Сколько бы лет мне ни было, а когда мне плохо, я всегда бегу к маме. Вот и сейчас вылетаю пулей из отеля и мчусь к метро. Не хочу доставать из кармана телефон и видеть пропущенные вызовы от Стаса, поэтому поеду к родителям не на такси, а на общественном транспорте.
Я так бегу, что не чувствую под ногами ни каблуков, ни асфальта. Как будто лечу над землей. В лицо бьет противный ноябрьский дождь. Это хорошо, под каплями дождя прохожим не видно моих слез.
«Дай объяснить, пожалуйста»
«Давай поговорим. Я люблю тебя»
Истеричный смех вперемешку с рыданиями разбирает меня, когда вспоминаю эти слова. До чего же гнусной ложью были все его признания в любви. Полгода наших отношений — ложь, ложь, ложь. Свидания, цветы, подарки, поцелуи — ложь, ложь, ложь.
Все было ложью. Наглой, гадкой, мерзкой.
Пассажиры в вагоне странно на меня косятся. Когда гляжу на себя в окно, вижу в отражении настоящую ведьму: мокрые спутанные волосы висят сосульками, а тушь, подводка и тени растеклись вокруг глаз, образовав чёрные круги. Но мне сейчас настолько безразлично, как я выгляжу…
От метро до дома родителей уже совсем трудно идти, поэтому я приваливаюсь к столбу. Хватаюсь за него руками, иначе рухну на тротуар. Дождь усилился, больно бьет по щекам, заливает за шиворот куртки. Я дрожу от холода, зуб на зуб не попадает.
В свете фонаря замечаю блеск на безымянном пальце правой руки. Это помолвочное кольцо с бриллиантом, которое мне подарил Стас, когда делал предложение. Гляжу на него и чувствую, как палец горит. Полыхает огнём, заставляя всю меня сгорать от боли. С силой срываю кольцо и швыряю на дорогу под колёса машин.
— Ненавижу! — кричу, срывая голос. Падаю лбом на столб и захожусь новым приступом плача, приговаривая: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу».
Кое-как доползаю до квартиры родителей. Ключей с собой нет, поэтому стучу в дверь.
— Полечка! — охает сонная мама, глядя на меня всю мокрую и с размазанным по лицу макияжем. — Что случилось?
— Мам, он мне изменяет, — заявляю с порога и, рыдая, падаю в тёплые объятия матери.
— Кто? Станислав?
— Ну а кто еще!?
— Ох…
Мама тяжело вздыхает и тихо уводит меня на кухню, чтобы не разбудить папу. Там отпаивает меня горячим чаем и слушает мой сбивчивый рассказ. У меня нет секретов от матери, мы очень близки, поэтому рассказываю ей все: от положительного теста на беременность до жалких попыток Стаса что-то мне объяснить. Мама слушает, не перебивая, и только осуждающе качает головой.
— Что мне теперь делать, мам? — реву белугой. — Как быть?
— Измену не прощают, — строго отрезает. — Ладно, вы бы были двадцать лет женаты и устали друг от друга. Но вы всего ничего вместе!
— То есть, через двадцать лет можно простить измену?
— И через двадцать нельзя. Но через двадцать хотя бы понятна причина измены. А сейчас что ему не так было? Зачем тогда замуж тебя звал? Кoбeлинa…
— Я вот еще о чем думаю, мам. Кто-то специально написал мне об этом, чтобы я застукала Стаса. И дверь в номер была открыта, как будто меня ждали. Может, кто-то намеренно хочет нас разлучить?
Врагов у нашей со Стасом пары было предостаточно. Его бывшая все полгода бесится. Они со Стасом типа расстались друзьями, так вот она ему бесконечно по ночам названивала, пока я уже не поставила вопрос ребром: или прекращает общение с бывшей, или я собираюсь и ухожу. Стас выбрал меня и попросил бывшую стерву не звонить.
— Это меняет факт того, что он тебе изменил?
Мама, как всегда, не в бровь, а в глаз.
— Нет, — отвечаю, потупив взгляд и снова чувствую невыносимую боль в груди.
Родительница недовольно поджимает губы и отворачивается к заварнику, чтобы налить мне еще чаю.
— Мам, я беременна от него, — тихо произношу.
— Я это услышала. Пусть алименты платит.
— Мне от него ничего не нужно! — резко возражаю.
— А ребенка на какие шиши растить будешь? Ты подумала об этом?
