В Санкт-Петербурге на углу Мойки и Невского проспекта находится кондитерская Вольфа и Беранже. В январе 1837 года в этом кафе произошла встреча А.С. Пушкина с К. К. Данзасом – будущим его секундантом на дуэли. Это здание стало последним, куда поэт зашёл своими ногами. С дуэли его несли на импровизированных носилках.
В 1893 году это же кафе сыграло роковую роль в судьбе другого нашего соотечественника П.И. Чайковского.
Чайковский прибыл в Санкт-Петербург, чтобы дирижировать на премьере Шестой симфонии, которая состоялась 16 октября. Композитор планировал вернуться в Москву через неделю, а перед отъездом хотел посетить столичные театры.
20 октября 1893 года Чайковский побывал в Александринском театре, где давали «Горячее сердце» А.Н. Островского. На обратном пути композитор вместе с братом Модестом Ильичом и племянниками зашли в ресторан Лейнера, открывшийся на месте той самой кондитерской.
К тому времени заведение потеряло былую респектабельность. Современники писали об этом ресторане так: «Ресторан, где скверно кормят, отвратительное низкое помещение, наполняющееся клубами дыма и испарениями, но куда почему-то собираются каждый вечер представители свободных профессий – артисты, художники, литераторы».
После ужина композитор заказал стакан воды. Когда слуга доложил, что кипячёной воды (в то время её называли «переваренной») нет, Пётр Ильич с досадой в голосе сказал «Так дайте сырой, и похолоднее!» Все стали его отговаривать, но Чайковский залпом выпил стакан…
Почему сырая вода в те времена была небезопасна?
В 1883 году Пятая пандемия холеры, начавшаяся в Египте, достигла России. Первые случаи заболевания были зарегистрированы в Западной Украине – Галичине и Буковине, а затем заболевание распространилось по всей стране. 1892 и 1893 годы выдались голодными, и ослабленные граждане болели особенно часто. За эти два года в России было зарегистрировано около 620 тысяч случаев холеры. Учитывая, что заболевание передаётся, в основном, через загрязнённую воду, неудивительно, что сырую воду в период эпидемии лучше было не пить.
Впрочем, Чайковский не видел в этом никакой опасности. Модест Ильич Чайковский вспоминал: «Вода была сырая. Мы все были испуганы; он один отнёсся к этому равнодушно, и успокаивал нас. Из всех болезней он меньше всех боялся холеры».
Но и кипячёная вода мало что изменила бы. В газетах того времени регулярно появлялись сообщения о неблагоприятной санитарной обстановке в Петербурге. «Санитарная комиссия провела исследование трактирного кипятку, который на основании обязательного постановления должен иметься в каждом учреждении подобного рода, и анализ показал, что кипячёная вода разбавляется сырой, и в таком виде подаётся посетителям». Учитывая, что в 1893 году вплоть до декабря в невской воде находили холерные бактерии, питьё воды в трактире превратилось в своеобразную лотерею.
Ужин закончился во втором часу ночи. Вернувшись домой в квартиру на Малой Морской улице в хорошем настроении и бодром расположении духа, Чайковский лёг спать. Ночь прошла беспокойно – беспокоило расстройство желудка, вначале казавшееся чем-то безопасным, так как Пётр Ильич и раньше иногда жаловался на несварение.
Холера началась именно так, как описывал её в своих лекциях выдающийся российский терапевт Г.А. Захарьин.
«Болезнь начинается сразу, без предвестников, в большинстве случаев в первые часы ночи. Больной, лёгший спать совершенно здоровым, просыпается от урчания в животе и сильного позыва на низ».
К 16 часам учащённый стул и многократная рвота не оставляли сомнений – происходит что-то необычное, а не просто расстройство желудка. Друг семьи доктор Василий Борисович Бертенсон, приглашённый для оказания помощи, пишет в воспоминаниях: «Должен сознаться, что настоящей холеры до этого времени мне видеть не приходилось. Тем не менее, по освидетельствованию выделений больного, у меня не оставалось сомнений, что у Петра Ильича форменная холера».
Стул пациентов с холерой напоминает рисовый отвар - столь необычный вид выделений специфичен для холеры, и никакого другого заболевания.
К 22 часам 21 октября состояние Чайковского резко ухудшилось. Модест Ильич пишет: «Выделения учащались и делались чрезвычайно обильными. Слабость так возрастала, что сам больной двигаться был уже не в состоянии. В особенности невыносимой была рвота…»
В тот вечер композитор перенёс 75 рвотно-поносных припадков.
Можно ли было вылечить Чайковского?
