Пронзительная и точная, картина выполнена настолько искусно, что создаётся чувство, будто в ней нет ни одного лишнего элемента: все размеры подогнаны, аккуратно уложены краски; никаких шероховатостей, выпуклостей, деформаций; нет ни единой детали, что помешала бы истории выглядеть филигранной, буквально ювелирной выделки изделием.
Идея проста – цикличность пути в круге бытия – но за простотой концепта есть риск не обратить внимание на структуру; пресловутое дробление на содержание и форму только обедняет как наш взгляд на искусство, так и само искусство, которое, рискну предположить, вносит большой вклад в дело бессмертия. Как в живописи, когда картину стоит рассматривать в динамике – то отходя от полотна, то приближаясь к нему – то есть нащупывать ракурсы в поле перцептивного опыта, который работает вместе с опытом ментальным, – так и здесь, фильм кажется притчей на дальнем макроуровне, но начинает мерцать и переливаться множеством разнородных оттенков на микроуровне.
Собственно микроуровень в картине – особое место, где жизнь не может остановиться – прийти к законченному эстетическому и этическому облику антропологической среды – именно поэтому фильм только кажется притчей – мир существует помимо моральных императивов, существует так, как существовал бы он, не будь в этом мире сознания, что отважилось бы, вернее, что последовало бы своему аксиологическому инстинкту выделять и обособлять ценность жизни и её красоту; остров в картине – это мир безóбразный, мир, как заметил в одном из своих текстов Делёз, «без Другого». Пауки, птицы, крабы – метки существования, масштабы которого человек часто не замечает. К тому же, по силе воздействия «Красная черепаха» требует от зрителя, на мой взгляд, две вещи: либо безответное принятие, либо критический натиск. Зритель может рассыпаться в хвалебных речах – и в них же захлебнуться; или, пережив определённый эмоциональный выброс, пристальнее приглядеться к тому, что увидел.
Приглядываться к тому, что ты уже увидел - большое мастерство. Это мастерство памяти и воспоминания. Я попытался высмотреть некоторую драматургию цвета, света и форм в визуальном ряде, поскольку он, разумеется, вносит дополнительную, если не основополагающую, смысловую нагрузку в фильм.
Во-первых, это само появление героя. Его выбрасывает на берег тёмная, своевольная пучина. На нём белые одежды. Белый - цвет абстрактный, чистый цвет, знак беспримесного бытия. Чёрный и белый – два имени пустоты. Интересно, как в дальнейшем герой постепенно претерпевает изменение в виде «лишения» одежды – он сливается с цветовым спектром острова. Кожа становится смуглой под светом солнца, и герой принимает на себя тяготы жизни. Это важный момент инициации. Из белого – в иной цвет, что означает вступление в удел, которым обременяет человека жизнь. Дальше – черепаха. Тут невольно вспоминается кое-что из школьных знаний – что в доисторические времена человечество исконно верило, что земля стоит на слонах и черепахах. Действительно, в картине черепаха – элемент, объединяющий в себе стихии – воду и сушу – это животное-символ, сплетающее в себе противоположности. Черепаха, согласно идеям алхимиков, символизирует саму материю, первичный уровень бытия, землю, дающую и забирающую жизнь. И это важно в соответствии с тем, что именно не даёт герою выбраться с острова. Белый, незапятнанный дух бежит себя, бежит собственного пути, назначения. Здесь также рискованно говорить что-либо про назначение. Трудно подбирать дефиниции, когда ведёшь речь о вещах, прямо связанных с тем, кто мы есть. (А кто мы есть?!)
Наши самые дерзкие амбиции зачастую оказываются призраками, что рассеиваются так же легко, как дым – стоит больших трудов, чтобы принять это. Одна за другой картины мира идут прахом, и неизвестно, сквозь какое количество фальши предстоит пройти человеку, пока он не переживёт «второе рождение»; либо же, фальшь есть не что иное, как пережитое, но не осознанное «второе рождение». Грядёт момент, когда человеку предстоит родиться из человека; остров - это наша судьба, наше место в мире, которое нам дано возделывать и плодить; человек - это деятель жизни, но никак не держатель оной.
Я не буду говорить, что женское начало в мифологемах - это начало земное, нутрянное, место рождения и смерти; что появление женщины из черепахи отсылает к алхимическому обряду высвобождения Девы из сковывающей её грубой материи – по сути, это освобождение самой материи… Важно другое – бракосочетание противоположностей – неба и земли, духа и материи. Выше я говорил про белый цвет героя. И контрастный с ним - красный цвет черепахи. Это лишь догадки, что приходили мне в голову при просмотре фильма. Дело не в рождении и смерти как явлениях - они важны в структурном плане, ибо, отправляясь от этих вещей, человек, возделывая землю, сам возделывает себя. Способность творить – это самая большая загадка. Это особый дар, и он потому дар, что не мы создаём жизнь, а что-то в нас заведомо заложенное продолжает жизнь. Творение – это внесение, как говорил Бердяев, прибыли в бытие. Человек счастлив, что он творит, ведь тогда всё его существование пронизано великой мыслью о бессмертии. Само же бессмертие не делает бессмертным каждого из нас в пошлом и низменном смысле этого слова.
Принять смерть – значит встать на путь творчества. Творец продолжает жить в творениях, как лики отца и матери продолжают жить в детях.
***
Поделитесь в комментариях, как Вам фильм:) Интересно узнать Ваше мнение)
Подписывайтесь, ставьте лайки:)
Также заходите на наш канал на ютубе, там много интересного!