43 подписчика

Мемуары Арамиса, Глава 398

30 июля 202430 июл 2024

7 мин

Глава 398

Герцогиня де Шеврёз на следующий день показала Людовику, ночевавшему в её будуаре, четыре разных мужских костюма. Эту одежду принёс ей слуга и оставил на диване, как велела герцогиня.

— Ваше Величество, выходите из вашего укрытия, слуга ушёл, — сказала она. — Всё, что я смогла раздобыть, выбирайте, что вам по вкусу. Эта одежда, конечно, не королевская, но я подумала о том, что вам пока лучше одеваться так, нежели послушником монастыря, которому уж точно нечего делать в Лувре.

— Благодарю, герцогиня, то какой смысл переодеваться в придворного? — спросил Людовик. — Ведь я не смогу выдать себя ни за кого из них. И даже за новичка, это с моим-то лицом! Не лучше ли мне сразу одеться в один из моих костюмов?

— Вы думаете, что если я живу в Лувре, я вот так с лёгкостью могу присвоить себе какую-то одежду из гардероба Короля? — спросила герцогиня. — В этой одежде вы хотя бы со спины можете сойти за придворного.

— Помните, вы обещали помочь мне вернуть своё положение! — с беспокойством напомнил Людовик. — Дело идёт слишком медленно, меня могут хватиться, разыскать и схватить мои враги!

—Надо дождаться удобного случая, и вы вернётесь на своё место, я обещала помочь вам, и я сдержу своё обещание, — ответила герцогиня. — Неудача может обернуться окончательной бедой. Сейчас д’Артаньян в Париже, а он такой проницательный, что может заметить подмену, уж я не знаю по каким признакам. Будет лучше, если мы сделаем ваше дело тогда, когда он будет в отъезде.

— Но ведь д’Артаньян – капитан королевских мушкетёров! — возразил Людовик. — Его обязанность – охранять Короля и сопровождать его во всех поездках со своими людьми! Он, возможно, не отлучится из Парижа ещё несколько месяцев или даже несколько лет!

— Совсем недавно его не было несколько недель, — сообщила герцогиня. — А вернулся он только вчера. Они выполняет какие-то особые поручения, передавая свои обязанности лейтенанту д’Арленкуру. Может быть, удача улыбнётся нам, и он отбудет куда-нибудь в самое ближайшее время?

— А если не отбудет? — спросил Людовик. — Не могу же я торчать здесь, у вас, целую вечность!

«Какой капризный и нетерпеливый монарх! — подумала герцогиня. — Пока он был Королём, это не так сильно бросалось в глаза! Неужели он не может понять, что сейчас он – не Король, и лишь заняв своё прежнее место и удалив надёжно своего брата он вновь станет им?»

— Ваше Величество, не столь важно вам занять свой трон или свою спальню, сколь важно как можно надёжнее исключить любое подозрение о том, что вас двое, — сказала герцогиня. — А также чрезвычайно важно удалить вашего брата настолько окончательно, чтобы уже никогда он не смог вернуться и захватить ваше место.

— Я его помещу туда, откуда ему вовек не вернуться! — проговорил Людовик с такой злобой, что герцогиня ужаснулась.

— Надеюсь, что вы не собираетесь его казнить? — спросила она. — Это был бы большой грех! По некоторым церковным канонам близнецы – это словно бы единое целое, так что убийство одним братом другого – это и убийство, и самоубийство одновременно. Если убийца, покаявшись, ещё и может надеяться на прощение, то самоубийцам дорога в Рай закрыта категорически. Даже если это будет совершено чужими руками – руками палача или наёмного убийцы.

— Нет, конечно, об этом я и не помышлял, — солгал Людовик, опасаясь, что герцогиня откажется ему помогать, если он будет слишком категоричен в своих угрозах. — Но смотрите, что получается. Он умудрился дважды покинуть то место, которое ему было определено, а ведь его, полагаю, неплохо охраняли оба раза! Следовательно, необходимо придумать что-то покрепче!

— Да, это надо продумать уже сейчас, и для начала я прошу вас, Ваше Величество, расскажите мне, как вам самому удалось бежать из тюрьмы? — спросила герцогиня. — Я полагаю, что вас определили в крепость Пиньероль?

— И да, и нет, — ответил Людовик. — Филипп приказал отвезти меня в Пиньероль, а сам послал за мной свору наёмных убийц, негодяй! В меня стреляли! В голову. Если бы на мне не было железной маски, я не сидел бы сейчас тут перед вами, а лежал бы в безымянной могиле в каком-то богом забытом месте! Это ужасно! Д’Артаньян спас меня, я должен это признать. И, кроме того, обнаружив, что на моём лице появились несмываемые полосы, он решился на то, чтобы нарушить приказ Филиппа и отвезти меня не в Пиньероль, а в Леринское аббатство. Меня туда отвёз д’Эрбле!

