Февральское утро в Москве было таким же противным, как полдень или вечер. Даже когда было светло, все было слишком серым и невзрачным, не говоря уже о раннем утре, когда приходилось ходить в темноте по мокрым тротуарам, сплошь усыпанным реагентами. Так и тянуло спуститься куда-нибудь под землю и отстраниться от всей этой унылой и мрачной наземной жизни. В метро яркий свет сразу ударял по глазам, а от грохота и свиста поездов закладывало уши. Вот тут, под землей, по-настоящему и бурлила жизнь. Все люди сливались в единый поток и, поторапливая друг друга каждый своей спешкой, перетекали от турникетов к эскалаторам, от эскалаторов к платформам, а с платформ в вагоны.
Но сегодня метро было временно закрыто, и люди проходили мимо входа. Бросив короткий взгляд на стеклянные двери, не останавливаясь прошла и молодая низкая девушка. Это была Нина.
Для своих 26-ти лет она была слишком нервной, но одновременно вечно уставшей и очень сдержанной. В ее идеальном мире все должно было идти по плану — она любила стабильность, спокойствие, ясность и определенность, но всем этим ей никогда не удавалось как следует насладиться. Ей постоянно нужно было куда-то спешить, бежать, что-то успевать. Казалось, всему миру все время что-то было от нее нужно. Хоть какое-то умиротворение Нина находила в своей работе, не слишком интеллектуальной и абсолютно не творческой, работе, которой она, однако, привыкла отдавать все свои силы.
Это все: усталость, нервозность, однообразие — как будто не соответствовало ее молодости, но и молодость никак не соответствовала ее жизни: ни обещанной свободы, ни счастья, ни легкости, о которых говорили все вокруг, вспоминая свою юность, она абсолютно не чувствовала.
Кажется, все, что делала Нина, она делала «на потом» — сначала училась в школе для университета, потом училась в университете для того, чтобы найти хорошую работу, и вот, наконец, работала, для того, наверное, чтобы потом работать на другой должности. «Когда же жить?» — когда-то читала она в «Обломове», не особо вдумываясь, — литературу в школе она не любила — но если что-то и откликалось в ней, то разве что совсем чуть-чуть. В целом, Нине было не до этого — она не имела привычки рефлексировать, и, пока жизнь куда-то ее вела, она не останавливалась, чтобы поразмыслить над происходящим вокруг или смыслом этого происходящего.
Этим утром ей пришлось идти на железнодорожную станцию и ехать на работу оттуда. Там по новому, недавно запущенному маршруту, ходили новые поезда. Не метро, а что-то похожее на электрички, но все эти электрички хвалили. И действительно, думала Нина, этот поезд, наверное, быстрее, и еще в нем должно быть меньше раздражающего громкого шума. И можно смотреть в окно.
Суетливо нажимая на кнопки на экране автомата, она, не ездившая на этих электричках раньше, никак не могла понять, как купить билет. За несколько минут день уже успел стать нервирующим и не очень-то приятным. Наконец, оплатив поездку и выдернув чек, Нина побежала на платформу и заскочила в вагон.
Опустившись на синее сиденье, она устало вздохнула. Поезд тронулся. Ехать предстояло еще полчаса…
Нина вздрогнула. Через несколько секунд она поняла: сама того не заметив, она уснула. И, возможно, проехала свою остановку.
— Скажите, пожалуйста, — обеспокоенно, но тихо тут же спросила она у сидящей рядом женщины, хотя сердце уже начинало колотиться быстрее, — а Кутузовская уже была?
— Нет, — ответила та. — Поезд ее проехал.
— Что? А почему так? — произнесла обескураженная Нина. Неужели она не услышала объявление?
— Этот поезд едет по кругу. Он не останавливается на Кутузовской, — видя непонимание в глазах Нины, собеседница продолжила, — МЦК — это значит Московский Центральный Круг. Вы не задумывались? МЦК... Действительно, круг, — начала вспоминать Нина. Но при чем тут круг?
— При чем тут круг? — так и спросила она.
— Поезд ездит по кругу, — сказала женщина, нарочито выделяя каждое слово, — он не останавливается на Кутузовской.