Нет, не подумала. Руки снова опускаются к животу. Хоть я и окончила факультет международных экономических отношений МГИМО, а найти работу, которая бы соответствовала уровню моего образования, мне так и не удалось. Везде хотят кандидатов с большим опытом. Моя двухмесячная стажировка во французской нефтяной компании не заинтересовала кадровиков.
— Мы с отцом поможем тебе всем, чем можем, но ты должна понимать, что это твой ребенок. Тебе его растить, учить, поднимать на ноги. Так что пускай Станислав платит алименты. Ты ближайшие несколько лет работать не сможешь.
Мама ставит передо мной новую кружку чая с лимоном и мёдом и садится напротив. Я, не мигая, смотрю на поднимающийся над горячим напитком пар и думаю, как быть дальше. Все было бы по-другому, если бы я выбрала не Стаса, а карьеру и уехала в Париж. Работала бы сейчас в крупнейшей нефтяной компании, много зарабатывала и жила в самом романтичном городе мира.
Самое интересное, что Стас окончил институт нефти и газа, но не хочет работать по специальности. Предпочёл быть автогонщиком. Он очень хорошо зарабатывает на гонках, так что не видит смысла менять свою спортивную «Феррари» на душный костюм и галстук.
— Может, мне написать в Париж? — тихо озвучиваю посетившую меня идею. — Вдруг они никого не нашли на ту вакансию?
— Ну здрасьте! Кто ж тебя, беременную, возьмёт?
Неопределённо веду плечами.
— Необязательно говорить им, что я беременна.
— Ага, а потом ты уйдешь в декрет, и начальство тебя возненавидит.
— Можно не уходить в декрет.
— Как это не уходить? А с ребенком кто будет?
— Няня. Мне там очень хорошую зарплату предложили, я смогла бы позволить себе няню. А для родов взяла бы обычный отпуск на две недели.
Мама оторопело на меня глядит. Моя родительница старой закалки, не приемлет нянь и искусственное вскармливание. По ее мнению, с ребенком нужно сидеть до трёх лет и до этого же возраста кормить грудью.
Ну ладно, грудью до двух.
— Мне это нужно, мам! — говорю быстрее, чем она раскритикует мою идею. — Если меня в двадцать три никуда не берут без опыта, то в двадцать шесть, когда ребенку исполнится три года, тем более не возьмут! Я зря в МГИМО училась, что ли?
Есть еще одна причина, по которой я испытываю жгучее желание поскорее уехать. Не хочу жить со Стасом в одном городе, в одной стране. Не хочу по одной земле с ним ходить, одним воздухом дышать.
Уехать, забыть, вычеркнуть предателя из своей жизни. Никогда его не встречать, не знать, не слышать о нем новостей. Вырвать его из своего сердца, из мыслей.
И никогда-никогда не прощать.
— Не нужна няня, — отвечает мама, подумав над моими словами. — Я приеду, когда ты родишь, и буду смотреть за ребенком. Все равно я на пенсии.
От сердца отлегло. Теперь главное, чтобы то место все еще было вакантным и меня взяли.
Это оказывается невероятным счастьем, но меня берут на работу несмотря на то, что в конце августа я поставила будущее начальство перед фактом, что не приеду. Французы оказались не гордыми. Рабочую визу они мне сделали еще летом, поэтому ждут меня в офисе в ближайший понедельник.
У меня слишком мало времени, чтобы собраться для переезда во Францию. Но это даже хорошо. Некогда думать о предательстве Стаса. Он продолжил обрывать мне телефон и на следующий после измены день, так что пришлось его везде заблокировать. Однако подонок не успокоился и стал названивать мне с чужих телефонов. В итоге я перестала брать трубку на незнакомые номера.
Он и на этом не остановился. Приехал к моим родителям. Благо, папа с мамой живут в высотке бизнес-класса с закрытым двором. Я дала охранникам фотографию Стаса, марку и номер его машины и сказала, чтобы не пускали его ни во двор, ни в подъезд. Он двое суток стоял у шлагбаума. Окна моей комнаты выходят на дорогу, так что взгляд невольно опускался на его спортивную «Феррари».
Сердце больно сжималось. Периодически возникало желание выбежать к Стасу, простить и утонуть в страстном поцелуе. Но я себя одергивала. Измену не прощают.
Я не понимаю, что Стас хочет мне сказать. Что это было не то, что я подумала? Что ему жаль, что он раскаивается, что хочет все вернуть, как прежде?
Конечно, я прекрасно понимаю, что кому-то было выгодно, чтобы я застукала Стаса. Мне прислали смс с незнакомого телефона, оставили дверь в номер открытой. Вот только это не оправдывает факт того, что Стас был в постели с другой девушкой. Так что мне не о чем с ним разговаривать.
