографии, которую ты мне отправила.
– Господи, Стелла, ты всегда была ненормальной! Отказывать такому мужчине, как Рон! Между прочим, он страдает, это видно...
– Так утешь его, в чем дело-то? Я тут при чем, Лариса? Ладно, время уже позднее, мне пора отдыхать.
Она сбросила звонок и ей почему-то стало смешно. Да уж, ситуация! Ей безразличны фотографии собственного мужа в постели другой женщины! Кто бы мог подумать! А ведь в молодости мечтали о другом, а не вот об этих вот нелепостях!
Мысли ее снова вернулись к Антону, к его семье... Вероятно, он мечтал о сыне... После такого их болезненного расставания Даша казалась ему тем надежным источником, к которому можно прильнуть и не отрываться... Как он сказал – любила за двоих? Да уж... Стелле вдруг вспомнились их школьные годы – улыбки, смех, взгляды... Какие-то тонкие намеки, неуловимый флирт в голосе и поведении. Почему она была такой глухой и слепой ко всему этому? Почему не видела, что подруга страстно влюблена в ее парня? Наверное, это видели все, кроме нее и Антона... Они были слишком поглощены друг другом, слишком счастливы.
А Рон... Что Рон... Он не пропадет. Вот, прибегнул к шантажу, лишь бы только подчинить себе, подмять. Он весь в этом – без власти не может ни дома, ни на работе. Такой человек... Ему неинтересны те, кто его восхваляет и поет дифирамбы, как Лариса, он предпочитает таких, как Стелла – недоступных, независимых, с сильным характером. Хотя Лара была бы ему хорошей партией – любящая, заботливая, что еще надо...
Прошло несколько дней, Рон все также отсутствовал, бабушка уверяла Стеллу, что Анюте в деревне очень хорошо, и она прерывается от игр с друзьями только на еду и сон, а еще постоянно спрашивает о том, чем она может ей, бабуле, помочь.
Стелла практически не выходила из дома. Антон ее не преследовал, не звонил, не приезжал, и она подумала с горечью, что вероятно, он смирился. Она еще не знала тогда, что день назад бабушка, наконец решившись на разговор, и подумав, как правильно вести его, позвонила Антону...
Она даже гуляла мало – больше спала, скорее всего, такая сонливость являлась следствием ее положения, а дышать она выходила на лоджию, устраиваясь там в плетеном кресле. Больше ничего не хотелось, единственный человек, по которому она скучала – Анечка, но Стелла понимала, что пока так будет лучше, да и Анюта уже привыкла у бабушки и с восторгом рассказывала Стелле о том, как она проводит время.
Сама же Стелла думала, как ей избавиться от брака с Роном. Она уже признала свою ошибку – ведь знала прекрасно, как он к ней относится, нет – развязала этот опасный узел, а теперь сама запуталась в этих веревках и не может выпутаться. Ну, в конце концов, утешала себя – сейчас же не прошлый век, никто и не должен никого насильно держать рядом с собой. Неужели у Рона это действительно какая-то одержимость?
Рассеянно гладила Плюша, чувствуя мягкую шерстку, а он доверчиво спал на руках хозяйки и тарахтел громко, как трактор, словно стараясь забрать с собой ту массу проблем, которая так внезапно на нее навалилась.
Самый простой вариант – рассказать все Антону. Пусть он возненавидит ее, пусть не простит, но тогда она хотя бы не будет связана по рукам и ногам шантажом Рона. Но почему-то рука не поднималась сделать подобное и слова застывали на губах, едва только она начинала представлять, как все рассказывает ему. Сейчас ей было уже все равно – будут они вместе или нет, сейчас ей важно было хотя бы ради будущего ребенка получить его прощение... или непрощение... Ведь там тоже был ребенок – сын, который навсегда останется в сердце Антона, которого он должен был защищать, спасать, оберегать, а сейчас, наверное, чувствует себя виноватым за то, что тогда не поехал с ними...
– Ты совсем бледная, как смерть! – ругала ее пришедшая Зинка – и ходишь, как сомнамбула! Стелла! – сердилась она – возьми себя в руки, что с тобой происходит?!