— Понятно... Спасибо, — пробормотала Нина. Ничего не было понятно. Но ей не нравилось, когда на нее повышали голос и не давали нормальных ответов. Она встала и быстро пошла к выходу из вагона, мимолетом разглядывая других пассажиров. Все они сидели уж слишком спокойно.
Она, в отличие от всех них, была встревожена не на шутку — она знала, что теперь точно опоздает. Ей необходимо было выйти на ближайшей же станции. Остановившись и собравшись с духом, она спросила у сидевшего справа мужчины лет тридцати:
— Извините... Не могли бы вы сказать, какая следующая остановка?
— Какая следующая остановка? — переспросил тот, вытащив наушник из уха. — Не должно быть никаких остановок…
И что это должно было значить? Нина поморщилась. От всего этого голова начинала идти кругом. Поезд несся с огромной скоростью, как будто и не думая останавливаться. Пытаясь что-то сообразить, она, пошатываясь, пошла по направлению к тамбуру. Подойдя к дверям вагона, она замерла. Она неподвижно стояла, а мимо, за этими дверьми, в сумерках все мелькали и мелькали какие-то поля, пустыри, одинаковые голые деревья. И вдруг, на несколько секунд, в ее голове как будто воцарилась абсолютная пустота. Это было странное чувство.
— Девушка, вы что здесь стоите? — прозвенел в ушах скрипящий голос, мигом вернувший Нину в реальность.
Она резко обернулась. За ее спиной стояла женщина в униформе. «Работница!» — догадалась Нина. Молча смотря в глаза появившейся из ниоткуда собеседнице, она пыталась сформулировать вопрос, который успела забыть за столь короткое время.
— Девушка, что вы дергаетесь? — недовольно произнесла та.
— Скажите, пожалуйста, останавливается ли поезд… — Нина наконец вспомнила о том, что казалось таким важным всего пару минут назад.
Женщина тут же перебила ее, не дав договорить:
— Такие как вы каждый день тут ходят. А надо-то всего лишь на табло посмотреть! Этот поезд не останавливается. Это кольцевой маршрут, — посмотрев на Нину, продолжала она, — и не смотрите так. Идите, посидите, девушка. Покатаетесь часик, ничего, не умрете.
Нина послушно прошла вглубь вагона, в то время как работница все еще прожигала взглядом ее удаляющуюся спину. Найдя место у окна, девушка опустилась на него.
Она снова стала смотреть на пассажиров. В какой-то момент она поняла: эти люди, все они, купили эти билеты специально. Это, по ее мнению, было очень странно. Но по какой-то причине, разглядывая их, она все больше и сама чувствовала то равнодушное спокойствие, которое отражалось на их лицах. Мужчина в наушниках, с которым она говорила совсем недавно, облокотился на спинку кресла и ногой отстукивал какой-то ритм, старик на последнем ряду тыкал пальцем в окно, показывая что-то маленькому мальчику, бабушка, сидящая напротив, умело и быстро вязала спицами. Все были поглощены тем, о чем думали, что чувствовали, что говорили или слышали — и именно благодаря всем ним, казалось, в вагоне царили идиллия, которую все постоянно поддерживали, умиротворение и гармония. Нина чувствовала, как это состояние передавалось и ей.
Хотя, возможно, в этом и правда что-то есть, — подумала она, — в том, чтобы иногда просто так ездить в электричке. Прислонившись к стене, через запотевшее стекло она видела проносящиеся мимо огни города. Ее снова потянуло в сон, которому было тяжело сопротивляться. Возможно, именно сейчас и нужно было прислушаться к себе.
— Станция Кутузовская. При выходе из вагона не забывайте свои вещи. Следующая остановка… — заговорил голос из динамиков. Нина не проснулась.
Автор: ученица «Летово» Мария Бородина.
В «Летово» вышел третий сборник работ наших учеников. В сборник «Свободные рассказы» вошли тексты, созданные десятиклассниками на школьном курсе сторителлинга. Прочитать все произведения из сборника можно по ссылке.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Как поступить в «Летово»?