О фильме «Искатели приключений»: «И все же нет сомнения, что профессионально скроенная, красивая до того, что временами становится откровенно фальшивой, приключенческая кинолента привлечет внимание многих зрителей. А вот взволнует ли, заставит ли задуматься и запомнится ли? Сомневаемся!».
Итак, читаем в «Спутнике кинозрителя» за 1968 год (№ 6) диалог кинокритика Михаила Белявского (1904-1982) и редактора, кинокритика Андрея Эрштрема:
«Три тополя на Плющихе».
— И все же в «Трех тополях на Плющихе» частный случай подобного «прозрения» человека исследован и показан с такой глубиной и тщательностью, что обретает обобщающее звучание. Короткая, случайная встреча героя и героини дает обильную пищу для размышлений над одной из «вечных» тем бытия. И размышлений не «вообще», не отвлеченных, а исходящих из конкретных условий, обстоятельств, принципов нашего, советского образа жизни.
Судите сами. Живи Нюра (Анна Григорьевна) не среди сегодняшних советских людей — кто бы осудил ее за излишнюю заботу о личном своем хозяйстве? Откуда бы родилась в ней подспудная, неосознанная неудовлетворенность, оказавшаяся более сильной, чем многолетнее явное удовлетворение житейскими успехами, налаженностью, прочностью повседневных семейных отношений?
— Да, пожалуй, именно потому, что сильны в ней взгляды и стремления, воспитанные советским обществом, потерпела крах ее практическая житейская философия, хотя ничего особенного не случилось, не произошло каких-либо событий. Просто встретился Нюре человек, чьи слова, поведение, весь духовный облик крепко запали в душу и заставили задуматься о многом...
— Итак, он и она. Двое. Интимный мир их чувств и переживаний. А в результате — интересно всем. Что же и почему именно интересно? Тем, что видим мы одновременно и жизнь в ее повседневном, будничном течении, и процесс, сложный внутренний процесс осмысливания человеком происходящего вокруг, в себе, в окружающих. Интересно следить, как за кажущейся безмятежностью Нюры, привычно и не без удовольствия занимающейся своими хозяйскими делами — пораньше надо коров подоить, дать корм курам, поросятам, выполоскать белье на речке,— нет-нет, да и прорывается нотка беспокойства, печали. Ведь все меньше и меньше тепла, душевности в ее отношениях с мужем, все более суровым, скучным хозяйчиком, прямо каким-то стяжателем становится дорогой Гриша, и ее приучил рассчитывать, да подсчитывать, да хитрить в целях пущей экономии...
— Интересно, что именно такой остается Нюра во всех эпизодах во время своей поездки в Москву, верна себе она в разговоре с золовкой, которую яростно убеждает не рушить семьи, не разводиться с мужем. Такова Нюра и во всех эпизодах с Сашей —- шофером такси. И все-таки истинные, глубинные, не умершие еще свойства чистой и светлой ее натуры просвечивают «вторым планом» сквозь все наносное, сквозь каждый жест, движение, реплику, «читаются» в ее реакции на все увиденное, услышанное, происходящее вокруг. Все это понял, почувствовал немолодой уже шофер и потянулся всем сердцем к этой душевно-обаятельной деревенской женщине. Ибо и сам он — человек красивой души, любящий людей широко и бескорыстно. Человек, чувствующий себя счастливым оттого, что занят трудом, полезным обществу, оттого, что делает добро людям. И надо обладать большим талантом и мастерством, чтобы выявить все эти черты души, черты характера своего героя в обстоятельствах обыденных, когда не происходит никаких выраженных внешне конфликтов, столкновений.
— Вот мы и пришли к важному выводу: это фильм двух героев. Глубина и яркость образов Нюры и Саши — обязательное и главное условие успеха произведения в целом. А Татьяна Доронина и Олег Ефремов творческие задачи, стоявшие перед ними, выполнили блестяще. Сколько непосредственности, обаяния, душевной чуткости и щедрости обнаружила актриса в своей Нюре за недолгое путешествие ее в Москву и по Москве, с какой полнотой выразил Ефремов в своем усталом и суровом на первый взгляд Саше жадное внимание к жизни, к людям, готовность открыть большому чувству сердце, полное живой, горячей крови!
