Все части повести здесь
– Я бы предпочла второе. Лена наконец уже должна хоть что-то понять. Хотя... По-моему, это бесполезно.
Они говорили где-то часа полтора-два. Стелла попросила воды – в горле пересохло. В висках ломило от боли, мозг не хотел думать, потому она просто рассказывала следователю то, что знала о сестре.
Зазвонил телефон. Виталий Афанасьевич взял трубку, послушал собеседника, изредка хмыкая и кидая взгляды на Стеллу, потом закончил разговор и сидел, пораженный какой-то новостью. Потом наконец посмотрел на Стеллу и сказал:
Часть 28
Стелле показалось, что время остановилось и застыло. Она смотрела на следователя и изо всех сил пыталась осознать то, что он сейчас сказал. В установившейся внезапно тишине было слышно только легкое гудение системного блока компьютера. Виталий Афанасьевич смотрел на девушку и не понимал, почему в ней произошла такая разительная перемена – буквально несколько минут назад она была готова к разговору, была готова выложить все, что знает, а тут вдруг замолчала и смотрела на него глазами, в которых не стало жизни, движения.
– Стелла Валерьевна? – произнес он – вам нехорошо?
Во внезапной, звенящей тишине необычно громким показался Стелле звук собственного телефона. Она кинула на экран взгляд, и вдруг поняла, что она знала, каким-то внутренним чутьем понимала, кто звонит ей сейчас. Мама. Звонит, чтобы сообщить о том, что Лену взяли и подозревают в преступлении. Маме, пожалуй, сейчас хуже всего, но и ей, Стелле, не просто. Не просто от осознания того, что ее подругу покалечила ее сестра.
– Стелла Валерьевна? Может быть, вам воды принести?
– Что? – она посмотрела на следователя пустым взглядом, глаза ее ничего не выражали, а лицо было похоже на бледную восковую маску.
– Стелла Валерьевна, я только что сообщил вам имя напавшей на вашу подругу. Почему после этого вы так побледнели? У вас почти полуобморочное состояние.
Стелла понимала, что молчать нельзя. Да, она не общалась с сестрой, но лучше будет, если она все-таки сама сообщит следователю, что Лена – ее сестра. Промолчит – будет хуже, следователь подумает, что она что-то скрывает помимо этого факта.
– Дело в том, что Елена Доронина – моя сестра – она смотрела прямо в глаза мужчине, и видела, как его брови ползут вверх от удивления.
– Сестра?! – спросил он резко – как это – сестра?
– У нас разные отцы, но одна мать.
– А когда вы видели свою сестру последний раз? – вдруг спросил Виталий Афанасьевич, и Стелла поняла, что такой вопрос был вполне закономерен.
– Больше полугода назад. Мы не общаемся с ней.
– На это есть причины?
– Да. И довольно серьезные.
– Какие именно?
– Это личное дело, которое не имеет отношения к тому, что происходит сейчас.
Следователь помолчал, потом заговорил совсем уже другим голосом.
– Стелла Валерьевна, давайте здесь я буду решать, что имеет отношение к делу, а что не имеет. Скажу вам прямо – я не совсем верю в факт того, что вы не общались с сестрой. Мы будем проверять это.
Стелла вскочила и склонилась к следователю.
– Вы сейчас на что намекаете? Что я погубила свою подругу? Черта с два! Даша была мне дороже сестры, которой у меня никогда не было! Которая ненавидела меня настолько, что в двенадцать лет убила мою кошку, а в двадцать один переспала с парнем, за которого я через месяц должна была выйти замуж!
– Вы успокойтесь, Стелла Валерьевна – уже мягче заговорил мужчина – я же говорю – мы все проверим. Но вот в чем вопрос – если допустить, что вы все-таки общались с сестрой... Это я к примеру говорю... Знали о ее романе с Чернецким, возможно, она пожаловалась вам, что он ее бросил ради вашей подруги... Неужели вам не было за сестру обидно? И потом – вы знали, что Дарья Коростылева должна вот-вот выйти из дома – пойти на свидание – и вполне могли сообщить об этом вашей сестре. По ее просьбе. Что скажете, Стелла Валерьевна?
– Вы несете откровенную чушь! – в голосе ее зазвучали холодные металлические нотки – вы можете проверить мой телефон и убедиться, что я не общалась со своей сестрой. А теперь извините – мне нужно в больницу к подруге.
– Идите. Я знаю, что вы практически не выходите из больницы. Мы все проверим, и я сразу вам позвоню.