Абсолютно все мои вещи остались у бывшего жениха. Я даю маме ключи от его квартиры и прошу съездить за ними.
— Вроде все забрала, — говорит, запыхавшись. Грузчики заносят домой картонные коробки и чемоданы моей одежды.
— Что он говорил? — спрашиваю напряжённо.
— Что это было не то, что ты подумала.
Прыскаю от смеха. Нервно, истерично, срываясь на новые слезы.
— Ну это если кратко, — добавляет. — А так распинался, что он не виноват.
— В чем не виноват? — зло рявкаю. — Его под дулом пистолета заставили раздеться перед какой-то девкой?
— Я примерно так же и спросила. Он ответил, что выпил что-то непонятное, из-за чего перестал соображать. Говорит, находился в прострации и не совсем контролировал свои действия. Когда более-менее пришел в себя, он уже был в номере с незнакомой девкой, а следом и ты зашла. Иными словами, это все не он, а зеленый змий! А так бы он никогда и ни за что.
И мама сама смеется такой нелепой отговорке.
— Ты сказала ему, что я беременна?
— Нет. Это твоё личное дело. Захочешь — сама ему расскажешь.
Облегченно выдыхаю. Я знала, что мама меня не подведёт.
— Хотя я на твоём месте содрала бы с него алименты.
Мама не была бы мамой, если бы не добавила что-то подобное.
Перед отъездом у меня остается одно незавершённое дело. Так получилось, что паспорт моей лучшей подруги Даши лежит у меня. Она просит меня подъехать к загсу, так как будет разводиться с мужем и подавать заявление со своим возлюбленным.
У Даши муж и возлюбленный — это два разных человека.
А возлюбленный — тот самый друг Стаса, который был с ним в баре, когда мы познакомились. Мы с Дашей еще шутили, что очень удачно сходили: таких классных парней себе отхватили. Вот только как показало время, удачным поход в бар оказался только для Даши. Они с Витей ждут ребенка и женятся.
По дороге к загсу я мучаюсь одним вопросом: Витя знал, что Стас мне изменяет? Они ведь очень близкие друзья. Витя тоже автогонщик, они со Стасом постоянно тусят вместе. Также Виктор хорошо знает бывшую девушку Стаса, Аллу, и даже иногда с ней общается.
Пока доезжаю до загса, так себя накручиваю, что готова наброситься на Витю и расцарапать ему лицо.
— Ты знал!? — сходу на него налетаю.
— Что? О чем? — Витя опешил от моей нападки.
— О том, что Стас изменяет мне!
— ЧТО??? — восклицают с Дашей одновременно.
— Не надо делать из меня дуру! Ты его лучший друг! Я никогда не поверю, что ты не знал об этом!
Витя смотрит на меня во все глаза. Интересно, он был на том мальчишнике? Видел, как Стас уходит с девушкой?
— Мне ничего об этом неизвестно. Да и не верится, что Стас мог тебе изменить. Ты уверена?
— Я застала его в постели с голой девушкой! Хочешь сказать, это было не то, что я подумала?
Виктор растерянно проводит ладонью по волосам. Пожимает плечами.
— Слушай, я не знаю, — оправдывается. — Мне ничего об этом неизвестно. Ну и как-то не верится, если честно. Стас счастлив с тобой. Я его таким давно не видел. Он серьезно к тебе настроен.
Еще один! Поёт так же сладко, как и его дружок-изменщик. Может, еще скажет, что Стас меня любит? Вот я посмеюсь.
— Хватит вешать мне лапшу!!! — взрываюсь. — Я на идиотку похожа??? Я захожу, а он в кровати с какой-то бабой! Я видела это собственными глазами!
Все, не могу больше держаться. Резко замолкаю и горько всхлипываю, согнувшись пополам. Опять.
Опять я плачу из-за изменщика, предателя, подонка, мерзавца, козла, кобеля… Перечислять можно бесконечно.
Даша тут же бросается ко мне. Бессовестно реву подруге в плечо, оставляя мокрый след на ее бежевом пальто.
— Полечка, пожалуйста, тише, — гладит меня по волосам и спине.
— Даша… — захлебываюсь слезами. — Он был с другой… В одной кровати, голый… Я сама видела… Как он мог, Даш?? Он же мне в любви клялся…
Даша пытается меня утешить, говорит что Стас не достоин моих слез. Банально, но ведь правда. Разве этот подонок, предатель, мерзавец, которому я по глупости вручила свое сердце, достоин меня? Нет, не достоин. Ни меня, ни моего ребенка. Он нам не нужен.
