Сегодня немного разберём роман «Тайная жизнь писателей» беллетриста Гийома Мюссо, который на протяжении более семи лет входит в число лидеров продаж книг французских авторов. Его произведения переведены уже на 42 языка мира, совокупный тираж превысил 33 миллиона экземпляров.
«Тайная жизнь писателей» увидела свет в 2019 году, в том же году была переведена на русский язык и опубликована издательством «Эксмо». Это детективный роман, рассказывающий о попытках молодого начинающего писателя Рафаэля Батая раскрыть секрет своего кумира, обладателя литературных премий Натана Фаулза, на пике своей карьеры отказавшегося от творчества и вот уже 30 лет ведущего образ жизни отшельника в роскошном доме на острове Бомон в Средиземном море. Жители острова образуют замкнутую общину, недолюбливают приезжих, но в контакт с Фаулзом практически не вступают – лишь изредка он появляется в местных кафе или магазинах. Общения с легендарным писателем ищет не только Батай, но и ещё одна гостья – журналистка Матильда Моннэ, вскоре после прибытия которой на Бомон жители обнаруживают на пляже истерзанное тело незнакомой женщины. Вместе с героями романа читатели погружаются в загадки прошлого и ищут ответ на вопрос, кто стоит за кровавым преступлением 30-летней давности и что связывает с ним бывшего писателя-гения Натана Фаулза.
Вместе с тем, роман Мюссо ничего принципиально нового поклонникам детективных произведений не предлагает. Въедливый читатель будет наперёд знать возможные развязки конфликтов, для него не составит труда предугадывать действия персонажей – Мюссо не слишком хорошо «запутывает следы», чтобы это становилось трудным. Интерес «Тайная жизнь писателей» может представлять не как детектив, а как литература о литературе: рассуждения автора и героев романа о творческом процессе, о труде писателя, о том, каким же должен быть роман, чтобы добиться успеха.
Что важнее: язык, которым написан роман, или история, рассказанная в нём? Мюссо, чей литературный стиль трудно назвать блистательным и совершенным, логично приходит к выводу о первостепенной значимости сюжета.
«Первейшее качество писателя, – рассуждает один из персонажей, – уметь захватить читателя хорошей историей, повествованием, способным вырвать его из плена повседневности и погрузить в правду, показать подноготную персонажей. Стиль – не более чем средство придать рассказу нерв, заставить вибрировать».
Увы, учитывая откровенно слабый стиль самого Мюссо, это выглядит всего лишь как оправдание.
Тем не менее, Мюссо действительно затрагивает важные темы о писательском творчестве, называя сам этот труд «иррациональным»:
«То, что ты написал три романа, не значит, что у тебя получится четвертый. Здесь нет ни метода, ни правил, ни размеченных маршрутов. Начало каждого нового романа – это прыжок в неведомое».
Беззащитность перед будущим, зависимость от наличия вдохновения компенсируется для писателей ощущением сравнимости с Богом, ведь написать роман, создать с нуля целую жизнь – «это шанс на мгновение уподобиться самому Творцу». Но в этом – своего рода ловушка, самообман, ведь «жизнь слишком сложна, чтобы записать ее как уравнение или изложить на страницах книги. Она сильнее математики, сильнее вымысла. Роман – это вымысел, а вымысел, если говорить технически, – это ложь». В этом и состоит двойственность писательского существования: с одной стороны ты – Бог (по крайней мере, по отношению к своим персонажам), а с другой – ты лжец, Лукавый (по отношению к читателю). К тому же, в отличие от Бога, писатель далёк от того, чтобы считаться образцом наивысшей морали:
«Если ты воображаешь, что писатели обладают теми моральными свойствами, которыми наделяют своих героев, то ты очень наивен, если не попросту глуп».
Герои Мюссо рассуждают и о том, какое воздействие может оказать книга на человека. Мы читаем и перечитываем полюбившиеся произведения, потому что видим или хотим видеть в них себя, потому что они говорят с нами о нас самих, но «книги не всегда несут раскрепощение, ещё они – разлучницы»:
«Книги не только живут внутри стен, но и сами громоздят стены. Чаще, чем мы думаем, книги ранят, ломают, убивают. Книги – обманчивые светила».
Особенность романа – активное цитирование других авторов. Каждую главу предваряет эпиграф, цитата того или иного писателя о литературном процессе. Цитирование используется и в повествовании, и в диалогах, причём это может быть даже самоцитирование: Гийом Мюссо существует и в мире «Тайной жизни писателей», его упоминают персонажи, он же становится главным героем одной из финальных глав, написанной от первого лица. Такой приём заставляет читателя поверить, что описываемые события действительно происходили, что остров Бомон существует на самом деле, что и правда на этом острове когда-то жил знаменитый романист Натан Фаулз.
Наконец, обращает на себя внимание и внутреннее жанровое разнообразие, архитектоника романа. События, даже описанные в третьем лице, мы видим глазами разных героев и изложенные разными форматами. «Тайная жизнь писателей» начинается как газетная статья, затем мы читаем письмо от издателя с отказом от публикации книги, затем переносимся на страницы дневника, потом читаем вкрапления интервью, роман в романе, расшифровку сценария телепередачи. Мюссо здесь, конечно, не первооткрыватель, но элементы популярного в последнее время жанра «мокьюментари» (имитации документалистики) действительно помогают удерживать читательское внимание и в большей степени погружаться в происходящее.
«Роман «Тайная жизнь писателей» доказал ещё убедительнее, чем прежде, что Гийом Мюссо – самый любимый писатель Франции» – такую цитату авторитетной Figaro вынес на обложку книги её российский издатель. Русскоязычная критика оставила произведение без внимания, если не считать таковым скупые аннотации на сайтах книжных магазинов и онлайн-библиотек. В поле зрения отечественных литературоведов творчество Мюссо попадало, но не «Тайная жизнь писателей».
Сегодня сложно представить, оставит ли Мюссо сколь-нибудь заметный след в литературе Франции. Владелец книжного магазина на острове Бомон из его романа говорит: «Нужно себе признаться: мы вползаем в литературную пустыню. Нынче все хотят быть писателями и никто не читает», намекая на то, что авторов стало слишком много, а исследователей – слишком мало. Возможно, мельчает и сама литература, но Гийом Мюссо заблаговременно отвечает на возможный упрёк в том, что его роман могут обвинить в слабости, называя «недопустимым самомнением» привычку «корчить из себя судью, выносящего приговор, что литература, а что нет».