Стелла даже не стала прощаться с ним, хотя с одной стороны, понимала мужчину – это была его работа, и он не должен был ничего упустить.
Она вышла из здания Следственного Комитета и сощурилась на тусклое зимнее солнце. Куда ей теперь податься? Как жить с этим ощущением того, что ее родная сестра разрушила жизнь человека, которого она, Стелла, очень любила. Как ей теперь смотреть в глаза Ксении Аркадьевне и Анечке? Как смотреть в глаза своему коллективу, ведь они, все эти ребята, тоже успели полюбить Дашу?
Она села в машину, но в больницу не поехала. Притормозила возле сквера и пошла по тропинке вглубь, сама не понимая, зачем и куда идет. Все вокруг было словно неживым, мертвым, каким-то ненастоящим. Ей казалось, что она смотрит на мир сквозь цветные стекла калейдоскопа. Вот сейчас повернет его – и картинка изменится, стеклышки разлетятся в разные стороны, формируя новый вид, а тот, старый, будет уже не вернуть. Вот так и тут – старый мир Стеллы разрушен неизвестно чьей рукой, хотя почему же – известно. Ее сестра повернула калейдоскоп, и картинка из веселых стеклышек рассыпалась. Появилась следующая – мрачная, печальная, от которой хотелось выть, задрав голову к небесам и просить, просить все вернуть назад, чтобы была возможность все исправить.
Она шла так, пока силы не покинули внезапно, пока не почувствовала, что все холодеет в ее душе и сердце. Потом вдруг остановилась и опустилась на колени в мягкое снежное покрывало. Показалось – сейчас просто упадет в этот снег и замерзнет тут, только бы больше никогда не услышать от следователя уничтожающих, испепеляющих слов. Сама не замечала, как ползут по щекам холодные капли слез, застывая где-то на подбородке, как мерзнут ресницы, склеиваясь между собой, как холодеет лицо, и огромной, тяжелой глыбой становится в груди сердце.
– Вам плохо? – перед ней стояла женщина в смешном цветном берете. Взгляд ее был участливым и теплым. Стелле захотелось уткнуться в ее драповое, добротно сшитое, пальто с пышным, темного цвета, воротником, и разрыдаться.
– Да, мне плохо – сказала безжизненно.
– Подождите, я скорую вызову сейчас.
– Не надо. У меня ничего не болит.
– Тогда вставайте – она помогла девушке подняться – вы замерзнете в снегу, вон, уже все коленки мокрые. И где ваш головной убор? Так недолго и простуду подхватить, и воспаление.
– Спасибо вам за заботу – сказала Стелла женщине – я пойду, у меня машина тут перед входом в сквер стоит.
– Иди, милая. И береги себя.
– Вы тоже себя берегите – кивнула ей Стелла.
Ничего не поделаешь – нужно было в любом случае отправляться в больницу, смотреть в глаза ребятам, Ксении Аркадьевне. Ей придется самой сказать об этом – так будет лучше, чем они узнают от следователя. Она вдруг представила презрительные взгляды людей, которые совсем недавно относились к ней с дружеской теплотой. Вот она говорит им, что преступница – ее сестра, а они... смотрят на нее ненавидящими глазами, разворачиваются и отходят, как от прокаженной.
Снова раздался тревожный звонок. Мама. Стелла решила пока не говорить ей ни о чем.
– Алло?
– Стелла, дочка...
– Мама, ты плачешь?
– Да. Я не знаю, как сказать тебе.
– О чем?
– Леночку вчера арестовали.
Вот и все – надежду, что это полное совпадение по данным, можно похоронить.
– За что, мама?
– Она порезала какую-то девушку... бритвой. Это была бывшая ее жениха, за которого она собиралась замуж. Оказывается, он бросил Лену, сказал, что хочет вернуть расположение своей бывшей. У нее... словно рассудок помутился... Стелла, твоей сестре сейчас необходима поддержка.
– Мама, я не стану поддерживать преступницу.
Стелла не могла больше говорить с ней. Не потому, что мама примет сторону Лены, это и так понятно, Лена – ее дочь, и пусть она хоть весь город вырежет бритвой – мама не станет от этого любить ее меньше. Не могла говорить, потому что боялась, что проклянет свою сестру, и скажет об этом маме. Перед ней стояла сложная дилемма, непростой выбор между родной сестрой и любимой подругой. Нет, этот выбор должен был стоять, но и речи быть не могло о том, чтобы выбрать первое – жестокую, ни перед чем не останавливающуюся Лену предпочесть милой, немного наивной, доброй Даше.
