С курдушами, говорят, договор вести не надо. Только душу нечистому заложил, как вот тебе - курдушата в помощь в делах мерзких и помыслах подлых.
Коли скотину кому беленой отравить или иглу ржавую под дверь спрятать - курдуши тут как тут.
Глазу простому не видимы, снуют по деревне - пакости творят да порчельнику собирают, что велит.
А как надумает ведьма через лес пуститься - так прямиком на курдушах и едет.
Коли расшумятся бесы да решит колдун от таких надоедцев избавиться, на палку усадит, да оставит промеж двух дорог. Крест дорожный их в век не отпустит, так и будут сидеть да томиться пока кто случаем не подхватит.
Вот так раз одолели колдуна курдушата, а он их в мешок посадил, накрепко завязал да на перекрестке оставил.
Долго ли они там томились, да шел мимо мужик и мешок это увидел. Забыл, видать, советы дедовские, поднял мешок порчельный да развернул разом.
Тут-то на него курдуши и набросились! Скачут по мужику, грудь копытами топчут, да визжат:
- А ну мужик, давай нам работу, а не то на елку тебя подвесим да плясать вокруг начнем!
А мужик наш смекнул, в какое дело ввязался, да и говорит курдушатам:
- Есть у меня работа да не всякий такую сдюжит!
Притихли курдушата.
- Я вчера на зорьке рыбу в омуте удил. Да такую выловил - глаз не нарадуется! А как под жабры взял, она и говорит мне человечьим голосом: "Ты меня, мужик, не губи, лучше шапку мне свою продай, на зиму греться, а я тебе три пуда серебра принесу!"
Прислушались курдушата.
- Так вот садитесь в шапку мою, да в омуте рыбу мою разыщите. Как приплывет, спросите - она ли шапку ждет. А коли ответит, так долг вернуть велите тот час!
Призадумались курдушата, а мужик в шапку их посадил да к омуту бегом.
Стоит на берегу, да место поглубже высматривает.
- А как же мы, мужик, рыбу твою, узнаем?
- Да как же не узнать? Морда с двумя глазами - хвост позади, да все тело в чешуе!
Закивали курдушата - так мужик их в омут и закинул.
С той пор сидят бесенята в омуте, рыб стращают да ответ держать велят. Та ли? Молчит! Видать, не та!
Так мужик от курдушей избавился и на век чужое брать зарекся.