В девяностые был у нас во дворе такой мальчик–колокольчик, что «ни разу не звенел» и до 13 лет нигде не был замечен. Как вдруг проснулся у него талант к восточным единоборствам. Говорят, однажды докопались до него злые гопники, когда он за хлебом для матушки ходил, как положено, трое на одного. Ну он всех троих и уложил, а самому борзому и руку сломал. Смотрящему на районе интересно стало, что это за Брюс Ли народился, вызвали его на стрелку и выставили против него здорового бугая – говорят, победишь, возьмем тебя в свою бригаду. Не победишь – будешь как все платить… Не поверите…
Мы стояли в цеху старой маленькой типографии этого самого городка. Здесь устанавливается современное оборудование. Только что горе–рабочие нашли несгораемый шкаф в какой–то куче хлама. На радостях они его взломали. Никаких ценностей там, конечно, не оказалось — да и откуда им взяться. Какие–то старые печати, бланки, документы еще 90–х годов. И два конверта – один белый, с фотокопиями порноснимков, которые сейчас кажутся смешными и второй желтый. В нем лежали копии листов с боевыми стойками каратистов. Вот только они были какие–то странные, как будто копировались с вышитого коврика. Я такие уже видел.
— Да этот пацан к успеху шел, — усмехнулся кто–то из рабочих.
Да. И я знал этого пацана. Его называли в честь персонажа одного из популярных фильмов того времени, Фанат, а настоящее имя знали немногие, я так вообще почти забыл.
После того, как он побил на стрелке всех выставленных против него бойцов, Фаната позвали в «контору». Но он отказался, сказал, что пойдет по спортивной линии, к чему отнеслись с уважением, а через некоторое время вокруг него, действительно, собралась своя компания каратистов, в которую попал и я, поскольку жил с ним в одном подъезде. Он сам пригласил меня, хотя я и отказывался по причине неспортивности полной.
Занимались в школьном спортзале. Это были какие–то пробежки и отжимания, учили стойки. Ничего особенного. Настоящее каратэ было не там. Однажды после занятий, Фанат позвал меня в тренерскую и дал какой–то сверток.
— Повесь у себя в спальне над кроватью на ночь и будет тебе счастье. Только никому не показывай.
Дома я развернул его с удивлением обнаружил вышитый коврик такие наши бабушки покупали – с лебедями, собачками и прочей дребеденью. Только тут вместо животных были тщательно вышиты фигурки каратистов в замысловатых «ката». Ну, если тренер хочет... я повесил. А утром проснулся совсем другим человеком.
Во мне как будто поселился дух каратэ. Словно силу в меня вложили. Я тем же вечером впервые вышел в спарринг и такие чудеса показал, что у самого голова закружилась — трех бугаев завалил. Фанат позвал меня после тренировки в свой закуток, достал бутылку рябины на коньяке – тогда популярное пойло было.
— Вижу, коврик к месту пришелся. Отлично.
А потом рассказал мне, откуда у его эта штука. У него бабушка живет в деревне, в Закамье. Не сказать, что далеко, но тогда зимой дороги туда частенько перекрывало снегопадами и люди неделями сидели без возможности выбраться даже в ближайший городок, за продуктами. Зимой в современной деревне вообще делать нечего, особенно пенсионерке – дети и внуки в городах, из скотины – куры и коты, за ними ухода много не нужно, вот и занялась бабушка традиционным женским ремеслом — вязанием и вышиванием. А поскольку, как выяснилось, бог ее талантом не обидел, то и коврики у нее начали получаться красивые. Сюжеты она копировала с открыток, которые тогда покупала в киосках Союзпечати. Однажды она решила сделать подарок внуку подарок и, зная о его увлечении боевыми искусствами, купила на рынке набор картинок со всякими приемчиками. Выбрала из них самые красивые и вышила, как смогла и подарила внуку. Внучек в душе посмеялся над неразумностью бабушки, но коврик над кроватью повесил – есть он не просит, а девушек он еще домой не водил, позориться было не перед кем. А наутро проснулся свеж и полон сил и, главное, уверенности в себе. Через пару дней он и вступит в конфликт с теми тремя гопниками.
— В тот момент действовал не я, а какая–то программа во мне. И эта программа появилась у меня после того, как я повесил это коврик. Другого объяснения у меня не было, — сказал он мне.
Вот только титула мастера школы единоборств нашему герою было мало… Начались 90–е и спортсмены пошли в бандиты. Не избежал этой участи и Фанат. Ему удалось подмять под себя пару городских микрорайонов.
— К успеху шел, — повторил беззубый мужичок, которому в те годы было лет 17, — да вот только против автомата нет приема.
Да, бабушка не догадалась вышить коврик с автоматом Калашникова, а в армию Фанат не пошел – какая армия, тут страну делят. Так что управлялся он с огнестрелом хуже, чем со своими ногами. Однажды, во время разборок с конкурентами он промахнулся и убил выглянувшего в окно мирного жителя. Это стоило ему и карьеры, и жизни. В тюрьме приемы тоже помогали до поры до времени – от заточки в спину тоже нет приема. Привезли Фаната в город в закрытом гробу, как некоторых его ровесников из Чечни. Я был на похоронах, как сосед и друг и выпросил у его мамы коврик со стены. Она не знала, как тот «работает» и отдала. А я решил занять место Фаната и мне был нужен этот коврик.