Но в фильме есть и третий герой — Нина, сестра Гриши (арт. А. Румянцева). Не в пример брату, она не погрязла в суете житейской, смело порвала сложившиеся отношения во имя любви, осветившей ее жизнь, окрылившей мечту, поднявшей к деянию, к осмысленному, ответственному созиданию своего будущего. Ее страстная исповедь произвела большое впечатление на Нюру, заставила призадуматься...
— Как, впрочем, и поведение четвертого героя — Гриши (арт. В. Шалевич). Поведение мужа, его отношение подготовили почву для Нюриной переоценки ценностей...
— И все же, это важные, но второстепенные персонажи. Фокус фильма — выразители замысла драматурга А. Борщаговского и режиссера Т. Лиозновой, и выразители великолепные— Т. Доронина и О. Ефремов. Тонкая их игра, замечательная человеческая сущность их героев доставят зрителям истинное удовольствие, заставят задуматься о жизни, о том, что есть в ней высокого и низменного, о щедрости и красоте души, о ценностях — мнимых и настоящих. А это никогда не поздно...
«Седьмой спутник».
— В конце концов, мы, кажется, сошлись во мнении, что «Три тополя на Плющихе» — фильм двух актеров. Если это так, «Седьмой спутник» с полным основанием может быть назван фильмом одного актера. И потому, что все события, о которых рассказано в нем, даны с точки зрения одного из их участников — генерала царской армии Адамова, и потому, что буквально все действующие лица фильма, кроме этого генерала, являются персонажами второго плана, эпизодическими. Потому, наконец, что идейным стержнем картины становятся мысли, рассуждения Адамова, его, так сказать, революционная эволюция (от психологии старого военного, бездумно служившего царскому режиму, — к осознанию закономерности и правды революции, к началу служения ей), а стержнем художественным — образ генерала Адамова в великолепном, ярком исполнении народного артиста СССР Андрея Попова.
— Нельзя не согласиться с этим, как и с трактовкой артистом образа своего героя. За сдержанной манерой исполнения роли угадывается большая внутренняя сила, за потрепанной, помятой внешностью — подлинная интеллигентность. Трогательна доверчивость старого человека и трезвая ясность, железная логика его суждений, рождаемых непосредственной трепетностью чувств. Тонкость психологического анализа соседствует с мягким, грустным юмором, грозная суровость окружающей обстановки не лишила генерала налета лирической созерцательности.
— И всю эту богатую палитру красок, все средства актерской выразительности А. Попов «распределяет» в полном соответствии с развитием образа своего героя. Старческая, усталая походка, ссутулившаяся спина, потухшие глаза — поначалу Адамов как бы смят, придавлен к земле революционной бурей. Но уже в первых эпизодах фильма, когда бывший генерал, арестованный вместе с другими сановниками и высшими чинами императорской службы после убийства белыми Урицкого и покушения на В. И. Ленина, предстал перед комендантом Кухтиным (арт. А. Анисимов), он отличается чем-то от окружающих представителей «высшего света», проявляет терпимость, сознание объективной сущности происходящего. И комендант тут же назначает «правильного» старичка Адамова старостой по камере...
— Конечно, генерал-майор Адамов, профессор права Военно-юридической академии — центральная фигура повествования, но очень важно и то, что авторы фильма (сценарий по одноименной повести Б. Лавренева написали Ю. Клепиков и Э, Дубровский, поставили картину Г. Аронов и А. Герман) умело, выразительно воссоздают обстановку, атмосферу тех лет — осени 1918 года; не прибегая к длинным отступлениям, все время в связи со своим героем и через его восприятие они раскрывают, какие именно обстоятельства и лично-психологического, и общественно-политического характера влияли на становление сознания героя картины.
Первым учителем Адамова становится полуграмотный крестьянин в солдатской шинели Кухтин — человек внешне грубый, но справедливый, прямой и по-своему душевно чуткий. Он преподал пытливому умом генералу «азы», начальную политическую грамоту. «Средней школой» стал для Адамова сам факт оправдания его революционным трибуналом, ибо установлено было, что военный прокурор Адамов в свое время не поддержал обвинения против севастопольских матросов. В противоположность такому проявлению революционного гуманизма бывшие близкие друзья, к которым явился выпущенный на свободу генерал, преподали ему уроки классовой ограниченности, себялюбия, злобы, страха, узости мышления и мелкой подлости. Так, проходя своего рода житейские «университеты», генерал с каждым «курсом» подходил все ближе и ближе к познанию истины.