Мама звонила еще и еще, пока Стелла не взяла трубку и не сказала, что позвонит сама, но позже.
– Стелла – вдруг произнесла мама – у тебя... странный голос.
– Мам, я не могу говорить сейчас... Прости.
Она положила трубку, немного подумала и набрала следователя.
– Виталий Афанасьевич, у меня к вам просьба – когда будете проводить проверку, можете не говорить Лене и моей маме о том, что я подруга Даши.
– Думаю, обойдемся без этого – сказал следователь – можно ведь и не уточнять этот вопрос, а просто спросить, общается ли ваша сестра с близкими людьми.
– Я буду признательна вам.
– Как только будут новости – сразу сообщу – следователь положил трубку.
Стелла подумала про себя, что настроен он все-таки довольно миролюбиво по отношению к ней, скорее всего, действительно не верит, что Стелла могла помогать своей сестре в этом страшном преступлении.
Она остановилась около больницы и скоро была в отделении. Ксения Аркадьевна сидела рядом с Татьяной-кадровичкой, которая тихо утешала ее, поглаживая по плечам, и утирала нос платочком. Она плакала, и Стелла подумала про то, что Даше стало хуже. Сцена была просто невыносимая, горе этой женщины, воспитавшей и вырастившей единственную дочь, было настолько необъятным, что девушка вдруг, поддавшись какому-то неизвестному порыву, подбежала к ней, рухнула на колени, уткнувшись в них и застыла.
Ксения Аркадьевна опешила и пришла в себя.
– Стелла, девочка, ты что? – она подняла ее голову за подбородок и всмотрелась в заплаканные глаза – что случилось?
Вместо ответа Стелла поинтересовалась:
– Ксения Аркадьевна, почему вы плачете? Даше стало хуже?
– Объявили в СМИ, что требуется третья отрицательная группа крови – вместо женщины ответила Татьяна – у нас в офисе ни у кого нет, и на станции переливания ее нет тоже. Думаю, сейчас все равно кто-то, да отзовется, не может быть такого, чтобы в городе-миллионнике не было третьей отрицательной.
– Ксения Аркадьевна – Стелла наконец решилась – я должна сказать вам... Та, что покушалась на жизнь Даши – моя сестра...
Татьяна ойкнула, приложив руку к губам и уставилась на Стеллу. Но Дашина мама была спокойна.
– Мне звонил следователь – сказала она – потому я все знаю. Он интересовался, говорила ли ты про свои взаимоотношения с ней, и я рассказала так, как есть, как нам рассказывала ты – что не поддерживаешь с ней отношения из-за измены любимого человека, сказала, что я ни разу не слышала, чтобы ты звонила ей, и вообще, говорила о ней.. – она погладила Стеллу по голове – сестра не отвечает за сестру, Стелла...
– Но она из моей семьи... Это постоянно будет в моей душе. Я постоянно буду думать о том, что Даше навредила та, с кем я жила, делила еду, одежду, кров... Как я теперь буду говорить с подругой, общаться с ней, смотреть Анечке в глаза? Что скажу ей? Моя сестра лишила твою мать зрения и внешности? Как жить теперь с этим, Ксения Аркадьевна?
– Это суровое испытание для тебя, Стелла. Но все мы должны держаться сейчас, ради Даши. Вставай. Надо жить дальше, нельзя падать духом из-за того, что твоя сестра оказалась преступницей. Ты ведь не она, Стелла.
Пока они сидели в больнице, позвонил Славка, сказал, что сегодня уже не приедет – накопилось много работы, а завтра с утра ему назначено у следователя. После этого он сразу поедет в больницу. Конечно, он поинтересовался, как Даша и долго возмущался тем, что у него не третья отрицательная группа крови.
Стелла решила, что на следующий день обязательно поговорит с ним – у нее был к нему очень серьезный разговор, и она подумала, что нужно было давно это сделать – расставить все точки над «и». Ее все еще терзала, теребила мысль о том, что Ленка причастна к этому страшному преступлению. Хотелось поехать к следователю, просить, чтобы он разрешил ей свидание с сестрой, а там... Тоже взять бритву и искромсать ее красивое лицо в клочья. За Дашу. И вряд ли полицейские смогут отодрать ее от сестры...