Как ни удивительно, в конце XIX века жизнь заболевшего холерой, можно было относительно легко спасти - необходимые лекарства уже существовали. Да, с антибиотиками лечить было бы проще. Но и без них правильная регидратация (восстановление объёма жидкости), а главное, восполнение потерянных солей калия, натрия, хлора, почти наверняка позволила бы добиться выздоровления. Смертность от холеры в современном мире составляет лишь 1-3% - меньше, чем при любой другой особо опасной инфекции. Холера, кстати, имеет ещё одну уникальную особенность. Температура при ней не повышается, как при всех остальных инфекционных болезнях, а наоборот – понижается. Существует понятие «холерный алгид» - это симптомокомплекс, развивающийся при понижении температуры до 34,5 градусов и ниже.
К сожалению, в XIX веке были другие взгляды на лечение.
Сразу после того, как диагноз был установлен, применялись клизмы с раствором танина и подкожные введения 0,75% раствора поваренной соли. Очевидно, что столь низкое содержание натрия в растворе не могло восстановить концентрацию в крови этого важного электролита. Почему физраствор вводился подкожно? Многие врачи того времени, в том числе уже упоминавшийся ранее Захарьин, считали, что внутривенное введение не имеет преимуществ перед подкожным, и возможно только в стационарных условиях. Доза препарата предлагалась по нынешним представлениям просто смехотворная – 1 литр считался большим количеством! Точный объём физраствора, полученный Чайковским сейчас неизвестен, но очевидно, что огромный объём потерянной жидкости восполнен не был. Сейчас мы понимаем, что подкожное введение не позволяет восстановить потерянный объём жидкости, а главное, электролитов.
Кстати, подкожное введение физраствора практиковалось достаточно долго. Через много лет после описанных событий эту же процедуру описывает Михаил Булгаков в рассказе «Полотенце с петухом». Вспомните – в больницу доставили молодую девушку с острой кровопотерей, и вместо внутривенного введения жидкости объём циркулирующей крови восстанавливали подкожными инъекциями:
На бедрах Анна Николаевна, чуть-чуть касаясь, гладила бугры, набухшие от физиологического раствора.
Именно так – подкожно вводили физраствор, а затем массирующими движениями «разгоняли» его по организму. С современной точки зрения малограмотность, граничащая с шарлатанством. Но почему-то внутривенное введение казалось ещё опаснее.
Итак, объём жидкости восполнен не был, о введении солей речь не шла, и даже содержание натрия в физрастворе было меньше, чем принято сейчас (0,9% против 0,75% тогда).
Не приходится удивляться тому, что из-за обезвоживания у пациента отказали почки. В те времена почечную недостаточность пытались лечить с помощью погружения пациента в горячую ванну. По-видимому, врачи рассчитывали, что обильное потоотделение будет способствовать очистке организма от азотистых соединений, а согревание почек приведёт к улучшению кровотока и ускорит отхождение мочи. Возможно, доля истины в этом и есть. Но… Пётр Ильич категорически отказался от применения такого метода лечения. Оказывается, мать композитора тоже умерла от холеры, и произошло это именно в момент погружения в ванну. 24 октября, на четвёртый день болезни врачи всё-таки применили этот метод к уже безнадёжному пациенту. Потоотделение наступило, но почки не заработали. К вечеру того же дня наступила агония. Приглашённый свящённик из Исаакиевского собора, расположенного неподалёку от квартиры, где умирал композитор, не счёл возможным причастить больного, и прочёл лишь отходные молебны – Чайковский уже был без сознания. В 3 часа ночи 25 октября П.И. Чайковский скончался.
Почему пациент, страдавший особо опасной инфекцией, не был госпитализирован?
В настоящее время вопрос о госпитализации пациентов с подозрением на холеру не обсуждается. Холера относится к особо опасным инфекциям, и таких пациентов госпитализируют даже без их согласия. Но в конце XIX века сохранялись сомнения в том, что холера заразна.
Например, известный гигиенист Ф.Ф. Эрисман писал: «Холера не принадлежит к числу заразных (прилипчивых) заболеваний, которые передаются непосредственно от человека к человеку». О незаразности холеры упоминал и доктор Захарьин.
Существует конспирологическая версия, утверждающая, что никакой холеры не было – композитор покончил жизнь самоубийством с помощью яда, и окружающие, зная об этом, не опасались заражения. Как видим, эта версия беспочвенна. В то время просто не было уверенности в заразности холеры для окружающих, и люди не боялись контактировать с больным.
На похоронах Чайковского присутствовали представители Дома Романовых. В какой-то степени это тоже опровергает слухи об опале композитора, из-за которой он, якобы, покончил с собой.
Таким образом, именно холера явилась причиной смерти одного из величайших композиторов всех времён.
Подписывайтесь на меня в Телеграм, там я иногда публикую материалы, которых нет в Дзене.t.me/kardiologKrulev
Исторические очерки о медицине на моём канале.
Статья не является руководством к действию. Требуется консультация специалиста.
