Три года как ушёл Ясен Николаевич Засурский, мой дедушка. Он оставил по себе добрую память и многих учеников, один из которых — Григорий Пруцков — написал его биографию. Сегодня он опубликовал по случаю годовщины небольшой отрывок про Николая Васильевича Сторожева, отца Ясена Николаевича, небольшой фрагмент, который я позволю себе процитировать здесь целиком:
В Гражданскую войну Николай Васильевич Сторожев участвовал в боях за освобождение Крыма от войск Врангеля. С 1921 года он в течение четырёх лет работал следователем особого отдела 4-й армии, а затем уполномоченным ВЧК-ОГПУ.
Там же, в Крыму, Сторожев получил ранение в спину, которое потом беспокоило его до конца жизни. Когда Ясен Николаевич спросил однажды о его причине у отца, тот – единственный раз в жизни – на него накричал. Ранение, скорее всего, оказалось делом рук латышских стрелков, которых Сторожев пытался приструнить. В каждой крымской деревне наёмники первым делом пытались расстрелять священников и разграбить церковное золото. Однако прародители будущих граждан суверенной европейской Латвии в итоге взяли верх, а раненый Николай Сторожев отправился в тыл на повозке с махновцами. Изредка приходя в сознание, он слышал, как махновцы обсуждали, убить его или всё-таки довезти, но в итоге он добрался до дома, и мама отпаивала его домашним молоком.
Зверства ВЧК в Крыму стали притчей во языцех, однако единственным, кто предпринял попытку наказать виновных, был Николай Сторожев, и это стоило ему карьеры чекиста. Как уполномоченный ВЧК, он имел практически неограниченную власть не только в Крыму, но и на всей Украине и, пользуясь своим положением, арестовал и посадил под замок на десять суток руководителя ВЧК Украины.
Находясь в гуще событий, среди беззаконий и безумия, Сторожев не терял себя и никогда не был посторонним. Его крутой нрав проявлялся в том, что он всегда поступал в соответствии со своими убеждениями – чего бы это ни стоило. (И это не могло не сказаться на характере Ясена Николаевича, который, будучи мягким и обходительным в общении, никогда никого не предал и не продал, вопреки всем создав оазис свободы, качественного образования и гуманизма на месте средневекового замка опричнины).
К счастью, в Харькове, который был тогда столицей Украины, находилась сестра Феликса Дзержинского, которая помогла Сторожеву спастись от неизбежной расправы со стороны руководства украинских чекистов. По её настоянию он – от греха подальше – сменил фамилию на юношеский поэтический псевдоним и, уже как Засурский, был направлен в Алма-Ату, в Казахстан, для изучения машины по выделке шерсти. А оттуда – в Варшаву, где и познакомился со своей будущей супругой и мамой Ясена Николаевича.
Николая Васильевича Сторожева спасло в годы сталинских репрессий то, что его личное дело убрали из архива ещё при смене фамилии по личному указанию Дзержинского, который пусть и не смог справиться со зверствами чекистов в Крыму, тем не менее смог защитить того, кто посмел встать у них на пути.
Борис Немцов в конце 1990-х годов собирал подписи против возвращения памятника Дзержинскому на Лубянскую площадь. Борис Ефимович был совершенно изумлён тем, что встретился с мягким, но решительным отказом Ясена Николаевича, о чём он не замедлил сообщить его внуку Ивану. Вечером за чаем Иван спросил у дедушки, почему он отказал Борису.
– Видишь ли, я никак не мог согласиться поставить подпись, – сказал он. – Ведь именно Дзержинские, брат и сестра, спасли жизнь моего отца.