У нас нет телека, но помню, что там часто рассказывают о героях. Сейчас, наверно, про участников СВО говорят. А у меня на глазах тоже развернулась история, от которой мурашки.
Их двое. Не мурашек – героев. Это мои личные победители и я даже чуть-чуть причастна к их подвигу. А он такой, знаете, как-будто бы незаметный, тихий. Его рассмотреть надо. Но для тех, кто попал в похожую ситуацию, он очень важен.
Рассказываю. Это началось три месяца назад в буднее утро. Возрастная семья. Он как обычно собирался на работу, когда в груди обожгло болью. Мужчина упал и встать уже не смог. Он и дышал то через раз, на вдохе чувствуя сердцем остриё инфаркта. Это смерть уже примерялась, чтобы нанести ножевой.
Она – его жена – звонила на 03, мерила давление, ждала врачей и из всех сил отгоняла страх. Она держала его за руку в Скорой все полтора часа пути. Провожала в реанимацию, а потом звонила туда каждые два часа. Замирала не дыша, когда его по холодным коридорам везли в операционную. Мчалась в больницу, как только разрешили встречи, везла паровые котлеты и любовь.
– Следующие полтора месяца обходитесь с ним, как с хрустальной вазой, – напутствовал её врач. – А потом сделаем повторную операцию, потому что правая артерия тоже на исходе.
Его выписали из кардиологии через десять дней. Слабого, бледного, с синими губами, но – живого. И она крутила фарш, укрывала одеялом, раскладывала по ячейкам таблетки и улыбалась ему: смотри, всё ведь хорошо. А котлеты просто пересолила. Так бывает, когда в фарш попадает много слез.
С тех пор в ее голове было одна мысль – дожить. Дотерпеть эти шесть недель. Думал ли об этом он? На вид казалось, что ему совсем не страшно, что он готов ко всему. Как на самом деле... не знаю.
Он точно испугался потом. Но не от того, что вскоре вновь стало невыносимо плохо, и снова карета с красным крестом, больница и реанимация.
– Мужчина, у вас желчный сгнил. Еле выскребли. Вы – везунчик, – сказал тогда хирург.
Рядом стояла она – своя, родная. Значит, все нормально и в этот раз пронесло.
Страх появился позже. Когда он проснулся один в больничной палате и не нашел ее взгляда: супруге в тот день уже не разрешили остаться.
И мужчина просто отправился домой. По утренней росе, в тапочках, лёгкой рубашке и с послеоперационными швами в животе. Его поймали уже на окраине города.
– Паническая атака, – объяснили врачи.
Он успокоился только когда увидел жену.
А потом снова будни как с хрустальной вазой, таблетки, режим и диета. Потому что счётчик до сердечной операции обнулился и вновь надо было ждать.
Но они смогли! Завтра мама привезет отца домой с обновленным сердцем. Без желчного. С свежими шрамами на теле. Но, главное – живого.
Эти три месяца были невероятно сложными, страшными, безысходными. Несколько раз ловила себя на мысли, что – всё, это край. Не знаю, откуда у моих родителей столько сил: у папы – физических, а у мамы – моральных.
Порой казалось уже невозможным вырвать отца из бездны, а она смогла. Мама спасла его своей любовью, заботой и терпением.
Я вдруг увидела, как бывает, когда этого нет. Когда даже детям не важно, что с родным человеком. Мы такого недавно отпевали.
У нас тоже не хеппи энд, а пока просто знаковый рубеж. В одну секунду жизнь мужчины, который чувствовал себя уверенно и стабильно, превратилась в минное поле. Что там, впереди, он даже не загадывает. Просто идёт. А с ним в ногу шагает женщина-герой с крутым миноискателем. Люди называю
т его "любовь".