– Стелла – из раздумий ее вывел голос Ксении Аркадьевны – и не вздумай ни в чем винить себя. Ты столько сделала для Дашки и Анечки... Она всегда была благодарна тебе за это. Твоей вины здесь нет, девочка.
– Ее жизнь разрушена, Ксения Аркадьевна. Мне страшно подумать, что подобное могла сотворить моя сестра. И теперь я тоже не знаю, как жить с этим дальше.
Но Ксения Аркадьевна обняла ее, и от этих объятий Стелле стало тепло и уютно, словно от объятий матери.
Та позвонила еще раз вечером, когда Стелла была уже дома.
– Стелла, детка, мы с Максом собираем деньги на адвоката для Лены.
– На адвоката?! – Стелла почувствовала, как в ней закипает гнев – то есть ты хочешь сказать, что Лена угробила человека, а вы еще собираетесь пытаться вытащить ее из того дерьма, в которое она сама плюхнулась со всего размаху?
– Стелла, она моя дочь, такая же, как ты... Я не смогу не помочь ей.
– От меня не ждите ни копейки – Стелла поняла, на что хотела намекнуть мама – я не стану поощрять преступницу. И знаешь что? Я буду рада, если ее посадят! Тогда она хотя бы поймет, что не все может ей прощаться! Что есть вещи, которые она не должна совершать, что вокруг нее – люди, и никто не обязан вертеться по ее указке!
– Стелла, что ты говоришь? – спросила мама – как ты можешь? Твоей сестре грозит тюрьма!
– И хорошо будет, если ее посадят. Повторяю это для тебя. Да, тебе плохо и больно, но это мое мнение, врать я не могу.
– Как ты жестока! И только потому, что когда-то Лена увела у тебя парня?
– Нет, не потому! А потому что Лена – это злобное, завистливое, жестокое животное!
Она собиралась лечь отдыхать – кусок в горло не лез, есть не хотелось, а мысли в голове путались, не давая покоя. Но внезапно в дверь позвонили. Открыла – перед ней стоял Антон.
– Пустишь?
– Прости, Антон, я очень устала и мне плохо.
Он ничего не сказал в ответ, только стоял, опершись о косяк и молча глядя на нее. Потом вдруг произнес:
– Ты не должна себя винить.
– Ты знаешь? – ахнула она.
– В офисе сегодня только об этом разговор. Все сочувствуют Даше и тебе тоже.
Она вздохнула и тоже прислонилась к косяку.
– Иногда мне кажется, что я не смогу с этим жить. Общаться с Дашей, смотреть в глаза Ксении Аркадьевне и Анечке. Как мне жить, Антон? Может быть, ты знаешь? Никто не знает, и я сама тоже. Поставь себя на мое место. Если бы произошло подобное – чтобы ты сделал.
Он пожал плечом.
– Ты причем тут? Это проблема твоей сестры – что она вот такая, безжалостная, жестокая... Ты не можешь за нее отвечать.
– С психологической точки зрения, разумом, я это осознаю. Но не сердцем. Прости, Антон, я пойду лягу.
– Конечно, это ты извини меня. Приехал, не предупредив. Просто хотелось после такого поддержать тебя, Стелла. Прости.
– Ничего. Я понимаю.
– Я приеду завтра в больницу.
Рано утром ей позвонил следователь и попросил приехать. Она отправилась к нему сразу после завтрака, но сначала заехала в больницу. В коридоре никого не было, Ксения Аркадьевна, наверное, повела Анечку в детский сад, все остальные придут чуть позже. Вышедший к ней врач сообщил хорошую новость – вроде бы нашлись те, кто готов сдать кровь для Даши и если все сложится, то на завтра назначат переливание. По словам доктора, состояние Даши улучшилось, и Стелла обрадовалась этой новости. Скоро приехал Славик. Поскольку Стелла торопилась поехать к следователю, она решила быстро поговорить с ним прямо в стенах больницы.
– Слава, слушай, я хотела поговорить с тобой по одному важному делу, но не знаю, как начать.
– Ну... начни с главного – улыбнулся тот.
Стелла немного подумала.
– Слав, наверное, когда ты знакомился с Дашей, ты совсем не рассчитывал на то... что вот так выйдет... Как сейчас.
– Стелла, у тебя рассудок от горя помутился. Начни прямо, без вот этих выходов из-под печки. Конечно, никто не рассчитывает на подобное.