— Думается, подвигом для него было уже добровольное возвращение с воли в заключение. Это был акт отречения если не от своего класса, то от близости с его представителями. Став «прачкой», стирая белье арестованных, генерал утверждал свою самостоятельность, свободу, право стать самим собой.
— Да, на такой шаг могла решиться только натура незаурядная, человек, приближающийся к постижению коренных истин, к постижению значения и смысла революции. И оправданы в фильме вполне — психологически, политически, художественно — дальнейшие этапы судьбы Адамова, ставшего следователем военного трибунала красных войск и совершившего свой последний подвиг.
Но не об одном генерале Адамове идет речь в этом интересном, содержательном фильме — а о сложных процессах, вызванных революцией в сознании русской интеллигенции, о той лучшей ее части, которая оказалась достойной вступить в ряды великой армии трудящихся, преобразователей мира.
«Тихая Одесса».
— Примерно в ту же пору — в 1921 году — происходит и действие другого фильма — «Тихая Одесса». Только этим он и сродни «Седьмому спутнику», да еще тем, что тоже является экранизацией литературного произведения — одноименной повести А. Лукина и Д. Поляновского (сценарист В. Валуцкий). Основного, главного, запоминающегося героя здесь нет...
— Им мог бы стать юный Алеша Толмачев, только что демобилизовавшийся из Красной Армии по болезни и приехавший в Одессу, чтобы поступить в университет, но волею обстоятельств оказавшийся активным разведчиком-чекистом.
Однако не стал. Он потерялся, растворился среди образов других равнозначных персонажей — руководителя ЧК Донатова (арт. П. Крылов), начальника отдела ЧК Оловянникова (арт. Е. Кузнецов), ряда сотрудников — агентов ЧК. И ведь каждый из них полон мужества, решимости, стойкости в борьбе с врагами, так что «отличается» от них Алексей только своей молодостью. Мог бы еще и неопытностью, но почему-то чуть ли не с первого задания он ведет себя, как старый и многоопытный чекист...
— Но нельзя винить в этом молодого артиста Московского театра имени Ленинского комсомола Вадима Ганшина (до этого снимавшегося в картине «Казнены на рассвете» в роли Александра Ульянова). Ни сценарий, ни режиссура, видимо, не ставили перед ним других задач. В центре повествования оказался он потому лишь, что так предусмотрено сюжетом, что он чаще других появляется и дольше других пребывает на экране. И в пределах каждого данного эпизода артист делает все, что положено, убедительно и верно решает частную конкретную задачу, а вот обогащения, развития образа не получается: в приключенческом фильме, по мнению его создателей, это вроде бы и не обязательно...
— Действительно, в «Тихой Одессе» взяты на вооружение только те драматургические, стилевые, изобразительные признаки жанра, которые лежат на поверхности и составляют его основу. Для изложения сюжета, для пересказа содержания повести языком экрана этого оказалось достаточно, а для воссоздания атмосферы эпохи, для раскрытия сути и диалектики событий — маловато...
— И все же сложная, хитроумная история того, как был раскрыт и ликвидирован контрреволюционный заговор в «тихой» Одессе 1921 года, представит определенный интерес для зрителей.
— К тому же, вызывают пристальное наше внимание не только повороты сюжета, а и многие любопытные детали, типы того времени и тех мест. Режиссеру (В. Исаков) и оператору (Ф. Сильченко) удается то броско, сочно воспроизвести сценку на одесском базаре, то весьма самобытно и живописно изобразить какого-нибудь батьку-атамана (к примеру, Нечипоренко в исполнении артиста В. Дальского), то развернуть перед зрителями панораму знаменитых Одесских катакомб, где засели ожидающие сигнала к выступлению белобандиты...
— Стоит упомянуть и «лирическую» сторону сюжета, правда, возникшую во второй половине ленты и в достаточной мере не развернувшуюся, но предполагающую яркое продолжение. Речь идет о Галине — любимице и правой руке петлюровского атамана. Пробравшийся в его стан Алексей Толмачев, естественно, мог ее только ненавидеть, подавив начавшуюся было ранее в поезде любовь.