— Я понимаю всё ваше негодование о том, что учинили с вами д’Эрбле, д’Артаньян, но помните, что вы обещали мне не преследовать маркиза де Ла Фер, хотя он и является их другом, — вновь напомнила герцогиня. — Я очень рекомендовала бы вам не преследовать и этих двоих хотя бы первое время, несколько месяцев, или хотя бы несколько недель. Ведь слишком резкая перемена в ваших настроениях, в вашей дружбе и вражде, может вас выдать! Если д’Артаньян и д’Эрбле хотя бы только лишь вдвоём ополчатся на вас, вам нелегко будет справиться с ними. Вы же не станете их тут же убивать! А из Бастилии они выберутся, смею вас заверить!

— Выходит, что я в своём собственном королевстве не могу покарать всего лишь двоих злейших врагов государственных преступников, негодяев? — возмутился Людовик. — Да какой же я после этого Король, если не могу даже такой малости?

— А вы и не Король, Ваше Величество, — ответила герцогиня. — Уже не Король и ещё не Король. Вот когда вы вновь станете Королём, вы сможете делать всё, что вам захочется, а я лишь советую вам делать это не сразу, осторожно, и с оглядкой.

— И вы не заступитесь передо мной за д’Эрбле? — спросил Людовик. — Могу ли я вам верить, что вы уговариваете меня не преследовать его сразу не для того, чтобы помочь ему избежать наказания, а из заботы обо мне?

— Вы можете не верить мне, Ваше Величество, но в таком случае вы напрасно обратились ко мне за помощью, — произнесла герцогиня с обидой.

— Я верю вам, герцогиня, но как объяснить, что вы не заступаетесь за д’Эрбле, с которым вы, кажется, были весьма дружны? — спросил Людовик.

— Мы не были дружны, — отрезала герцогиня. — Мы были любовниками, а это не одно и то же. Это не имеет ничего общего с дружбой. Это – эгоистическая жажда обладания друг другом, которая заставляет делать глупости, лишь бы угодить предмету своей страсти, пока дела идут превосходно, но потом это же самое чувство заставляет делать ещё большие глупости ради того, чтобы отомстить бывшему предмету страсти за то, что он стал бывшим! Нет, я давно перегорела, я не стала бы специально задумывать и осуществлять какую-то месть негодяю Анри-Рене д’Эрбле, но я спокойно могу наблюдать, как над его головой собираются тучи. И, к тому же, как я уже сказала, он способен сам позаботиться о себе, и спастись от вашего преследования где-нибудь в Испании или, быть может, в Италии или Португалии. И ни одна из стран, в которой он решит укрыться от вас, не выдаст его вам.

— Быть может, вы что-то знаете о нём, чего не знаю я, но всё это звучит очень странно, — ответил Людовик.

— Я знаю о нём многое, чего не знаете вы, но, кроме того, я всегда готова признать, что ещё большего я о нём не знаю, и это моё незнание касается таких областей, которые было бы не худо знать, но я на это не надеюсь, — сказала герцогиня. — Я могу лишь строить догадки, и эти догадки могут очень сильно расходиться с истиной.

— Хорошо, с этим понятно, — сказал Людовик. — Но ещё вчера вы хлопотали также и о том, чтобы я не преследовал д’Артаньяна, сегодня же вы всего лишь просите меня повременить с наказанием. Почему? Что изменилось?

— Я вижу, что вы бессильны проявить великодушие и простить ваших обидчиков, — ответила герцогиня. — И у вас не достанет выдержки, терпеть их в их нынешнем положении, не простив. Только изгнав из души любое неприятие этих людей, вы могли бы полностью отказаться от их преследования, и это было бы в ваших интересах, поскольку ваше положение в этом случае оставалось бы более прочным. Я вчера говорила и скажу сегодня: если бы вы могли привлечь этих людей на свою сторону, ваше царствование было бы в гораздо большей степени защищено от неожиданностей, чем если вы продолжите враждовать с ними. Но, как я увидела, д’Эрбле виновен перед вами дважды, а д’Артаньяна вы считаете предателем, так что хлопотать о них перед вами столь же бесполезно, сколь было бы бесполезно взывать к водопаду, прося его обратить свои воды вспять.

— Почему, герцогиня, вы полагаете, что целая армия, находящаяся в распоряжении Короля, бессильна против всего лишь двух людей? — удивился Людовик.

— Потому что я знаю этих людей, — ответила герцогиня.

(Продолжение следует)