Вечером Кирилл в обнимку с Машей устраивался у телевизора, тут раздался звонок:
- Здравствуй, Кирилл. Так, подойди к двери, проверь оберег. Покажи мне.
Кирилл включил видеосвязь, показал.
- Зови Машу, пусть перевесит, чтобы я видела, или сам перевесь, а Маша телефон подержит. Ты его вверх ногами повесил, и не на то место, куда я сказала. Не в угол, а над дверью.
Кирилл перевесил, баба Нюра одобрила.
- А еще три оберега где?
- Эти финтифлюшке в мешочке?
- Да, где эти финтифлюшки?
Кирилл вопросительно посмотрел на Машу, она на Кирилла.
- Не помним.
- Идите по комнате, я почувствую. Стоп, смотрите в шкафе, вторая полка.
Маша достала тканевый мешочек.
- Повесь на все окна на ручки, окна на ночь закройте. Душно не будет. Два оставшихся на ручки ванны и туалета, там есть вентиляция.
- Баба Нюра, да что случилось?
- Действовать ваши соседки будут, а вы так безалаберно отнеслись ко всему. В вашем подъезде вообще только две квартиры заняты: на первом этаже и ваша. Твори, что хочу. И да, домику ты, Маша, понравилась, ты его пожалела. Так что он, если что, поможет.
- Напугали Вы нас, баба Нюра.
- Ничего, выпейте чаю, съешьте тот самый тортик, который припрятали в холодильник, и станет вам веселее. Окна закройте, я перезвоню, проверю.
Маша прошла по квартире, все закрыло. Было на удивление свежо, словно работал незримый кондиционер.
- Ладно, нервничать не будем, будем смотреть кино.
- Я чай налью и торт принесу, - вздохнула Маша. – Раз уж нас разоблачили, наедимся на ночь.
- А утром пойдем бегать.
- И подольше, и подальше.
Баба Нюра перезвонила ровно через час:
- Ну-ка, покажите окна. Отлично, молодцы. Ну вот, и спать пора вам. Нечего полуночничать.
Они отключили телефон, легли досматривать кино и мгновенно уснули, словно кто-то дал им команду. Они не видели, как незримые нити светлой силы опутали квартиру как коконом, и защита была поставлена вокруг Кирилла и Маши.
- То-то же, за вами, спящими, легче присмотреть. А то бегаете по квартире, как блохи по уличной собаке. Как тут работать?
Баба Нюра закрыла глаза, она видела все как на ладони.
Серафима вышла в подъезд, который был заперт на ключ. Да, в этом доме подъезды закрывали на обычный ключ, который был у всех жильцов.
Она погасила свет и неслышно поднялась на второй этаж. Кто бы в этой быстро двигающейся женщине опознал ту старушку в тёмном, которая еле-еле ходила в магазин днем.
Она поднялась на площадку, прислушалась. У соседей была тишина, тихо работал телевизор.
- Спят, похоже, голубки. Вот и славно.
Она начала чертить какие-то знаки мелом прямо на площадке, по углам пентаграммы расставила черные свечи, зажгла их, проверила линии, сбросила халат, и обнаженная встала посередине. Она начала речитативом говорить какое-то заклинание. Произнеся часть вдохнула и продолжила. Заклинание целиком надо было сказать за три вдоха. Сложное оно и длинное и берет много сил.
После первого вдоха цвет пламени стал черным, свечи загорелись ярче темным пламенем, освещая старую ведьму.
Серафима договорила вторую часть и сделала второй вдох, от каждой свечи вверх стал подниматься темный дым, переплетаясь с соседними в единый темный жгут, который потянулся в сторону двери, за которой спали Кирилл и Маша.
Домик волновался, он не знал, что делать. Ему было плохо, он медленно погибал от того, что уходили от него люди, в подвале рос мех и множилась плесень, и эти женщины… они делали плохое, отчего было плохо его жильцам. Домик не знал как защитить их, е мог. А ему так понравилась эта девушка, и ее парень. Она его поняла и пожалела.
Он видел, как творилось зло, как черные жгуты сплетались в единой, и зло подбиралось к так понравившимся ему людям, которые дали ему надежду.
Надежду, что все закончиться, и в его стены вернется свет, люди, детский смех. Он будет жить и радоваться.
Домик волновался, домик расстраивался. И тут он понял, что кто-то иной пытается ему что-то сказать. Он прислушался, и уныние пропало. Домик собрал все свои силы и немного встряхнулся. Совсем незаметно. Но от этой встряски упали свечи, темные жгуты зависли и стали втягиваться, а втягиваясь сильно хлестнули по ведьме. Та пошатнулась, и, не договорив, упала, потеряв сознание. Тьма рассеивалась. Домик открыл окна, и светлый ветерок забрал эту тьму и унес. В подъезде запахло скошенной травой, росой и подбирающимся дождем. Не было никакой тьмы, только свет и свежесть. А еще на полу были нарисованы какие-то знаки, а посередине, прямо на бетонном полу лежала очень пожилая женщина.
Серафима медленно приходила в себя. Что-то прервало обряд. Сил у нее было немного, она прекрасно знала, что как ведьма она слаба. И для этого обряда она готовилась, копила силы, пила разные травы. Подпитывалась эмоциями расстроенных людей. Серафима специально ходила в магазины в то время, когда там было много людей, и начинала скандал, доводила окружающих до конфликта, а потом с наслаждением поглощала злость, обиду, расстройство. Она жила внутри конфликта. Как вампир питается от жертвы, так и она питалась отрицательными эмоциями.
И тут ей что-то помешала. Серафима точно поняла, что это что-то, вернее, кто-то извне помешал.
- Но как? Кто?
Она с трудом встала, собрала свой реквизит, халатом затерла мел и, тяжело шаркая ногами, спустилась в квартиру.