Мажорной нотой завершается повествование о героизме, мужестве, верности, подвиге — обо всем том, что было нормой поведения для людей, верой и правдой служивших революции, не жалевших жизни для защиты ее завоеваний.
«Евгений Урбанский».
— В сущности, это еще один фильм о подвиге. О подвиге, совершенном не в боях революции, не в сражениях Великой Отечественной войны. Фильм о подвиге артиста, художника, гражданина. Было ему 33 года, успел сняться он всего в 9 фильмах и погиб на трудовом творческом посту — во время съемок очередного опасного эпизода, еще одного дубля, пытаясь достичь отточенного актерского совершенства.
— … Актер такого плана, конечно, достоин того, чтобы друзья рассказали о нем с экрана, хотя пусть и нет еще у нас фильмов, посвященных актерам более маститым, более знаменитым.
— Тем более, что и работы Урбанского стали значительным явлением в жизни кино. Они отмечены такой наполненностью, таким своеобразием, что сразу были замечены и по достоинству оценены зрителями и критикой. Такой резонанс вызвало уже первое выступление Евгения Урбанского на экране в фильме «Коммунист», где он сыграл главную роль Василия Губанова. Эта работа совсем юного, еще не окончившего театрального училища актера, отмечена необычной страстностью, темпераментностью исполнения, тонкостью рисунка роли, хотя и выполненного крупными, размашистыми мазками, абсолютной слитностью артиста со своим героем, убежденностью в том, что так, только так мог думать и поступать Василий Губанов. Не так уж часто подобное случается при первом же выступлении на экране.
— Каким могучим, несгибаемым выглядел он, например, в сцене рубки леса, или в последней сцене, когда пронзенный вражескими пулями, снова вставал во весь рост и шел на врагов, словно символ бессмертия идей коммунизма, неизбежного торжества новой жизни!
— Сцена эта включена в фильм «Евгений Урбанский», как и ряд других сцен из этого и из других картин с его участием: «Баллада о солдате», «Неотправленное письмо», «Чистое небо», «Большая руда», неоконченного фильма «Директор», во время съемок которого оборвалась жизнь прекрасного художника-патриота. Об Урбанском рассказывают с экрана не только его работы, но и его друзья. Артисту и другу посвятили теплые слова режиссеры Ю. Райзман и Г. Чухрай, актеры В. Ливанов, И. Смоктуновский, Е. Леонов, С. Павлова, Н. Дробышева, профессор Г. Елангин, писатель Ю. Нагибин, поэт Е. Евтушенко. Из их рассказов и воспоминаний встают перед нами страницы жизненной и творческой биографии большого, красивого человека, талантливого артиста, создавшего галерею героических образов наших современников.
— Но это — не биографический фильм, не кинодокументы жизни и творчества. Это фильм-воспоминание, фильм-памятник, эмоционально насыщенный, теплый, интимный рассказ о друге, отдавшем всю свою жизнь служению искусству, сделавшем многое, но мечтавшем сделать еще больше. Мечтавшем сыграть Отелло, сыграть Маяковского.
«Город просыпается рано».
Рассказ об этом фильме мы начнем с конца, и узнав о его финале, вы получите представление о том, что было в начале и середине.
Мчится электровоз, не такой уж могучий, но во много раз более совершенный, чем паровозы, которые это предприятие выпускало раньше. Проплывают мимо чудесные пейзажи Грузии. На площадке машины — много людей (к тому времени нам уже знакомых), впереди — довольные Давид и Дато. А на заводе, в цехе с нетерпением ждут результатов испытания. И вот, гордо и плавно машина, созданная их руками, вошла в цех, остановилась. Что было тут — описывать вряд ли нужно. Давида подхватили на руки, начали качать. Кто-то «организовал» музыку, стуча в такт по звонкому листу железа. Все нарастает и нарастает ритм музыки, все быстрее и быстрее кружатся в энергичном танце «хоруми» люди, приветствуя таким образом своего первенца и торжествуя свою победу...