Но для начала я решил побольше узнать о «природе» коврика. Дело в том, что суперсила возникающая всякий раз при применении, со временем терялась. Второй закон термодинамики, все дела. Я поехал в Москву, где отправился в гости в одну из самых уважаемых федераций. Но перед этим я сфотографировал коврик и распечатал на только–только появившимся принтере копии. Сам же коврик я оставил в камере хранения на вокзале.
В федерации налили мне чаю, внимательно выслушали, посмотрели фотографии коврика и покрутили пальцем у виска. Правда, попросили продемонстрировать свои умения на татами. Что я и сделал. Это поубавило им спеси, и они стали совещаться. Один из сенсеев дал мне номер телефона и сказал, что может быть там мне помогут.
Оказалось, он направил меня в китайский ресторанчик, которым владел признанный мастер у–шу. Это был налысо побритый толстячок, представившийся, как Ли По. Он тоже меня выслушал, посмотрел на фото коврика, устроил чайную церемонию, о которой тогда никто не слышал.
— Это айкидо. Эти горные обезьяны с островов украли у нас все – рис, фарфор, чань–буддизм и у–шу. Вот и это основные каты айкидо, но они не неправильные, как может показаться, хотя повторить такое простому человеку нельзя.
— Я списывал это на безграмотность автора.
— Может автор и безграмотен, но он большой мастер и как мастер увидел истинное искусство, скрытое за эти обманными движениями. Твой взгляд тоже видит его, но понимает их только твоя душа, а для сознания, отягощенного злом этого мира они кажутся бессмысленными.
Он налили еще по оной стопочке чаю из корявого чайника дровяного обжига и продолжил.
— Настоящему мастеру не нужно этой подсказки, а вот профану приходится постоянно сверяться, иначе его душа забывает эти сложные движения. Мне они не нужны, но моим ученикам они помогли бы раскрыться. Сто тысяч долларов…
В те времена в Москве можно было на 10 тысяч долларов квартиру купить. Но я был молодой, идейный. Поняв это, Ли По вздохнул и повернул голову к стене за своим столом. Там, в золоченой рамке красовалась долларовая банкнота. Но не простая, а номиналом в один миллион. Приглядевшись, я увидел на ней изображение Рональда Рейгана
— Ее нарисовал мой сын. У него тоже был талант к подобного рода вещам, которые не в состоянии оценить наш разум. Благодаря этой банкноте я всегда вижу, что можно купить и продать с выгодой. Каким образом, не скажу. В вашем случае она говорит, что вы не настроены торговаться. Ну чтож, буду откровенен. Я уже стар, деньги мне ни к чему, а вот от славы не отказался бы. Если вы захотите, то сможете всегда найти меня здесь.
После Ли По я пошел на главпочтамт, позвонить родным. Напомню, никаких сотовых телефонов тогда не было и междугородний звонок нужно было заказывать на почте.
А в трубке – голос мамы. Она в истерике. Утром квартиру штурмовала группа захвата. Весь день вели обыск. Искали «какой–то коврик». Да и я теперь в розыске. Я сразу понял, что про коврик раскололся кто–то из наших, тоже проходивших по делу «Фаната», а может и сам он еще при жизни, но пока сведенья шли по инстанциям… теперь речь шла уже не об открытии секции каратэ или чего–то подобного, а о спасении жизни. Я вернулся к Ли По.
— Пятьдесят тысяч долларов, — сказал он, едва меня увидев.
— Это вам банкнота подсказала, как теперь со мной нужно торговаться?
— А ты догадливый для белого. В честь этого накину еще десять тысяч долларов. И обещаю помянуть в завещании.
Он произнес это так торжественно, что я понял — это приговор. Спорить было бесполезно, можно было только соглашаться, пока не передумал. И я взял деньги, продиктовал код замка от камеры хранения и скрылся в прямом и переносном смысле.
Создание новой личности в девяностые было дешевле, чем сейчас. Дешевле было и договориться с ментами. Через пару лет я обосновался в одной из стран СНГ. Правда, бизнесмен из меня вышел не очень и в конце концов остался при одном фермерском хозяйстве. Но в 2014 году на главпочтамт города, где я жил, на мое новое имя до востребования пришла бандероль от имени Ли По. Я вскрыл ее и обнаружил банкноту. Я сначала было решил, что она та самая, но она оказалась скорее похожей. На портрете красовался Барак Обама, а номинал был обозначен в 760 долларов. Каково было мое удивление, когда через пару дней номинал стал 782 доллара. Я полез в биржевые сводки и нашел там только один ресурс по такой цене. Биткойн. Причем, номинал опережал биржевую котировку на сутки. Не обманул с завещанием, узкоглазый.
На родину я вернулся уже как новоиспеченный гражданин России. Не скажу, что раньше не бывал в городе, но делал это украдкой, останавливаясь у знакомых. Да, навещал маму, соблюдая все методы конспирации. Но сейчас так совпало, что и срок давности по моему делу об участии в ОПГ истек, да и не нужно было уже прятаться и я решил выкупить простаивающее помещение типографии, чтобы открыть там фермерское хозяйство. По майнингу биткоинов.
И вот я стоял и смотрел на копии коврика с катами, явно сделанные почти тридцать лет назад Фанатом для того, чтобы вручить их своим последователям. Небольшой эффект от копии был, я–то знал, сам использовал такую, чтобы не тратить время на спортзал.
Я только собрался открывать в тихом городе тихий бизнес, а если эти листочки разойдутся среди школьников, кто–то может захотеть повторить. Этого нельзя допустить. Только не в городе, где у меня ферма.
— Все сжечь. Прямо сейчас, — приказал я рабочим.