Я тут назвал картину Исаака Бродского «Выступление В.И. Ленина на проводах частей Красной Армии, отправляющихся на Западный фронт 5 мая 1920 года» 1933 года
околоискусством за то, что это – иллюстрация в действительности происходившего 13 лет назад события.
Он возразил:
- Великий художник. Сам Филонов Бродского хвалил, а вы ему отказываете в художественности, нелогично получается. А вы возьмите и попробуйте прописать каждый листик, как в картине "Сказка", и вы поймете, что никто не будет тратить такую колоссальную творческую энергию просто чтоб посмеяться над символистами.
- Никто, может, и не будет, но не Бродский. Он только за счёт фантастической терпеливости удержался в Академии художеств, ибо был евреем. Он для этого специальный стиль изобрёл – стиль ажур. (Для незнающих: устраивал на первом плане, например переплетение тонких ветвей и весь пейзаж виделся как через ажурные узоры.) Это так ошеломляло, что в Академии он доучился до конца. Некоторые евреи бывают очень терпеливые, если нечто поставили себе целью жизни. Этот поставил себе целью жить очень богато. Символизм стал выходить из моды – за пустую мечтательность. Бродский своим ажуром присоединился к гонениям на символизм.
Я даже не знаю, как вам возражать, если вы сами иллюстративность не считаете околоикусством. Мне это кажется просто чудовищным в устах человека, считающего себя художником. Я от кого-то из художников слышал (и верю), что просто каждого человека можно научить похоже рисовать людей. То есть вы и такого наученца сочтёте художником?! – Н у и ну!
- Не любую иллюстрированость, а конкретно картины Бродского я считаю искусством.
Может и можно любого человека научить похоже рисовать людей, особенно если этот человек сначала лет в 5 пошел в художественный кружок, лет в 9-10 в художественную школу, а потом художественный вуз, лучше Репинку или Суриковку. А взрослого человека, никогда не рисовавшего рисовать человека похоже может и научат лет за 10 рисовать, но хорошо похоже рисовать, без ошибок нарисовать научить невозможно. Те кто утверждает обратное, или похожесть принимают за грамотный рисунок, а значит сами нигде не учились, либо сами реально не пытались никого учить. Я учил взрослых людей, и не любых а рисующих, и знаю как трудно взрослому преподать хотя бы элементарную перспективу, то что точка схода на горизонте, они понимают на словах быстро, а как реально рисовать пейзаж или тот же гипсовый куб, так извините, сразу пять-десять линий горизонта.
Да и кого больше авторитета, если Филонов считал что Бродский большой мастер, значит так и есть. Вы же не будете спорить с гением.
- С гением Филоновым я спорить не буду, потому что он для меня исключение из всех, кто корёжит натуроподобие. Всех – понимаю, а его – нет. То есть что он сказал что, что не сказал – мне до лампочки. Я не из тех, кто умеет брать во внимание чьи-то слова сами по себе. У Филонова слова про Бродского, может, самые понятные слова. Ибо читать его – это всё равно для меня, что разговаривать с сумасшедшим.
Да, я не помню, от кого я слышал слова про научение любого. Но здесь важен принцип. Не знаю, сможете ли вы его понять, раз пример этот не приняли. Принцип в том, что УМЕНИЕ рисовать нисколько не связано с тем, считать ли человека художником или не считать в таком-то произведении.
Я почти в любом собрании людей умел рисовать лучше всех. Но, например, произведение неприкладного искусства, т.е. рождённое подсознательным идеалом я за всю жизнь нарисовал только одно. И понял, что мною тайно двигало через много десятков лет спустя, не очень давно. Этот пример, хотелось бы надеяться, как-то вам откроет глаза. Хоть не касается произведений прикладного искусства. Ибо с последними тоже связано подсознательное, но не в ранге идеала.
Это, что не в ранге идеала, обеспечивает органическое единство, т.е. – образно – вкус моря можно узнать по капле. Эстетическую ценность, другими словами.
То есть художник - этот тот, кто умеет работать с обоими подсознательными. А не тот, кто умеет рисовать. Вы лучше не Филоновым бы козыряли, а предложили б мне ДОКАЗАТЬ чистую иллюстративность Бродского в той картине. Это не безнадёжное для меня задание. Потому что я предполагаю, что, когда художник предаёт в себе художника в моём смысле (иллюстрирует), он какую-то каплю оставляет не солёной. Сознание слишком слабо, чтоб за всеми каплями уследить. Я попробую Бродского поймать, но у меня вряд ли выйдет.
*
На что я мог надеяться?