— Так, или примерно так происходило на самом деле десятилетие назад, когда действительно хотели закрыть Тбилисский паровозоремонтный завод, ибо не было уже нужды ремонтировать старые паровозы: вместо них на стальные магистрали выходили «железные кони» на электрической тяге. Рабочие не позволили закрыть предприятие, с которым связана была вся их жизнь. И они справились со всеми трудностями — и материально-технического, и психологического, и организационного порядка.
Так было в жизни. Факт этот привлек внимание одного из старейших и популярнейших кинорежиссеров Грузии Сико Долидзе, вдохновил его на создание фильма о заводском коллективе, о рабочих людях, чьими руками строится, держится, развивается все сущее на свете.
— Он — ворчливый старик и справедливый отец и дед. Он непримирим к любому проявлению лжи, бюрократизма, двуличия. Он, наконец, обладает типично национальными, очень самобытными черточками характера. Он прожил большую, многотрудную жизнь, знает ей истинную цену и имеет полное право учить тех, кто эту жизнь только начинает.
Таков основной герой фильма, посвященного не только «производственной» теме, но и сложным отношениям людей в коллективе, в семье. Давид понимает, что нельзя сложные человеческие отношения уложить в рамки приказов, распутать их клубок с помощью одних только правильных слов... Как воплощены замыслы авторов сценария Резо Эбралидзе и Сико Долидзе, вы увидите на экране.
«Отклонение».
Если бы они могли увидеть себя со стороны, они бы поняли, что не мимолетное увлечение, а серьезное, большое чувство привлекло их друг к другу.
Замечательные болгарские артисты Невена Коканова и Иван Андонов разыграли на экране историю, не менее привлекательную и поучительную, чем Татьяна Доронина и Олег Ефремов в фильме «Три тополя на Плющихе».
Фильм «Отклонение», поставленный Г. Островским и Т. Стояновым, — своеобразный кинодиалог о любви и счастье; диалог, начатый юными в ту пору, когда им пришлось своими руками строить новую Болгарию на развалинах, оставленных фашизмом, и продолженный в наши дни, когда тогдашние молодые люди стали взрослыми — инженерами, руководителями, учеными...
Только о любви и счастье идет речь, и только двое участвуют в споре. Встретились они случайно, едут в машине по шоссе в Софию и вспоминают о том, что было между ними лет двадцать назад (прошлое оживает в нескольких отдельных эпизодах).
Из этих немногих слагаемых состоит весь фильм. Остановятся герои перекусить в кафе, перебросятся еще несколькими репликами, мелькнут перед их мысленным взором краткие «цитаты» из прошлого — и едут дальше. А пока доедут до цели — перед ними во всей своей значимости и философской глубине, в своей поэтической и этической сущности предстанет всесторонне освещенная авторами проблема отношения личного и общественного, проблема ответственности человека перед собой и другими за свои поступки…
Правда, двадцать лет назад Боян твердо исповедовал убеждения, высказанные им на студенческом собрании: «Новый человек должен быть выше своих увлечений... Как мы будем преобразовывать мир, если даже с собой не можем справиться!» Настоящая любовь в бесклассовом обществе существует, по его мнению, лишь «при наличии следующих условий: общность идейная, общность классовая, близость профессий, сходство характеров и физическое влечение...»
— А если, несмотря ни на что, людей тянет друг к другу?
— Они должны сдержать свои инстинкты во имя дела, во имя нашей великой цели...
— А если все же им это не под силу?
— Остается единственное, последнее средство: удовлетворить взаимную потребность. Для этого вполне достаточно десяти дней. Они насытятся друг другом, поймут, что больше их ничто не связывает...
Почему Неде захотелось то ли разубедить парня, то ли проверить опытом верность его теории — она и сама не знала. Просто поспорила с подругами, что «закрутит ему голову». И она сама пришла к нему, чтобы, когда понадобиться, уйти. Быстро промелькнули десять дней, они расстались; но оказалось, что далеко не «насытились друг другом», оказалось, правда, очень поздно, что были эти дни самыми счастливыми в их жизни, днями настоящей любви. Такой счастливой могла стать и вся дальнейшая их жизнь, если бы молодые люди правильно поняли свои обязанности не только перед временем, родиной, но и перед теми высокими нравственными, этическими нормами, без которых немыслимо гармоническое развитие и человека, и общества.