– Ничего особенного, Зин! Просто очень хочется спать и постоянно тошнит.
– Подожди – разулыбалась та – я чего-то не знаю?! Ты, никак, скоро матерью станешь, а, Стеллка?
– Прямо в точку! – усмехнулась Стелла – только пока никому ни слова. Я знаю, что ты никому не рассказываешь все, что доверяю тебе я, но в этом случае, прошу – как бы тебя не распирало от желания поведать такую новость этому миру – молчи!
– Я обещаю! – взвизгнула радостно та – но только с одним условием – я буду крестной мамой твоей дочурки!
– Откуда ты знаешь, что это будет девочка?
– Я чувствую! Ой, Стеллка, какая же ты счастливая! А Рон... наверное вообще на седьмом небе?!
– Учитывая, что это не его ребенок – да, можно сказать, что он на седьмом небе – усмехнулась Стелла.
– Как это – не его? У тебя что, непорочное зачатие, что ли?
– Дура ты, Зин – миролюбиво заметила Стелла – кроме Рона других мужчин нет, что ли?!
– Я даже боюсь высказывать предположения насчет отцовства – осторожно заметила подруга - но честно говоря, я бы ставила на Рона. Не знаю, что тебе нужно – красавчик, успешный, спортивный, любит тебя... Ох, Стелла... Потом локти будешь кусать.
– Да ничего я не буду. Буду жить одна, с детьми – так спокойнее, никаких переживаний.
В этот день она решила кое-что... Ей просто необходимо было поехать туда, правда, она сама не знала, зачем. Может быть, чтобы получить своего рода прощение? Или чтобы успокоиться хоть как-то? Ей самой было еще пока непонятно, зачем нужна эта утомительная для нее поездка. Тем более, она решила обернуться одним днем – туда-обратно. Никуда заезжать она не собиралась и кого-либо навещать – тем более.
Перед поездкой заехала на СТО к знакомому специалисту. Тот проверил ее машину и дал добро на дальнюю дорогу. Стелла закупилась водой и перекусом – ела она в последнее время очень плохо, потому что тошнота не давала ей покоя. Ехать старалась осторожно – как и в тот день, когда она убегала от этой мерзкой картины, представшей перед ней на турбазе, шел дождь. Вроде бы не сильный, но она то и дело включала дворники. Надеялась, что по прибытию в родной город дождь закончится.
Надежды не оправдались – он пошел еще сильнее, и она уже пожалела, что не взяла с собой дождевик. И хотя был он совсем не холодный, озноб то и дело пробирал тело. Она с каким-то суеверным страхом проехала мимо того места, где когда-то четким прямоугольником с неровными краями выделялась выжженная земля, а сейчас ничего не было – все заросло... Потом проехала серпантин, на котором вылетела в тот вечер на встречку, старалась взять себя в руки, но слезы подкатывали к глазам. Пришлось остановиться, немного посидеть, успокоиться и только потом отправиться дальше.
Она нашла две могилки через сотрудников – в здании администрации кладбища симпатичная девушка спросила у нее дату смерти и личные данные, и спустя несколько минут назвала Стелле номер квартала, где можно было найти Дашу и ее сына.
Проехала туда, вышла из машины, положила на холмик букет бордовых роз с крупными бутонами и длинными стеблями. Забыв обо всем на свете, стояла под дождем, глядя на фото улыбающейся подруги. Здесь, на этом фото, Даша была уже такой взрослой. Женщина, мать... Счастливая от осознания того, что любит и живет рядом с тем, кого любит. И могилка поменьше – с памятника смотрит улыбающийся мальчик, копия Антона...
Она совсем не замечала, что мерзнет, просто стояла и смотрела, сама себе казалась каким-то неживым существом.
– Простите меня – прошептала тихо – простите, я не хотела.
Надо было бы идти в машину, спрятаться в спасительное тепло, отогреться там... Но ей не хотелось, казалось, здесь и останется ее душа, а вместе с ней и тело. Холод и дождь сковали настолько, что перестала осознавать реальность. Неизвестно, сколько бы это длилось, если бы не услышала голос позади себя:
– Стелла! Во что ты играешь?!
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.