оглавление канала, часть 1-я
Валентина как-то беспомощно и в то же время умоляюще, смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых стояли слезы. Ее взгляд кричал: «Неужели тебе какие-то замшелые тайны дороже жизней наших друзей?!» Я закрыла глаза, чтобы только не видеть этого взгляда, просящего, и одновременно, требующего. Но проблема была совсем в другом. Я хорошо понимала, что даже в случае моей покорности, после того, что они ТАМ увидят, нас вряд ли оставят в живых. А все заверения Образова, мол, я держу свое слово, и все такое, было чистым надувательством. ТО, что там обнаружат должно будет сохраняться в строжайшей тайне, и уж, наверное, они не захотят, чтобы по свету бродило еще пяток человек этой самой тайной обладающие. Это было настолько очевидно, что я не могла взять в толк, почему Валентина этого не понимает.
Вариантов было не так уж и много. Точнее, их не было вовсе. Но признавать этого очень не хотелось. Поэтому я, собрав остатки своей воли в кулак, или еще в какое другое место, проговорила, как можно спокойнее:
- Хорошо… Я проведу вас… - И услышала, как выдохнула с облегчением подруга. Но сдаваться совсем без боя мне очень не хотелось, поэтому я продолжила: - Только вы сейчас же отдадите мне сыворотку для дяди Славы, и дадите возможность спрятать мне ее здесь, в доме, так, чтобы никто из вас не знал, где она лежит. Иначе, можете прямо здесь нас всех расстреливать, я не сдвинусь с места.
Валька испуганно охнула, но я, не обращая внимание на подругу, смотрела твердо, полная решимости исполнить сказанное, прямо в глаза Образова. На мгновение мне показалось, что в его глазах что-то дрогнуло. Не жалость, нет, что-то похожее на сомнение. И на этот миг мне почудилось, что вот еще мгновение и я пойму, кого он мне так неуловимо напоминает. Но мгновение прошло, взгляд его стал опять холодно-насмешливым, и он проговорил коротко:
- Хорошо… - И кивнул своим подручным.
«Ослик» Кузнецов кивнул ему в ответ, и, вынув из кармана небольшую пластиковую коробочку, сделав несколько шагов к нам с Валентиной, и почти силой засунул ее мне в руки. По тому, как Юрий Геннадьевич быстро согласился отдать мне сыворотку, становилось понятно, что возможности ее использовать у меня не представится. Но я, все равно, изобразила на лице некое подобие удовлетворения.
- Я сейчас пойду, приберу ее и вернусь. – Увидев нахмуренные выражения лиц подручных «бирюка», с милой улыбкой добавила: - Вы не расходитесь, я скоро…
Валентина, было, хотела мне что-то сказать, но под моим взглядом, замолчала, словно подавившись словами. Я уже была в дверях, когда Образов, с легкой насмешкой мне проговорил вслед:
- Надеюсь на твое благоразумие…
С той же самой милой улыбкой (на другую я сейчас была просто не способна) я пропела:
- Разумеется… - И вышла из комнаты осторожно и плотно прикрыв за собой дверь.
Тут же, чуть наклонившись вперед, прислонилась к стене коридора спиной, шумно выдохнув. Да… Похоже, вариантов у меня, и впрямь, не было. Да и времени тоже. Быстрым шагом я прошла вдоль по коридору и открыла двери комнаты, где последнее время спал дядя Слава. Старик лежал на кровати, словно покойник в гробу, вытянувшись по струнке, да и выглядел не намного лучше покойника. Руки лежали вдоль тела, лицо восковой бледности с синюшными тенями под глазами, двухдневная щетина делала его и вовсе похожим на мертвеца. Я кинулась к нему, пощупала пульс. Сердце билось в нормальном ритме, а дыхание было спокойным и размеренным. Осторожно потрясла его за плечо, тихо позвала:
- Дядя Слава… - Старик не откликнулся. С трудом проглотила горький комок, застрявший в горле. Бесполезно – заботливо поправив и подоткнув сползшее на пол покрывало, тихо прошептала: - Дядя Слава, прости нас… Я выкручусь, обещаю тебе! И все будет хорошо… - И сама не верила тому, что говорила.