Таково содержание фильма «Отклонение», которому присужден Золотой приз на V Международном фестивале 1967 года в Москве.
— Нужно добавить к этому, что для героев картины любовь оказалась «отклонением» дважды: сначала — от норм и задач общества, как говорится в радиопередаче — «вставшего на путь коренных преобразований и неколебимо идущего по этому пути», а потом — от новых требований на новом этапе строительства, поставившем во главу угла «снижение себестоимости, рост производительности труда, умелое хозяйствование, экономический научно-обоснованный подход» (как опять же декларирует в фильме радио). И в то же время, «отклонением» от моральных норм общества, созданного ими самими в результате напряженного труда на первых этапах его существования.
Как видим название фильма очень соответствует его содержанию, его теме. Если продолжить сравнение этой картины с нашими «Тремя тополями на Плющихе», то мы увидим, что оба фильма в чем-то сродни — и проникновенностью, поэтичностью повествования (не случайно сценарий «Отклонения» принадлежит перу поэтессы Благи Димитровой), и большой гуманной мыслью, лежащей в их основе, и даже тонким, убедительным актерским исполнением.
— Но если героиня «Отклонения» говорит о себе и о Бояне: «Мы — поколение с несостоявшейся молодостью», то у Нюры и, вероятно, у Саши были и молодость, и любовь, и они могут еще вернуться к ним, если дороги жизни сведут их еще раз вместе.
Из всего этого следует, что оба фильма мы считаем содержательными, интересными, сделанными на высоком уровне, и рекомендуем их зрителям.
«Замерзшие молнии».
События, показанные в двухсерийном фильме, пришедшем к нам из Германской Демократической Республики, это документально воссозданная история создания гитлеровского смертоносного тайного оружия — ракет Фау-2. На них фашисты возлагали в 1944—45 годах последнюю надежду добиться перемены в уже проигранной войне.
Более 10 лет в глубокой тайне германские милитаристы работали над производством ракет дальнего действия, о которых ничего не знали до 1943 года даже вездесущие британская и американская разведки.
А могли бы знать! Если бы не похоронили (еще в 1939 году) в сейфах документ, о котором упоминается в фильме.
Но вот что странно: обрушенные в 1944—45 гг. на Англию смертоносные снаряды часто не срабатывали — не взрывались. Из-за технического несовершенства?
Так думали многие. В том числе и специалисты, установившие, что против нового германского оружия нет никаких противодействующих средств. Никто в то время не знал, что тысячи людей остались в живых только благодаря самоотверженным действиям отважных подпольщиков, неизвестных борцов тайного фронта, борцов Сопротивления — поляков, французов, русских, немцев. Это они, узники концлагерей, согнанные со всей Европы в фашистское рабство, замученные непосильным каторжным трудом, саботировали производство Фау-2.
Многоплановость событий, разворачивающихся в штабах английской, американской, германской разведок, в лабораториях ученых, на заводах, запрятанных в глубине подземелья, в партизанских отрядах и светских салонах не помешала создателям фильма выписать целую галерею живых, наделенных отчетливыми характеристиками людей из отрядов Сопротивления, противодействующих в напряженной, полной опасностей и неожиданностей борьбе, замыслам врагов.
Как и многие другие произведения киноискусства,. открывающие на экране все новые и новые страницы великой битвы за спасение цивилизации от фашизма, фильм «Замерзшие молнии» — не просто напоминание об ужасах прошлого. Оно не для всех стало уроком, который не должен повторяться. Поэтому не случайно в финале фильма мы узнаем, что один из его «героев» Вернер фон Браун, руководивший в гитлеровском рейхе созданием и производством Фау-2 исправно несет службу у другого хозяина-США.
«Полный вперед!».
Полный вперед! Как хорошо знают эту команду люди, связавшие свою жизнь с морем... Но став названием новой польской кинокомедии, она обрела особый смысл.
Правда, герой фильма Янек — матрос торгового флота, а содержание его — всевозможные экзотические приключения. но столь невероятные, что вы сразу догадаетесь: это Янек дал «полный вперед» своей фантазии.
Куда только ни заносит его разгоряченное воображение! То на судно, где орудует банда торговцев на*котиками, с которой он вступает в противоборство; то в гарем, откуда он, рискуя жизнью, спасает красавицу-польку.