Во-первых, на прошлёп с погодой. Скажет, шёл дождь тогда, а Бродский взял и проигнорировал. Или, скажем, «В Москве каждый год листья появляются на майские праздники» (https://otvet.mail.ru/question/233107739). Вдруг там в 1920-м где-то с точки зрения, выбранной художником, есть одно-два дерева с несоответствующей 5-му мая листвой. Через 13 лет Бродский мог это не учесть. И я б его поймал на плохом исполнении замысла сознания дать иллюстрацию того, что было.
Но я не учёл наглость этого художника. Он не считал зазорным пользоваться фотографиями фотохроникёров. (Пока я всё искал, я вычитал, что наглость его доходила аж до того, что он мог заставить учеников, сразу нескольких, писать одну картину, скажем, «Расстрел Бакинских комиссаров», а потом поставить на ней свою подпись и выдать за свою. Главное для него было – побольше зарабатывать. Он знал, что революционеры имеют в подавляющем большинстве плохой вкус, то есть им нравится похожесть, и значит, он лучше всех подходит со своим фотографическим стилем ажур, а также громким именем учителя-настоящего-реалиста – Репина {и плевать, что Репин своих учеников почти не учил}.) Ещё он был хитрый: обеспечил поточное производство картин с Лениным. Как он до него добрался, коль Ленин отказывался позировать? Он выхлопотал у Луначарского пропуск на все мероприятия, где выступал Ленин. И – готово: прятался где-то в уголке и зарисовывал. К Сталину он нашёл совсем особый подход. Передавал ему эскизы выполненных учениками обнажённых натурщиков. Сталин выискивал там похожих на соратников и грубыми приписками издевался над ними. Такой вот утилитарный подход к рисункам грубого человека без вкуса к живописи. Это мне напомнило грязную строну моей юности. У меня ж была любимая, которой я не смел открыться, так как был последним человеком по физкультуре. Ну так я её похоже рисовал голую. Я мог по памяти некоторых похоже нарисовать. Ещё соседку по общей кухне, школьницу, младше меня на год, тоже похоже рисовал. Только про меня это никто не знал. Я держал себя в рамках приличий. А Бродскому было плевать на всякую мораль (ради богатства). И Сталин считал его первым художником в стране (тот же умеет рисовать похоже {то, чему я выше отказал в именовании признаком художника}). Плюс Бродский лично Сталина на портретах приукрашивал (лишал оспин, начавшейся седины и т.п.).
В результате Бродский имел доступ к фотографиям вождей и плевать хотел на то, как отнесётся фотограф, заметив, что использована была его, фотографа, хроникальная работа.
Желание писать быстро (чтоб больше заработать) тоже толкало его на рисование с фотографий.
5 мая 1920 года на площади, тогда называвшейся Свердлова, было несколько фотографом и хранилось несколько фотографий.
Теперь так.
Если вы наберёте в поисковом окне поисковика: «Ленин выступает с трибуны», - вы заметите, что он всюду нависает над её краем, стремится быть как бы поближе к слушающему его народу. За одном исключением – в разбираемой картние Бродского, где Ленин напутствует войска в поход на Польшу. Здесь он отшатнулся к ближней к спине стенке. Стоит далеко от той кромки трибуны, в сторону которой говорит.
Сознание не уследило за приданием соли этой капле моря-картины.
И я понял, как это произошло.
Он же сразу нацелился срисовать какую-нибудь фотографию из имеющихся на хранении в музее. Причём сознание его дало задачу обеспечить значительность говоримого образом дали перед говорящим. Даль в этом месте из набора фотографий могла быть или теперешний Театральный проезд на Лубянку, или угол Большой Дмитровки и Кольевского переулка.
Так где этот угол, там Ленин приспустившись на ступеньки две с трибуну слушает выступающего с трибуны Троцкого. В 1933-м году такой снимок никуда не годился. А было два фото с другой далью: на одном выступает Каменев (с 1925-го в оппозиции к Сталину, ибо против вождизма), а на другом Ленин, но на пару ступенек спустились и слушают Троцкий и Каменев. – Бродский выбрал последний вариант.
А Каменева и Троцкого Бродский заменил двумя дядьками, один из которых записывает слушаемое, а другой с руками поднятыми для будущих аплодисментов.
Бродскому для своего замысла образа значимости как большого расстояния от ленинского рта до дали оставалось только повернуть Ленина у левого края трибуны, где он и сфотографирован, на 180 градусов. Что он и сделал. Прошлёпав, что удалил Ленина от слушателей, к которым он обращён лицом. Сознание не справилось.
30 июля 2024 г.