Отдаю Даше ее паспорт и прощаюсь. Завтра утром у меня самолёт в Париж, о чем я и сообщаю подруге. Про беременность не говорю. У меня нет секретов от Даши, но теперь она выходит замуж за ближайшего друга Стаса. Вдруг Витя ему расскажет? А я не хочу, чтобы предатель знал о ребёнке. Он его не заслужил.
На следующий день я просыпаюсь в пять утра, беру два больших чемодана и еду в «Шереметьево». Прошу родителей меня не провожать. Не хочу долгих прощаний и их слез в аэропорту, как будто я уезжаю навсегда и мы больше никогда не увидимся.
Мне уже удаётся не плакать каждый раз, когда я вспоминаю измену Стаса, но все равно я чувствую себя подавленной. Отъезд в самый романтичный город мира на работу моей мечты отнюдь не радует меня. В аэропорту я прохожу регистрацию на рейс, сдаю багаж и медленно плетусь к зеленому коридору, как вдруг слышу за спиной голос, который выворачивает мою душу наизнанку:
— ПОЛИНА!!!!
Резко торможу и застываю на месте, как вкопанная. Паника разрастается в геометрической прогрессии. Внутренний голос кричит: «Полина, беги!», но только я делаю шаг, как ОН хватает меня за руку и силой разворачивает к себе.
Едва не падаю на него. В ноздри сразу врывается знакомый, некогда любимый, запах. Заполняет легкие, впитывается в клетки. Еще не так давно я обожала глубоко вдыхать этот аромат, уткнувшись в мужскую шею, а теперь он меня душит, словно удавку набросили.
— Я все-таки тебя нашел, — произносит, запыхавшись.
Осмеливаюсь поднять на Стаса взгляд. Сердце сразу же подскакивает к горлу и следом летит в пятки. Голова кружится. Предплечье, за которое он меня держит, огнём горит.
— Полина, послушай меня. Дай все объяснить.
Прогоняю наваждение от его столь близкого присутствия, вырываю руку из захвата.
— Какого ты здесь делаешь? — восклицаю. — Как ты вообще меня нашел?
— Витя сказал, что у тебя самолёт сегодня утром. Я посмотрел, только из «Шереметьева» были вылеты в Париж сегодня с утра.
Ах, Витя сказал. Без пяти минут муж моей лучшей подруги. Так я и знала, что они со Стасом в одной упряжке. И конечно, Витя не мог не знать о его изменах. Знал и нагло смотрел мне в лицо.
— Мне не о чем с тобой говорить. Я видела все собственными глазами. Я тебе уже сказала: забудь меня.
Предпринимаю попытку развернуться и уйти, но Стас снова хватает меня за руку и разворачивает к себе.
— Да послушай же ты меня! Полина, неужели у тебя не возникло вопроса, кто сказал тебе приехать в отель? Кто сделал так, чтобы ты все увидела? Может, кто-то намеренно хочет нас разлучить?
— Конечно, я задавалась этими вопросами, и не раз. Вот только разве они отменяют тот факт измены?
— Я тебе все объясню!
— Я не хочу слушать объяснения. Я хочу услышать честный ответ на один вопрос.
— Какой?
— У вас было?
Осекается, теряется.
— Дай объяснить…
— Ответь на вопрос, — перебиваю. — У вас было с той девушкой? Да или нет?
— Полина, послушай…
— Да или нет? — снова перебиваю, повысив голос. — Всего одно слово: да или нет?
— Полина, я…
— Да или нет!? — взрываюсь так, что слышат люди вокруг. — Посмотри мне в глаза и скажи: да или нет.
Он молчит. Смотрит на меня и молчит. Еще пару десятков секунд назад его глаза горели огнём, а сейчас я вижу, как он медленно гаснет. А мне вдруг становится жизненно необходимо услышать от него одно слово — «Нет». Я видела все своими глазами, но хочу услышать от него «Нет».
— Да или нет? — повторяю шепотом, чувствуя, как в горле образуется новый ком. — Скажи мне: да или нет?
Пожалуйста, Стас, скажи «нет». Я умоляю тебя, скажи «нет». И я поверю тебе, прощу тебя, останусь с тобой. Только скажи «нет». Умоляю.
— Да, — выдыхает.
Эти две буквы звучат, как смертный приговор. С ресницы срывается слезинка и падает на носок моего ботинка. Шмыгаю носом, уже не переживая, что унижаюсь перед этим предателем.