Ну, а мы с вами хотя знаем, что все это неправда, волнуемся и переживаем за героя.
Да и как не переживать, если роль Янека исполняет полюбившийся нам Збигнев Цыбульский! Это одна из последних работ талантливого мастера польского кино. «К Янеку-моряку,— говорил во время съемок фильма Цыбульский,— я отношусь серьезно. Ибо для меня не существует ролей смешных и не смешных. Есть только правдивые и выдуманные».
Не будем говорить о внутреннем конфликте, ради которого режиссер Ленартович (у нас известен, как автор фильмов «Дневник пани Ганки» и «Итальянец в Варшаве») поставил картину, а Цыбульский сыграл в ней главную роль.
Вы сами сделаете это открытие и, наверное, согласитесь с нами, что ее создатели не стремились комиковать ради комикования. Своеобразная форма этого фильма позволила рассказать с юмором и умной иронией о том, как изображают романтику подвига и приключений иные нетребовательные сочинители.
И невольно жалеешь, что так рано ушел из искусства Збигнев Цыбульский. Именно из искусства, а не из жизни. Замечательный актер не может больше творить, но он продолжает жить на пленке подлинным, волнующим — более чем в тридцати фильмах, лучшие из которых были на наших экранах.
«Искатели приключений».
— Да, нужно действительно быть «отчаянным парнем», чтобы провести самолет через узкий пролет знаменитой парижской арки. Очередная сенсация нужна телевидению. За съемку смертельного трюка неплохо заплатят.
Чем же кончилась эта авантюрная затея, да и многие другие, о которых увлекательно рассказано в новой приключенческой киноленте? Ответить на этот вопрос мы не можем, ведь авторам «Спутника кинозрителя» раскрывать сюжет строжайше запрещается.
— Познакомим лучше читателей с героями фильма и исполнителями ролей. Чем-то они напоминают героев Ремарка двадцатых годов. Правда, бывший автогонщик Ролан и летчик- инструктор аэроклуба Маню наши современники. Но их образ жизни, погоня за острыми ощущениями, смертельно рискованные гонки и воздушные трюки, красивая дружба — все это чем-то, хотя бы внешне, роднит их с персонажами ранних романов писателя «потерянного поколения».
Жаль, что картина сделана по традиционным канонам западного приключенческого, так называемого коммерческого кинематографа.
Но героям дали яркую экранную жизнь известные актеры: Ален Делон, которого вы, конечно, помните по исполнению роли Рокко в фильме «Рокко и его братья», а недавно мы его видели в картине режиссера Антониони «Затмение».
В роли Ролана снимался, пожалуй, не менее популярный на Западе актер Лино Вентура (у нас шли фильмы с его участием «Мари- Октябрь» и «Монпарнас, 19»).
— И все же нет сомнения, что профессионально скроенная, красивая до того, что временами становится откровенно фальшивой, приключенческая кинолента привлечет внимание многих зрителей.
— А вот взволнует ли, заставит ли задуматься и запомнится ли? Сомневаемся!
— А жаль. И вот почему. Пару лет назад на наших экранах был другой фильм режиссера Робера Энрико «Прекрасная жизнь». Довольно отчетливо в нем прозвучали нотки беспокойства художника: «что-то в этом мире неладно». Рассказав о простом, рядовом французе с его маленькими повседневными радостями и горестями, Энрико, кончая фильм, казалось, хотел сказать: «Утратьте быстрее иллюзии о прекрасной жизни, задумайтесь обо всем: пока вы не задумаетесь, так и будет полыхать планета».
Пусть это прозвучало не особенно решительно и громко, но все-таки прозвучало; сделав же своих героев в новом фильме личностями исключительными, вырвав их из социальной среды и поместив в красиво расцвеченный вакуум, авторы начисто снимают даже намек на порыв к совершенству, обрекают своих героев довольствоваться хотя и занимательной, но бездумной, пустой суетой, поисками любых, пусть даже рискованных для жизни, но ведущих к богатству и славе приключений...» (Белявский, Эрштрем, 1968).
Это был диалог кинокритика Михаила Белявского (1904-1982) и редактора, кинокритика Андрея Эрштрема в «Спутнике кинозрителя» (1968, № 6).