Маргарита Борисова - о волшебных превращениях, сушке волос над газовой конфоркой и зеленом кримпленовом платье.
Алла - мастер перевоплощения
Когда мне было лет шесть, бабушкиными соседями по коммунальной квартире была одна семейная пара. Жили они в самой маленькой комнате в квартире около входной двери. Мужа звали Серега, он работал грузчиком в продуктовом магазине. Как-то спрятал под куртку кусок балыка и получил срок. Отсидел полгода и вышел. Но соседи это запомнили.
У Сереги была очень интересная супруга. Мне даже имя ее нравилось. Такое загадочное - Алла. К тому же она обладала даром перевоплощения: утренняя Алла от Аллы вечерней разительно отличалась. Утренняя Алла выходила из ванной в розовом стеганном халатике цвета зефира, с закрученной в полосатое полотенце головой, бледная, как моль. И приносила с собой косметичку и прочие предметы ухода за собой. Начинался процесс преображения. Я, если слышала ее шаги, пулей вылетала из комнаты поглазеть на это волшебство.
Голова с начесом - огромная, но красивая
Алла включала газовую плиту - сразу две конфорки, - вставала на табуретку и наклоняла голову с мокрыми распущенными волосами над газом, встряхивая руками свои пепельные, обесцвеченные пергидролем волосы. После того, как голова высыхала, Алла садилась перед небольшим зеркалом и принималась тонкой металлической расческой с ручкой начесывать волосы - каждую прядь отдельно. Доведя голову до состояния мохнатого шара, Алла брала передышку и закуривала сигарету. Тогда на коммунальной кухне курили все. Передохнув , она брала лак "Прелесть" и пшикала на волосы. Уходила у нее на это почти половина баллончика. Затем той же тонкой металлической расческой она укладывала начесанные пряди и закрепляла их заколками-невидимками. У висков она делала такие толстенькие локоны и заливала их лаком. Голова становилась огромная, но красивая.
Черные слезы - издержки производства
Потом Алла брала косметичку, выдавливала из тюбика тональный крем, красила жирными перламутровыми тенями веки, рисовала у глаз черные стрелки карандашом и принималась красить ресницы.
Это была отдельная история. Сначала она ресницы припудривала и красила ленинградской тушью, предварительно туда плюнув. Когда та высыхала, наносила еще раз. Если она случайно попадала себе а глаз, то смотрела на потолок и подтирала черные слезы салфеткой. Губы она делала сердечком, красила розовой губной помадой и уходила в комнату переодеваться. Я бежала за ней следом. Алла надевала кримпленовое зеленые платье с длинными язычками воротника, вишневые туфли на огромной платформе, брала бежевую замшевую сумочку на длинном ремешке и упархивала за дверь. Шлейф ее духов еще долго висел в прихожей.
Алла ушла, косметичка осталась
Я возвращалась на кухню, по- хозяйски брала косметичку Аллы и решала, что себе покрасить. Но тут прибегала из комнаты бабушка, всплескивала руками и говорила:
- Христа ради, не бери ты эту ерунду, кожу испортишь!
Алла мне тогда казалась эталоном красоты, и я считала, что мы подруги. Во всяком случае, свою косметику она мне брать разрешала.
Еще: