Все части детектива здесь
Везде уже работают оперативники, собирающие улики, осматривающие дом и сад. Что делать мне? Силы как-то сразу, прямо тут, покидают меня. Я вижу, что врачам с трудом удается забрать ребенка из рук одной из женщин, тот молчит, но изо всех сил борется в нежелании расставаться с матерью.
– Ты как, Марго? – это Клим – тяжелая картина, правда?
Я киваю.
В этот момент к нам подходит оперативник и говорит:
– Маргарита Николаевна, не желаете посмотреть?
– А что там, Миш?
Он вместе с остальными осматривает сад.
– Там останки тела, Маргарита Николаевна.
Часть 15
Я примерно предполагаю, где та самая комната, на которую Элла Гельберт показывала мне, остановившись. Но все равно нужно быть начеку и идти очень тихо – у преступника, который сейчас там, внутри, очень обострены все чувства – слух, зрение, реакции.
У меня тоже все обостряется до невозможного состояния – я улавливаю малейшие запахи, колебания ветра, звуки, мое зрение выхватывает то, что ранее не имело для меня значения. У меня ощущение, что я иду голыми ногами по этому грязному полу – ведь мои шаги совершенно не слышны. Мне не нужно смотреть вниз – зрение само, словно у робота, выхватывает мелкие препятствия в виде палок, валяющихся поперек коридора, досок и всяческого мусора.
Раз комната, вторая, третья – везде хлам, грязь, в такие места надо приходить для того, чтобы зарыться в непроглядную депрессию. Он в четвертой комнате, сидит на корточках перед чем-то, спиной ко мне, я даже нет-нет, да слышу его дыхание – неравномерное, глухое, словно у него астма или еще какая-то болезнь. Он что-то оттаскивает в сторону, пытаясь вырыть из грязных закромов то, что ему необходимо. И почему я, идиотка, не отдала приказание операм обыскать и осмотреть все комнаты этой заброшки? Уж они-то бы точно нашли то, что он сейчас достает из-под груды рассыпавшихся почти в прах досок. Я стараюсь как следует присмотреться, что именно он скрывал здесь все эти годы. Вероятно, подумал, что ничего страшного нет в том, если это будет лежать здесь – никто не найдет, редко кто является сюда и шарится в этом мусоре.
В его руках какой-то белый мешок, такой, для строительного мусора. Сохранился он только за счет того, что лежал под грудой всякой ерунды. В мешке что-то позвякивает мерно, словно там находится груда стекла. Возможно, так оно и есть, проверить это удастся довольно скоро, самое главное, продержаться до опергруппы и оперативно сработать.
Вот он берет этот мешок в руки, пробует его на вес, видимо, забыл совершенно, как он был тяжеловат в ту ночь, когда он убивал Эллу Гельберт, заглядывает внутрь и удовлетворенно кивает.
Потом приводит в порядок место, которое только что разрыл – ведь ему надо, чтобы никто не обнаружил того, что здесь совсем недавно кто-то разгребал залежи.
– Встаньте! – спокойно и негромко говорю я – встаньте и поднимите руки. Медленно.
Мой голос приводит его в состояние шока. Он явно не ожидал того, что я появлюсь тут, причем так тихо, что он и не заметит.
– Медленно! – говорю я – и без фокусов. У меня приказ – стрелять на поражение при малейшем неверно расцененом мной движении, потому будьте осторожны и не сделайте неосторожных выводов. Тем более, вы прекрасно знаете, как я стреляю. Из моих прошлых дел. Вы ведь следите за ними, верно?
– Если вы меня убьете – вам никогда не узнать, где остальные девушки.
– Узнаю – говорю я – в этом можете не сомневаться. Методы у меня есть. Потому я кокну вас без зазрения совести. Наоборот, испытаю некоторое удовольствие. Вы ведь испытывали его, когда похищали девушек. А я испытываю, когда ловлю и упекаю в тюрьму тварей навроде вас.
Он медленно встает, действительно боясь сделать лишнее движение.
– Теперь повернитесь ко мне лицом. Медленно. Пакет держите на весу, чтобы я видела ваши руки.
Он поворачивается.
– Я нисколько не сомневался в ваших способностях, милая Маргарита Николаевна.
– Я вам не милая.
Отступаю чуть вглубь коридора.
– Идем на меня. Медленно.
Я спиной чувствую все, на что мне предстоит наступить сзади, осторожно прощупываю под ногами почву. В узком коридоре не развернуться, а мне нужно, чтобы этот человек был постоянно на виду. Вернее, недочеловек... На виду сам и его руки. Мы выходим на поляну перед развалом.
– Стой! – говорю я – опусти мешок на землю.
Он подчиняется.
– Что в нем? Отвечай. Твоя песенка все равно спета.
– Фужеры. Из них мы пили шампанское с Эллой. И сама бутылка. А также камень, которым я ударил ее.
– Везде ваши отпечатки?
– Да – отвечает он после нескольких минут раздумья.
– Почему вы решили забрать это только сейчас?
– Я забыл об этом – вылетело из головы. Вспомнил только вчера, мне вдруг пришло в голову, что такая дотошная дамочка, как вы, точно бросит на осмотр всего здания все группы оперативников. Медлить было нельзя.
Я отвлекаюсь всего лишь на один звук – вой сирен. Успеваю подумать о том, что нафига они их включили – совсем, что ли, растеряли остатки соображения?! Он вдруг резко оказывается около меня и толкает, что есть силы, в грудь. Я падаю на землю, пистолет летит в сторону, а эта туша, на вид худосочная, наваливается на меня и начинает душить.
Но я-то тоже не внакладе. Впрочем, готова признать – жизнь меня ничему не учит. Вот сколько раз меня предупреждали – не езди, Марго, одна! Туда, где может быть горячо. Но, как однажды сказал Рус, с моим шилом в одном месте это просто невозможно. Я руками дотягиваюсь до его шеи и тоже начинаю душить. Мы оба пыхтим и стонем, я стараюсь высвободиться из его рук и скинуть с себя его тяжелое тело. Но силы мои на исходе. Интересно, мне стоит ждать чуда в этот раз? Наверное, нет...
В голове шумит, сознание начинает ускользать, я чувствую, как что-то внутри меня мечется и буквально кричит: «Марго, напрягись!», только вот после больницы мне еще немного тяжеловато, да и рука не слушается из-за боли в плече.
Он, видимо, тоже вспоминает про мое плечо, потому что убирает одну руку с горла и больно бьет меня туда, пусть сверху, но пуля-то застряла где-то там, посредине, потому боль растекается по всей поверхности, и я чувствую, как в глазах темнеет. А эта тварь, видимо, рассчитывает, что я потеряю сознание.
И вдруг происходит что-то, совершенно мне неведомое. Его тело обмякает и падает на меня, дернувшись раз и другой. Я стараюсь сбросить его с себя, кто-то помогает мне, но я пока не вижу этого благодетеля – в глазах все еще летают мушки, а голова «плывет», словно у пьяной.
– Вставайте! – ко мне тянется чья-то рука.
Ба! Да это же моя старая знакомая! Настя – та самая упертая красотка, которая ходит на дзюдо, потому что хочет ловить преступников. Я поднимаюсь и смотрю сначала на нее, потом на валяющегося похитителя.
– Как тебе удалось подойти так неслышно? – спрашиваю ее – даже я не видела и не поняла.
– Я хожу, как кошка – улыбается она и с беспокойством смотрит на меня – вы в порядке? У вас... следы от его пальцев на шее.
– Спасибо. Со мной все хорошо. Чем ты его?
– Палкой.
– Надеюсь, не убила?
Она сверкает белозубой улыбкой.
– Поверьте, я знаю, как бить так, чтобы человек не отбросил кони.
Прошу ее принести скотч из машины. Когда она возвращается, разрешаю ей помочь мне связать этому существу ноги и руки скотчем.
– Как в настоящих детективах! – охает она восторженно.
– Скажи, как ты поняла, что здесь что-то происходит?
– Малышня сказала. Они видели вашу машину, которая ехала к заброшке. А перед этим видели еще одну. Я, надо сказать, прибежала сюда раньше вас – знаю окольные тропы. И затаилась. Так и знала, что вы не просто для деловой встречи сюда приехали.
– Я обязана тебе жизнью – говорю ей – если бы не ты, он бы победил.
– Очень сомневаюсь. В вас такая жажда жизни.
– Я была ранена недавно. Силы были неравны.
Мигалки приближаются и скоро несколько машин тормозят перед нами. Из большого черного джипа выходит шеф.
– Марго! Я что тебе говорил? Чтобы ты не смела соваться одна в такие места!
– Но Евгений Романович! – возражаю я – все оперативники были на выездах.
– Значит, надо было прийти ко мне! – рявкает он – я бы все устроил!
– Не было времени, шеф!
Он подходит ко мне совсем близко и пристально смотрит на мое горло, еле прикрытое воротником-стойкой, потом усмехается с иронией и поворачивается к ребятам-операм.
– Нет, вы на нее только посмотрите! Времени не было у нее! Сама недавно чуть не погибла, а теперь ее чуть не задушили. И стоит, улыбается, как ни в чем не бывало.
Невдалеке тормозит еще одна машина, из которой выпрыгивает Рус.
– О, нет! – говорю я, поворачиваясь к Насте – только не это!
– Это ваш муж! – восторженно пищит она.
– Сейчас мне попадет – шепчу я ей заговорщецки, и мы смеемся.
Руслан приближается и хватает меня за плечи.
– Марго, Марго с тобой все в порядке? Мне позвонил Даня и сказал, что ты уехала сюда одна, только сначала спросила его...
Он кидает взгляд на тело, лежащее на земле. В его глазах нет ни удивления, ни презрения, словно он знал...
– Даня зря панику поднял – как можно беспечнее говорю я – со мной все в порядке, Руслан.
– «Зря»! – передразнивает шеф – нет, вы только посмотрите! Зря! Да он ее чуть не задушил, вся шея в синяках! Марго, клянусь, если ты дальше будешь продолжать в том же духе – я тебя отстраню.
– И кто же потом будет ловить этих? – спрашиваю я его.
А он вдруг видит Настю.
– Позвольте – не дав ответа на мой вопрос, говорит он – а что тут делают дети? Марго, кто этот красивый ребенок и почему он здесь?
Я обнимаю Настю за плечи.
– Этот ребенок только что спас мне жизнь.
И рассказываю то, что сделала, не испугавшись, эта хрупкая девочка.
– Хм... Дожили – недовольно бубнит Евгений Романович – теперь малые дети у нас преступников до бесчувствия доводят! Тоже мне, следователи, так скоро на шею сядете молодому-то поколению!
Он подходит к девчушке, шутливо щелкает ее по носу.
– Страшно было?
– Неа – она мотает головой и улыбается – я же дзюдо занимаюсь, хожу, как кошка. И хочу стать, как она.
Настя кивает на меня, а Евгений Романович вдруг заявляет:
– Ну, что же, желание хорошее. Тем более, старики наши не молодеют...
Вот раскудахтался, старый петух! «Старики не молодеют»! А ведь и вправду я думала совсем недавно о том, что еще немного – и эта красотка сядет в мое кресло. Как в воду глядела!
– Ладно, грузите этого в машину! – командует он – Марго! Тебе отдельная благодарность! Но от меня получишь выговор за то, что поперлась опять одна.
Настя тоже садится с нами – девчушку надо довезти до дома. Евгений Романович, не удержавшись, идет к ней домой, где жмет руки ее опешившим родителям, высказывает пафосные фразы о том, как важно направлять молодое поколение на правильный путь, но тут же добавляет ложку дегтя – мол, следить надо за дитем, а то бегает по развалинам...
Когда приезжаем в комитет, я первым делом заглядываю в мешок. Ну, так оно и есть! Фужеры, разбитая бутылка из-под шампанского, камень... Прошло тридцать лет, а это все чудом сохранилось, заложенное старым хламом. Осторожно, в перчатках, беру камень. Конечно, брызгов крови нет, но следы ДНК Эллы есть точно. Отдаю все в лабораторию, а Даня говорит мне:
– Марго, среди обратившихся в КВД его нет.
Я киваю ему.
– Не думаю, что он обращался. Мне нужно провести эксперимент, для этого я отправлю его к Робу, он возьмет углубленный анализ. Думаю, Даня, все проще намного.
– Ты о чем?
Я таинственно улыбаюсь.
– Сам подумай. И тогда догадаешься.
– Ладно – говорит он недовольно – вечно ты выпендриваешься, нет просто сказать.
– Данюш, не обижайся. А что там с импотенцией? Были обращения?
– Сейчас проще будет искать, зная его данные. Я позвоню.
Через несколько минут раздается звонок:
– Он проходил лечение, ему были назначены препараты для поддержания половой функции. Но это мало помогало.
– Ладно, хорошо, этого и нужно было ожидать.
– Почему?
– Подумай – говорю я загадочно, противно хихикаю и кладу трубку.
Но потом перезваниваю ему.
– Даня, проверь всю недвижимость, которая оформлена на него. Где-то должны быть оставшиеся девушки.
Потом звоню оперативникам.
– Сереж, отведите подозреваемого к Робу. Я сейчас позвоню ему и объясню, что требуется сделать. Потом назад в камеру. Допрос будет уже завтра. Сегодня, если Даня найдет информацию, поедем вызволять остальных пленниц и собирать улики.
Одну из опергрупп я отправляю по месту его жительства, остальным говорю ждать. Когда звонит Роб, я даже не сомневаюсь, что он скажет сейчас.
– Марго, этот человек никогда не болел срамным заболеванием.
– И почему я не удивлена – говорю ему.
– Откуда ты знала об этом?
Но я не отвечаю на его вопрос. Мне, в свете сложившихся обстоятельств, он кажется неуместным.
Клим смотрит на меня с восторгом и обожанием.
– Слушай, ну ты фартовая – говорит он – Рус, наверное, с тебя три шкуры снимет.
– Хоть домой не возвращайся – отвечаю я, махнув рукой.
– Самое главное, чтобы остальные девушки были живы. Где вот их искать? Сволочь эта навряд ли признается.
– Даня найдет, не переживай.
Звонит оперативник, один из тех, что уехал на обыск в жилье преступника.
– Маргарита Николаевна, мы кое-что нашли.
– Что именно?
– Я сейчас вам фото отправлю.
Он отправляет мне фото. Я всматриваюсь в него и понимаю, что это последний гвоздь в крышку гроба свободы убийцы. Красная ленточка, красивое пышное платье, яркое, цветистое, все, как любила Элла, модные туфельки для изящной ножки...
– Ну, вот, Клим, теперь он точно не отвертится.
– Мне показалось, что он и не собирается это делать. Даже, кажется, рад, что его поймали.
– Ладно, ждем Даню. Что-то долго он копается с недвижимостью.
– Марго, ты очень нетерпелива. Имей совесть – они и так были загружены все это время работой. Вон сколько документации перелопатили.
Странное это состояние – когда ты совсем близко к окончательному завершению дела. Все рядом с тобой приходит в какое-то движение, все бурлит, то и дело что-то случается и пласт за пластом открываются новые, прежде неведомые, подробности.
Вот звонит Даня.
– Маргарита, у него действительно была белая Тойота. Так что... Это он похитил Карину Дроздову и выступал репетитором Натальи Прошиной.
– Это совершенно не вяжется с нашей теорией по Василисе Звягинцевой. Неужели она правда в него влюбилась?
– Марго, думаю, он сам тебе все расскажет. Самое главное – найти девушек. Если мы это сделаем – он сломается. Еще несколько минут – и у меня в кармане все данные о недвижимости этого человека. Самое главное, чтобы они были живы.
Поскольку у Дани работы и так непочатый край, я отдала найденный мешок с содержимым Робу. Поэтому сейчас получаю его звонок.
– Маргарита, на бутылке его отпечатки пальцев. На камне – отпечатки пальцев и частичное ДНК Эллы Гельберт. Честно говоря, не знаю, как все это сохранилось за тридцать лет. На фужерах отпечатков нет и ДНК тоже, но я больше чем уверен, что они пили из этих фужеров.
– Спасибо, Роб, я так и знала. Он стремился спрятать это, боясь, что найдут и обвинят его, когда вспомнил – захотел перепрятать, но было поздно.
– Именно так. Ты молодец, Маргарита, если бы не заметила этот блик в окне, мы бы так и находились в неведении относительно личности преступника.
Наконец Даня сообщает, что нашел подходящий объект недвижимости, в котором вполне могут прятать девушек. Деревня Клинки, недалеко от города. Там находится дом, который ему когда-то оставила бабушка. Деревня всего в несколько улиц, живут практически одни старики и старухи, вряд ли кто-то будет обращать внимание на немолодого мужчину, который периодически приезжает в этот дом.
Даю отмашку опергруппе, мы с Климом тоже собираемся в дорогу.
– Ребят – говорит Клим в рацию – без нас ничего не предпринимать.
Через час подъезжаем к дому. Ворота и забор очень добротные, сделанные из кованного железа, наверху все затянуто колючей проволокой. Похититель боялся, что в его отсутствие кто-нибудь проникнет во владения и, чего доброго, обнаружит девушек. Группа захвата наготове, открываем ворота, входим во двор. Этот чудак тут еще и хозяйство развел. Нетронутым остался только угол сада, где пышным цветом по весне цветет необычно красивая, разросшаяся вишня и слива.
В доме никого, что, конечно, неудивительно. А вот в торце дома, там, где дикий сад, где, можно сказать, не ступала нога человека, вход в подвал – огромная откидная крышка, железная, на мощном замке. Ребята без труда взламывают замок, откидывают ее и один за другим заходят внутрь. Еще дверь... Опять замок взломан, за этой дверью еще одна, уже не такая крепкая. Ребята открывают ее и останавливаются, удивленные открывшейся картиной. Хотя что тут удивляться? Многие из них и не такое повидали.
Я вхожу в помещение. Серое, затхлое, с запахом сырости, вокруг плесень. Три матраса прямо на полу, свет лампочки на потолке, стол, намертво прикрученный к полу прямо посредине. Три пары глаз, смотрят испуганно, готовые закричать, но у них, сразу видно, абсолютно нет сил. Изможденные лица, тела в какой-то серой рванине, грязные распущенные волосы. Эти женщины похожи на диких зверушек, которых вытащили из джунглей. На руках у одной – ребенок лет двух. Страшная, тяжелая картина заточения ни в чем не повинных людей. К лодыжке каждой женщины прикована огромная тяжелая цепь. Он боялся их. Боялся, что все вместе они смогут вырваться, потому и приковал.
Одна из них при виде нас начинает плакать в голос, вторая – кричать, видимо, от страха.
– Скорую – командую я ребятам – и нужно отстегнуть их.
Клим старается успокоить.
– Девушки, тише, тише, мы пришли сюда, чтобы вызволить вас. Пожалуйста, успокойтесь, вам будет оказана вся нужная медицинская помощь.
– Наконец-то... спасители... – слышим мы.
Кажется, самообладание покидает меня. Слишком много всего за этот длинный день, слишком много событий.
Я выхожу на воздух из затхлого помещения, у меня одно желание - поехать сейчас туда, где сидит в ИВС эта тварь, взять его за шкирку, привезти сюда и посадить в подвал, приковав огромной цепью к стене. Пусть почувствует, что это такое, испытает на себе все то, что испытали эти девушки, год за годом проводя время на матрасах, посещающие туалет в углу, дышащие зловонным духом и практически потерявшие себя в этих застенках. Их выносят на носилках, медсестры закрывают им руками глаза – дневной свет для них сейчас будет убийственным.
Везде уже работают оперативники, собирающие улики, осматривающие дом и сад. Что делать мне? Силы как-то сразу, прямо тут, покидают меня. Я вижу, что врачам с трудом удается забрать ребенка из рук одной из женщин, тот молчит, но изо всех сил борется в нежелании расставаться с матерью.
– Ты как, Марго? – это Клим – тяжелая картина, правда?
Я киваю.
В этот момент к нам подходит оперативник и говорит:
– Маргарита Николаевна, не желаете посмотреть?
– А что там, Миш?
Он вместе с остальными осматривает сад.
– Там останки тела, Маргарита Николаевна.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