— Все кончено, Стас, — говорю спокойно, без эмоций, злости или ненависти. — Мне не важно, кто и зачем устроил так, чтобы я тебя застукала. Важен сам факт: ты мне изменил. Я не прощу тебя. Измену не прощают. Я уезжаю и не хочу больше ничего о тебе знать. Не надо меня искать, пытаться что-то объяснить… Никакие объяснения не изменят того факта, что ты мне изменил.
— И тебе все равно, что кто-то намеренно нас разлучает? Тебе все равно, что этот «кто-то» прямо сейчас добивается желаемого?
— Этот «кто-то» никогда бы нас не разлучил, если бы ты мне не изменил.
— Дай объяснить, Поль…
— Мне достаточно того, что ты признался в измене. Не надо, Стас. Я уезжаю и не вернусь. Между нами все кончено.
Он смотрит на меня, как побитый щенок на хозяина. Сердце больно сжимается. В груди кровоточит огромная рана. Мне не легко все это произносить. Ведь я любила этого человека, была с ним счастлива, доверила ему самое ценное, что у меня было, — себя, свою жизнь. А сейчас я ношу под сердцем ребенка от него. Как это ни печально, а мы всю жизнь будем связаны нашим малышом.
— Я люблю тебя, Полина. Правда люблю.
Он произносит эти слова с таким чувством, что не остается сомнений: правду говорит. Вот только это ничего не меняет.
— А я тебя больше нет, — из груди вырывается горькая усмешка. — Ты убил мою любовь, Стас. Ты просто ее растоптал.
Я замечаю, как бледнеет его лицо и синеют губы. Мне не доставляет никакого удовольствия разбивать ему сердце. Наоборот, каждая секунда рядом со Стасом пытке подобна. Мне ведь тоже больно. До смерти больно.
— Прощай, — говорю последнее слово.
Быстро разворачиваюсь и, смахивая слезинки, тороплюсь к зеленому коридору. Подаю паспорт с посадочным талоном и прохожу к пунктам досмотра. Очереди, к счастью, нет. Беру корзинку, кладу туда сумку, ремень, часы. Ботинки без высокой подошвы, так что можно не снимать. Захожу в кабинку, поднимаю руки, чтобы меня просканировали, выхожу из нее и снимаю с ленты корзинку со своими вещами. Когда уже застегиваю ремень и вешаю на плечо сумку, слышу громкий крик:
— Полина!!! Подожди!!!
Резко оборачиваюсь. Стас бежит ко мне со всех ног. Пробегает стойку, где проверяют паспорт с посадочным, и устремляется к пунктам досмотра.
— Молодой человек, стойте! — срывается за ним охранник.
— Без проверки посадочного туда нельзя! — верещит девушка, которая проверяет эти самые посадочные.
Стас игнорирует крики сотрудников аэропорта и охраны, продолжает бежать ко мне. Врывается к пунктам досмотра, отталкивает мужчину, который собирается входить в кабинку для сканирования, и пробегает через нее.
— Полина! Я не дам тебе уехать!
В момент, когда Стас приближается ко мне, к нему поспевают несколько охранников. Один из них запрыгивает Стасу на спину, чтобы остановить его. Бывший жених падает на пол, ему заламывают назад руки. Он вырывается, отпихивает от себя охранника. Подскакивает на ноги, тогда его хватает второй. Стас даёт ему кулаком в лицо и снова бежит в мою сторону. Третий охранник останавливает Стаса, дав ему по затылку резиновой дубинкой. Бывший жених снова падает, к нему подбегают остальные охранники, у одного из которых от кулака Стаса сочится кровь из губы, и надевают на него наручники.
Стас в сознании, отрывает от пола голову и кричит:
— Полина! Прости меня! Не уезжай! Дай объяснить!
Я наблюдаю эту картину, находясь в полном шоке. Люди вокруг тоже пялятся, в том числе на меня. Еще и перешептываются. Господи, какой ужас. Зачем он это сделал? Его теперь арестуют? А меня? Он ведь ко мне побежал.
Одна часть меня, глядя на то, как Стаса впечатывается лицом в пол, хочет броситься к нему. Вторая кричит: «Полина, уходи! У тебя самолёт!».
Быстро разворачиваюсь и с колотящимся сердцем устремляюсь к паспортному контролю.
— ПООООЛИИИИНАААА!!!! — летит мне в спину истошный крик. — Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!!!
***
Если вам понравился рассказ, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем жанер и стиле - "Измену не прощают", Инна Инфинити.
Всех Ц.