Бессмысленно покрутила коробочку в руках. Возникла мысль, прямо сейчас ввести ему противоядие. Дрожащими пальцами, беспрестанно оглядываясь на двери, открыла коробочку. Шприца не было. Пожала плечами. А на что я рассчитывала? Там, в небольшом углублении на темной материи, лежала поблескивая в свете керосинки, ампула с желтоватой жидкостью, на прозрачном стекле были видны какие-то цифры. Гарантии, что в этой самой ампуле именно та сыворотка, которая поможет разбудить дядю Славу, и что меня не водят за нос, не было никакой, но и поделать я с этим ничего уже не могла. Покрутилась на месте, выискивая какое-нибудь потаенное местечко, где можно было бы спрятать эту сыворотку. Ничего подходящего не обнаружила. Небольшой деревянный комод, пара стульев и узкий шкаф в углу. Не мудрствуя лукаво, запихала коробочку под матрас в изголовье кровати, где лежал старик. Постояла еще несколько секунд, бездумно глядя на дядю Славу, потом, резко развернулась и пошла обратно. Предстоял бой. И увильнуть от этого сражения у меня теперь уже вряд ли получится.
Когда я вернулась в комнату, застала там удручающую картину. Николай с Егором стояли возле кровати. Ноги им развязали, и кляпы вытащили изо рта. Руки, правда, оставили связанными, но это, судя по их безразличным выражениям лиц и пустым взглядам, носило, скорее, подстраховочный характер. Валентина, забившись в угол, тряслась крупной дрожью, глядя тоскующим взглядом загнанной волчицы на любимого. Кажется, то, как преобразились после уколов наши мужчины, на нее произвело сильное впечатление. Я бы, и сама с большим удовольствием завизжала, устроила истерику, упала в обморок, или развязала небольшую локальную войну с табуретом вместо оружия, но, увы, ни на то, ни на другое, я не имела права. Последствия могли быть для всех нас очень плачевными. Поэтому, я легонько тряхонула подругу за плечи, стараясь сфокусировать ее взгляд на себе, и тихо проговорила банальную, для подобных ситуаций, фразу:
- Возьми себя в руки… Все будет хорошо…
Валентина перевела взгляд на меня, трудно сглотнула и кивнула головой. Глаза у нее все еще были широко распахнуты, но в их глубине уже загорелся опасный огонек тяжело сдерживаемой ярости. Поэтому я повторила почти по слогам, чтобы до нее скорее дошел смысл, сказанного мной:
- Только без глупостей, Валюша, только без глупостей. И тогда, действительно, все будет хорошо…
Тут вдруг подал голос крысеныш, все это время прилепившийся к подоконнику. Визгливым раздраженным голосом капризного ребенка, проквакал:
- Ну все… Хватит уже церемоний! Я уже устал от ваших представлений. Пора делом заняться…!
Я даже пару раз удивленно хлопнула на него ресницами, словно вдруг заговорила стоящая рядом с кроватью табуретка. Не меньшее удивление его речь вызвала и у его соратников. Роман Сегезмундович на пару с Кузнецовым уставились на «грызуна» в немом изумлении. Подозреваю, их эмоции в данный момент были во многом схожими с моими. А Образов, напротив, не проявив ни малейшего удивления или возмущения, холодным голосом, проговорил, словно и не слышал этого неожиданного выступления:
- Степан, поди в кухню и приготовь фонари для наших провожатых … , - и, обернувшись ко мне, с усмешкой спросил: - Или вам фонари без надобности, и вы можете в темноте видеть?
Встряла опять немного очухавшаяся Валька. Она зыркнула на Образова голодным зверем, и пробурчала:
- С надобностью, с надобностью… Мы вам не кошки…
Степан сердито глянул на старшего, но возразить не посмел. А меня, не ко времени, пробрало любопытство. Что у них за отношения такие, черт побери!! И вообще, каким боком к подобной серьезной организации этот Степан? Словно свинья, затесавшаяся по неизвестной прихоти судьбы, среди породистых скакунов! Но крысеныш, выполняя указания Образова, нехотя поплелся к выходу. А Юрий Геннадьевич, уже более человеческим голосом, с легким смешком, обратился к нам с Валькой, словно бы приглашая на прогулку:
- Ну что, девочки, пойдемте… Время дорого. Ваш дядя Слава долго ждать не может… - И тут же, к оставшимся двоим своим подчиненным, кивнув в сторону, замерших столбами, Николая и Егора: - Вы отвечаете за этих двоих головой…
Последовали короткие кивки согласия, и Суржацкий с Кузнецовым заняли позицию рядом с нашими друзьями, чуть подтолкнув их вперед. Похожие на деревянных солдат Урфина Джюса, Кольша с Егором послушно зашагали к двери, чем вызвали новый приступ зубовного скрежета у нас с Валентиной.