– Ладно – Стелла сжала пальцами виски – я, вероятно, не с того начала. Слушай, Слава, тебе совсем не обязательно брать на себя... такие обязательства. Вы с Дашей знакомы недавно, вы не связаны какими-то обещаниями, клятвами, обязательствами... Мы с Ксенией Аркадьевной поймем, если ты... уйдешь... Я знаю, что ты глубоко порядочный человек, но не каждый захочет взвалить на себя такое. Ведь есть высокая вероятность того, что вернуть зрение Даше не удастся.
– Стелла, что ты несешь?
– Слава, это жестокая, но реальность. Ты не обязан помогать Даше. Ты можешь снять с себя эти обязательства и... Мы справимся сами...
– Стелла – он взял ее за руки – мне трудно говорить сейчас, но я все-таки скажу. Даша – необычная девушка. Я понял это, только взглянув на нее, в тот день, когда ты привела ее к нам, знакомиться. И я... Все сделаю для того, чтобы она поправилась. Наверное, я сейчас слишком пафосно говорю, но это так. Она дорога мне, и я не собираюсь отказываться от нее только потому, что у нее порезы на лице и глазах. Все это устраняется и лечится. Надо будет – возьму кредит, отвезу ее за границу, там это делают получше, чем у нас. Лишь бы она выкарабкалась. Сейчас в этом мы должны ей помочь. Вылезет из этого – считай, полдела сделано.
Успокоенная его словами, она отправилась в Следственный Комитет. Виталий Афанасьевич мерил кабинет шагами и задумчиво посасывал кончик ручки. Ей показалось, что он чем-то раздосадован, но он сказал довольно дружелюбно.
– Садитесь, Стелла Валерьевна. Что же... Можно сказать, что я и не сомневался в искренности ваших слов относительно того, что вы не общались с сестрой. Но вы тоже поймите – мне нужно было хорошо проверить этот факт. Оказывается, вы редко общались и с матерью тоже, не говоря уже о отчиме. А почему, Стелла Валерьевна?
– Потому что моя мать жалеет и поддерживает младшую сестру, позволяя ей делать все, что заблагорассудится. Возможно, Макс не такой, но у нас с ним не настолько теплые отношения, чтобы созваниваться ежедневно. Но я вам скажу честно – моя мать говорила мне, при наших редких созвонах, о том, что в жизни Лены появился мужчина, и она даже собралась за него замуж. Но я никак не связывала между собой Чернецкого и мою сестру. И не понимаю, как это произошло, что это за злой рок – из много тысяч красивых девушек в нашем городе Чернецкий выбрал именно мою сестру.
– Он утверждал, что они познакомились в ночном клубе. Он пошел туда после ссоры с вашей подругой, чтобы расслабиться.
– О! Клуб! – Стелла закатила глаза – любимое место Лены. И почему я не удивлена?
– Стелла Валерьевна, ваша мать настаивает на том, что у Елены нестабильная психика, она проходила лечение у психиатра, она принимала препараты. Вы что-то знаете про это?
– Да. Правда, тогда я уже не жила с ними. Ушла, после того, как Лена отравила мою кошку. Но знаю, что она лечилась и что-то принимала, но она не состояла на учете и лечение проходило в частной клинике. Потом, я точно знаю, она сама мне говорила, она бросила принимать эти препараты. А хотите услышать мое мнение? Я считаю, что все это – ерунда. Просто Лена очень жестока. Если она не получает то, что хочет, она пойдет по трупам, лишь бы стать обладателем объекта вожделения.
– Я тоже думал про это. Даша выгнала Чернецкого, а тот наоборот, захотел вернуть ее, о чем неосторожно сообщил вашей сестре. Какой она вывод сделала? Виновата Дарья, и ее надо устранить для того, чтобы Чернецкий к ней не вернулся. Вот и все. Если экспертиза докажет, что Лена неадекватна – она ляжет в клинику. На многие годы. Если нет – пойдет в тюрьму.
– Я бы предпочла второе. Лена наконец уже должна хоть что-то понять. Хотя... По-моему, это бесполезно.
Они говорили где-то часа полтора-два. Стелла попросила воды – в горле пересохло. В висках ломило от боли, мозг не хотел думать, потому она просто рассказывала следователю то, что знала о сестре.
Зазвонил телефон. Виталий Афанасьевич взял трубку, послушал собеседника, изредка хмыкая и кидая взгляды на Стеллу, потом закончил разговор и сидел, пораженный какой-то новостью. Потом наконец посмотрел на Стеллу и сказал:
– Стелла Валерьевна... Примите мои соболезнования. К сожалению, ваша подруга скончалась.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.